Из того же голубого комода, под которым побывала толстенькая тушка Варвары, проворно вынырнула литровая банка — сегодняшнее пристанище для удачливого беглеца. Варя разлила травяной чай по большим белым чашкам в красные горошины. Если бы она знала, как опасен бывает чай, когда с тобой хочет поговорить о важном пятнадцатилетняя ведьма, то зареклась бы его приносить.
— Приветик, — по-дружески оповестила о своем приходе Варвара. Выглядела это настолько неестественно, что взволнованная Кикилия на мгновение перестала волноваться и недоверчиво приподняла одну бровь. — Чай принесла. Для беседы, вот, — больше не пыталась сойти за своего парня Варвара. От чего обе испытали чувство облегчения. Это было видно по потеплевшим взглядам и почти одновременным ровным вздохам.
— Хорошо, — Кикилия вцепилась в чашку, видя в ней спасение, но не осознавая, что напиток способен обжечь ее нежную кожу до пузырей.
— Смотри, он горячий, — попыталась Варвара вернуть дочке ощущение реальности, хоть сама переживала не меньше нее.
— Тебе никогда не казалось, что я другая? — без прелюдий спросила Кики. Она попыталась сделать большой глоток, но вовремя вспомнила о предостережении.
— Конечно, другая! Ты у меня самая лучшая, — Варвара отчаянно замазывала воспоминания о своей несдержанности неприкрытой лестью.
— Нет, мам. Я не об этом, — Кикилия надолго задумалась, вглядываясь в завесу пара. Со стороны казалось, что она спит с открытыми глазами.
Варвара дотронулась к запястью Кики — она хотела и разбудить, и поддержать дочь. Кикилия дернулась от неожиданного прикосновения и пролила часть чая на пол.
В другие дни Кики бы наслушалась от матушки. Но не сегодня. Варвара посмотрела сначала на дочь, чтобы убедиться, что она не ошпарилась, а потом — на пол. Кикилия хлопала глазами и рассматривалась по комнате. Наверняка решала, куда бежать в поисках тряпки.
— Давай потом выпьешь, — совладала с собой ворчливая ведьма. — О чем больше всего ты хотела рассказать? — Варвара настроилась на долгий разговор о мальчиках, о том, как важно их сторониться, когда еще молода, наивна, и что делать, чтобы защитить свою честь.
— Я хотела спросить, — замямлила Кикилия. Было видно, как трудно ей дается этот разговор.
— Спрашивай! — с готовностью отрапортовала чуть обескураженная Варвара, побаиваясь, что придется погружаться в анатомические особенности тел и их взаимоотношения.
— Ты тоже считаешь, если ведьма в такие годы до сих пор узкая, то это серьезное упущение? — неистовый вопль не дал Кики продолжить.
— Что?! — чай расплескался Варе на крупные бедра, попутно залив и грудь. Несколько капель силились попасть в гортань, а остальная, почти проглоченная, влага фонтанировала через нос.
Испуганная Кикилия крутилась возле Варвары, как ужаленная шмелем собака. Она стучала Варю по спине и порывалась бежать за отрезом ткани, чтобы обтереть матушку, а спустя секунду снова возвращалась к ведьме.
Глаза Варвары увеличились вдвое. Она колотила себя в грудь, пытаясь выбить из нутра чай и вопли возмущения. Если бы в эту минуту бедной женщине приказали умереть самые черные и могущественные силы, то они могли бы рассчитывать только на крепкую затрещину. Умереть, оставив порицателей узкости целыми — это чудовищная несправедливость.
Кикилия только собралась рыдать, как мучения Варвары закончились. Ее руки сползли по груди и вывернулись пальцами к потолку. Взгляд женщины пришелся на ладони. Глаза ее подобрели, дыхание успокоилось. Если включить воображение, то можно было бы увидеть в этой взрослой даме со слетевшим на плечи цветастым платком настоящую хиромантку — с таким непоколебимым упоением она смотрела на свои руки.
— Мама? — голос Кики дрожал не меньше, чем ее руки. — Все хорошо? — ведьмочка присела возле Вари и наблюдала за ее бледнеющим лицом. — Ты чего, мам? Я что-то не так сказала? — Кики гладила состарившуюся ведьму по волосам, как когда-то Варя гладила ее. Кикилия еще не осознала, что сейчас происходит с матушкой. Она надеялась, что вина лежит на коварном горячем чае. Девушка с надеждой ждала, когда мама отойдет — и все у них будет не хуже прежнего.
— Сказала? — сопя, произнесла ведьма. На ее лице даже проступила тень радости. Или она предвкушала, как отлупит дочку за подобные выкрутасы, или просто радовалась, что не захлебнулась и сможет отлупить еще кого-то. А может, просто слупит с него шкуру, как с откормленного пастернаком и репой кроля. — Скажи-ка, моя кувшинка полураскрытая, а ты сначала спросила или уже попробовала наверстать «упущение», а теперь спрашиваешь? — ведьма еле отыскала в себе силы, чтобы посмотреть на дочь.
Кикилия покраснела и отвела взгляд. Она сжала мамину гренадерскую руку так, что она хрустнула.
— Знаешь, я пробовала, — Кики не успела набрать новую порцию воздуха в легкие, как мама опять решила перейти на оглушающий бас.
— Пробовала?! — Варвара так гаркнула, что повторно зашлась в кашле. На этот раз представление было намного скромнее, поэтому глухие аплодисменты, создаваемые от стука руки о спину, не потребовались.
Прошла минута — и Варя отошла. На первый взгляд она даже смирилась с ситуацией. Скорее всего, просто боялась спугнуть Кики и не услышать о тех злодеяниях, за которые поплатится искуситель. — Как это пробовала?
— Помнишь, ты мне торт сделала? На три коржа, орехи сверху, — пыталась признаться в содеянном Кики, чуть заикаясь и посматривая в окно.
— Да, — не понимая ничегошеньки ответила Варя. Она положила руку на макушку дочери, возможно, чтобы разобраться, как тому, что рассказывает девочка, удается вместиться в ее голове. — Торт? Ты ничего не напутала.
— Нет. Мамуль, ты только не сердись. Хорошо? Но я просто уже не могла. Да, он был аппетитным, очень, — Кики закатила глаза и еле заметно облизнула губы.
— Кики, ты меня пугаешь!
— Мамуль, я иногда сама себя пугаю. Я так благодарна тебе за этот торт. Он действительно мог сделать меня шире. А если бы несколько кусочков затолкать в себя, то вообще красота, но…
Варвару от удара спасло только это «но». Она уперлась руками в ноги и приподняла плечи, как будто это стервятник на секунду завис над добычей. Похоже, Варя не сомневалась, что убьет свою дочь, но откровение о том, что второй виновник грехопадения — торт, обескуражило опытную ведьму.
— Так, стой, — Варвара решила не выжимать из себя остатков разума, разбираясь в столь пространных и диких признаниях. — Ты засунула в себя это торт?! — голос ее был настолько сердитым, что Кики наверняка не знала, как ей быть.
— Д-да, — неуверенно ответила Кикилия и схватилась за щеки.
— Ты больная, да? — уже ничему не удивлялась Варвара. Она даже ущипнула себя за бок.
— Нет, — похоже, Кикилия полностью запуталась. — Руки съехали к ушам, и, зажав их, Кики закричала: «Я не ела, не ела! Не хочу быть такой, как другие!»
— Какие другие? — ошарашенно произнесла Варя, пытаясь сопоставить слово «ела» с тем, что она успела напредставлять, хоть и гнала от себя отвратные картинки.
— Ну те, тол… не узкие ведьмы, — закончила Кикилия, с опаской посматривая на маму. — Или пышные, — Кики погладила Варю по ноге. — Я не говорю, что это плохо, просто мне нравится стройная фигура. Мам? Ты не обиделась? — молодая ведьмочка решилась заглянуть Варе в глаза.
— Причем тут это все?! — не на шутку распалилась Варвара. — Торт! Ведьмы!
— Я торт выбросила, — зажмурилась Кики. — Прости, прости! Я помню — нужно уважать еду и труд матери. — Но как представлю, сколько там калорий в орехах, так сразу тошнит, как от глаз бараньих. Когда мы поругались, то мне так стыдно за себя стало, — Кики уже не боялась смотреть на мать — все равно тайна раскрыта. — Ты же за меня печешься, а я у тебя совсем неблагодарная.
— Так секса не было, с этим, петухом фиолетовым? — переспросила Варя, смущаясь от откровенного слова.
— Боже! Ма, — Кики выпрямилась и сложила руки, показывая негодование. Кроме талии, она хотела бы обнять и свой мозг, чтобы потом аккуратно вырвать из него воспоминания об этом странном разговоре.
— Блин, так бы и говорила — мама, мне обязательно быть толстухой? Так нет. Узкая! Не узкая! Совсем того? — Варя наигранно надулась, только по ее виду легко определялось, что такой счастливой она не была давно.
Как порой мало человеку нужно для счастья. Достаточно отобрать у него надежду, а затем поставить ее на место. Украдкой. С грохотом. Тайно или горланя на весь дом. Когда у тебя есть надежда — у тебя есть целый мир. А тортик — это не страшно.
— Не хотела просто тебя обидеть такой прямолинейностью, — виновато оправдывалась Кики, но увидев, как мать неодобрительно прищурила глаза, поняла, что просить прощения нужно заново.
Кто-то поскреб в дверь. Звук моментально увлек обеих ведьм, спасая одну от поучений, что лучшая ведьма всегда пышнобокая, а вторую — от лишних морщин на переносице. Кажись, и Кики, и Варвара не против были отвлечься.
— Я посмотрю, — ведьма медленно приподнялась и поплыла к двери, покачивая бедрами. Все ее тело говорило: «Смотри, как шикарно. А ты так не сможешь». — Кикилия Пугающая, тут, по-моему, к тебе пришли.
— Ко мне? — не поверила девушка, к которой никто не заходил, пользуясь дверью, ну, кроме матери…
— Иди-иди, — даже с холодного коридора тянуло теплом от маминого голоса.
— Кто же там пришел? — у себя самой спросила Кики. — Отец?
— Чего ты бормочешь? Иди, говорю! Таких «людей» ждать не заставляют.
— Иду, мамуль! — Кики выбежала к Варе, приглаживая волосы, а через секунду ерошила их и прыгала, как нащипавшийся сочной травки козлик. — Какой милашечка!
На коврике сидел белый щенок, похожий на старинную игрушку. Такой кудрявый. Забавные локоны по всему телу, темная пуговка на мордочке, черные и умные глазки. Кикилия знала о породе, но ее гость точно был особенным. Светлую шерстку украшало несколько почти незаметных цветных крапинок. Только кого интересуют странные пятнышки, когда ты можешь любоваться целым чудом?
— Ты догадываешься, кто это? — спросила Варя, с любовь прижимая к себе ошалевшую от радости Кики.
— Да, мамуль. Это комондор! Я слышала о таком! — ее руки так и тянулись, чтобы пощупать животинку и убедиться, что она настоящая. — У них же дреды вырастают. Представляешь? Обалдеть просто!
— Думаю, это не просто комондор, — не стала слушать Варя о дредах и других неугодных слуху ведьмы словах. — Это твой фамильяр, девочка. Надеюсь, о таком ты тоже слышала.
Глава 3. Нежданчик
— Сейчас мы с тобой наведьмачим, — Кики подмигнула еще бесшнурастому другу и всыпала щепотку высушенной травы в слегка закоптившуюся турку. — Мамуль, мне тут непонятно кое-что, — Кикилия элегантно взмахнула локонами, которые норовили закрыть лицо. — Если я ведьма, так почему могу крапиву, как чай простой, пригоршнями набирать?
— Да это что, милая. Мне вот другое непонятно, — поменялась в лице Варвара, демонстрируя небывалую задумчивость. — Смотри. Вот ты ведьма. Да? Взрослая! Рассудительная!
— Ну да, — с опаской согласилась Кикилия, не разобравшись, к чему клонит мать.
— Ага. Ведьма, значит? — Варя скребла щеку и смотрела в сторону, старательно отводя от дочки насмешливый взгляд. — Так почему же ты, взрослая ведьма, к бесполезным сказкам прикипаешь? Где колдуньи крапивы боятся, а псы с волками справляются!
— Умк, — встрепенулось белое облако и стало жечь Варю темными глазами.
— Не слушай ее, Тося, — закусила губу Кики, разочарованная, что так и не научилась она разбираться, когда матушку действительно гложет важный вопрос, а когда та от безделья страдает. — Эта злобная старушка ничего не понимает. Тебе любой по зубам!