— Не приближайтесь!
Страх в моем голосе зашкаливал. Сеттер, до этого молча крутившийся вокруг меня, вдруг залаял на барона.
— Что это с ним? — пробормотал изумленно Колобок. — Животные чуют демонов, — забормотал он и его высокий лоб покрылся испариной.
— Прошу простить, что смею влезать в беседу, но мне кажется, господин, что Мэнфис просто защищает молодую госпожу, — негромко произнес Ратеци. Сеттер зарычал, не давая барону приблизиться ко мне. Я выдохнула и дрожащей рукой коснулась собаки.
— Даже Мэнфис принял молодую госпожу за свою хозяйку, за Ее Высочество, — задумчиво произнес Жердь и почти с благоговением произнес, с прищуром рассматривая мое искаженное болью и испугом лицо. — Точная копия. Точная.
— Как в романе "Месть из-под инея"? — выдавил из себя Эддисон, вытирая пот со лба.
Что это за роман, я не знала и знать не хотела, но что-то в серых холодных глазах барона вспыхнуло — пламя надежды, ни что иное, и он вдруг сказал мне:
— Юная госпожа, прошу вас, не бойтесь. Мы, как и вы, удивлены сверх меры. Настолько, что я, не обладая даром красноречия, и не смогу вам описать словами. Но, поверьте, я не хочу причинять вам вреда.
— А "чик-чик самозванку"? — хрипло рассмеялась я. Господин Жердь мрачно взглянул на своего коллегу в мантии. Тот пожал плечами и покосился на свой пустой бокал. Кажется, он был бы еще не прочь выпить алкоголя.
— Это не то, что вы подумали. Честно говоря, мы находимся в крайне неутешительном положении, — сказал барон.
— Будущих висельников положении мы находимся, — поддакнул маг, выглядывая из-за спины барона. — Я уже слышу, как меня зовет Висельник Джо. Приглашает поболтаться рядышком. Туда-сюда, туда-сюда…
— Молчите, право, — рассердился вновь господин Жердь и протянул мне руку.
Сеттер оскалился. Я вновь погладила его, успокаивая — я все же приняв решение, потому что деваться мне было некуда, и если меня хотят убить, я просто оттягиваю этот печальный момент, потому что даже собака не поможет мне справиться с тремя мужчинами, согласилась на помощь.
Барон и Ратецки крайне аккуратно и бережливо подняли меня с пола и отнесли на диван. Маг отирался рядышком.
— Что с ногой? — с беспокойством спросил господин Жердь.
— Кажется, вывихнула, — отвечала я сквозь зубы, каждую минуту ожидая, что сне в бок вонзится кинжал или на шею накинут удавку. Однако я видела, что принявший меня за хозяйку сеттер был спокоен, и сама старалась хоть немного, да держать себя в руках. Сердце постепенно размораживалось и билось с каждой минутой все сильнее и сильнее. В голове было пусто и ломило виски. Щеки кололи невидимые тонкие иглы.
— Эддисон! Немедленно посмотрите, что с ногой Ее… Юной госпожи! — велел беспрекословным голосом барон, который все еще видел во мне совершенно другого человека. Похоже, он и сам от этого терялся. — Ратецки, принесите юной госпоже чай с успокаивающим экстрактом N 8. Нет, с N 9. Там есть обезболивающий эффект.
— Будет сделано, господин, — с легким поклоном отозвался усатый слуга.
— И накройте ужин через два чара. Впрочем, нет, — кинул барон быстрый взгляд на мою ногу, — принесите ужин сюда. Сначала нам нужно подкрепиться — впереди будет долгий разговор, — пояснил мне мужчина. Кажется, в себя он пришел намного быстрее, чем я.
Ратецки с легким полупоклоном исчез.
Тем временем около меня остановился маг. Вид у него был крайне нерешительный. На губах застыла хмельная улыбочка.
— Эддисон, вы все еще не осмотрели ногу юной госпожи? — устало осведомился барон.
— Я вам не целитель, — ворчливо отозвался тот. — И, если вы не заметили, не трезв.
— Штатного королевского целителя, дорогой мой друг, мы сейчас не сыщем, — медовым голосом произнес барон, который, кажется, был зол так, что готов был руками разорвать нерадивого мага, но умело себя сдерживал. — А вы, как маг, закончивший королевскую академию, должны хоть что-то понимать в целительстве.
— Как на шанхи будет звучать фраза "Моя жизнь полна разочарований и горестей, как твоя тарелка желтым рисом"? — осведомился господин Колобок.
— Откуда мне знать! — воскликнул барон раздраженно. — С восточной группой языков я знаком поверхностно! И вообще, к чему это?
— Вы ведь учились в дипломатическом корпусе, — ехидно отвечал Эддисон. — Должны знать.
— Я изучал Северные страны!
— А я — боевую магию, — восторжествовал маг. — В целительстве я полный нуль!
— Боевая магия вам не пригодились. Вы же были почтовиком, — презрительно усмехнулся барон, видимо, вспомнив недавний рассказ своего коллеги по несчастью.
— Вас я тоже не вижу среди послов в странах Северного союза, — отбил выпад маг. Барон сузил глаза. Ноздри его с шумом втягивали воздух.
— Да, я не знаю, как сказать эту собачью фразу! Но основам целительства вы должны быть обучены, как я — алфавиту шанхи!
Дальнейшему спору помешало возращение Ратецки, который нес поднос с фарфоровым чайничком и чашечками. Одну из них он ловко вручил мне. Чая с каким-то там экстрактом N 9 пах изумительно — виноградом с нотками малины и чего-то неуловимого и едва знакомого. Я сделала несколько поспешных глотков, обжигающих губы и язык, и, кажется, вновь почувствовала себя спокойнее.
Спорщики же вновь обратили на меня внимания и дружно извинились:
— Прошу прощения, юная госпожа. То было лишнее.
— Простите покорно за столь неподобающую сцену, дитя мое.
— Позвольте взглянуть вашу ногу? — обратился ко мне Эддисон и почему-то хихикнул. Я вздохнула и откинула одеяло, сняла носок и закатала джинсы до колена. Щиколотка порядком распухла. Ну а боль не прекращалась, хотя, честно сказать, на тот момент ее с лихвой перекрывала боль душевная — где я, что со мной, что делать?
— После того, как вы предложили меня "чик-чик", я опасаюсь за свою ногу, — была предпринята мною вяла попытка глупо пошутить.
— Иногда, дитя мое, я сам себя боюсь. — Это признание не добавило мне уверенности, и пальцы на ноге сами собой сиротливо поджались.
Маг, закрыв глаза, потянул ко мне руку и пощупал щиколотку. Пощупал он ее знатно — в том смысле, так сдавил, что я едва не взвыла. Маг тотчас шарахнулся от меня с невероятной для его комплекции грацией и
— Вы что делаете?! — воскликнул барон. — О, идиот! Вы ни на что не способны! Что же вы вообще делали на войне?!
— Посылки развозил, — огрызнулся Эддисон. На круглых его щеках появились трогательные красные пятна. — И вообще, я не могу трогать ножку Ее Высо… То есть юной госпожи, столь на нее похожей! Это… это… Это слишком интимно! Не представляю, что сейчас чувствует наша гостья из другого мира!
Честно сказать, я чувствовала только страх перед всем внезапно случившимся, и то, что какой-то левый мужи дотронулся до моей ноги, поврежденной, между прочим, меня почти и не волновало.
— Вы заставляете меня ее бесстыдно лапать, как девицу в кабаке "У трех подружек"! — продолжал срывающимся голосом маг. Барон смутился.
— У меня есть некоторый лекарский… Хм, опыт. Но я и смотреть не мыслю, — признался он и добавил, старательно глядя мне в лицо. — Как только представляю, что какой-то недоносок щупает ноги моей дочери — а она одного возраста с Ее Высочеством, хочется схватиться за револьвер!
Вот уж я и не думала, что здесь царят такие нравы. Честно сказать, меня это даже улыбнуло. А, может быть, вновь подействовал чаек?
Впрочем, улыбка вышла жалкой, перекошенной.
— Прошу прошения, что смею влезать в разговор благородных господ, но я, как слуга Высокого дома, проходил лекарские курсы, — вмешался молчащий Ратецки. Он единственный оставался хладнокровным. — Быть может, я смогу помочь юной госпоже? Я не целитель и с магией не знаком, но, говорят, лекарь из меня мог получиться хороший.
И маг, и барон обрадовались такому предложению и слуга с сутенерскими усиками, сев на колени передо мной, осторожно потрогал щиколотку, чуть-чуть надавил куда-то, и сказал:
— Перелома нет, госпожа. Но растяжение присутствует. Нужны покой, тугая повязка и специальная мазь.
— Можно ли залечить магией это растяжение? — поинтересовался барон.
— Целители лечат переломы и даже смогли придумать зелья от чернухи и желтого мора, но вот растяжения и насморк лечат по старинке, — отвечал бодро Ратецки. Он вообще напоминал мне того самого мужика из "Повести о том, как один мужик двух генералов прокормил" Салтыкова-Щедрина.
Проворный слуга сгонял куда-то и вернулся с неким тугим материалом, подозрительно напоминающим мне эластичный бинт, и перетянул им ноющую ногу, предварительно помазав болотного цвета мазью, которая сильно пахла мятой. Все эти манипуляции он проделывал совершенно молча, корректно не глядя в лицо. После он принес ужин, по словам господина Жерди скромный. Нечто, напоминающее суп-пюре, жаркое, мясной пирог, восточные сладости и венец моего удивления — кофе. Настоящий, ароматный а, самое главное такой знакомый кофе!
Пока я зависла над чашкой с напитком, Ратецки склонился к уху барона, и я расслышала:
— Господин, я подумал, это может быть для вас важным. На шанхи пословица "Моя жизнь полна разочарований и горестей, как твоя тарелка желтым рисом" будет звучать..
И этот странный слуга произнес что-то на язые, чем-то напоминающий мне китайский, а после отошел, дабы прислуживать за столом.
Все еще не веря в происходящее, я, как каменное изваяние восседала на стуле, не в силах притронуться ни к чему из поданных ловким Ратецки блюд.
— Ваше Высо… То есть, прошу прощения, юная госпожа, почему же вы ничего не едите? — укоризненно обратился ко мне барон.
— Знаете, — нервно дернула я уголком рта. — Я то ли сошла с ума, то ли попала в другой мир. Мне совершенно не хочется есть. К тому же, вдруг, — я нервно хихикнула, — эта еда поможет мне "чик-чик"?
По круглому лицу Эддисона пошли красные пятна.