— Хоть бы, Тося, Кики никуда не ушла, — силы Варвары были на исходе, поэтому комондор забыл об обидах и разрешил ведьме вцепиться в его шерстку, чтобы она не могла остановиться ни при каких обстоятельствах. — Я когда не в себе была, то дымка могла просесть. А если дыра образуется, как в тот раз! — Варя вспомнила посеребривший ей локоны случай и заскулила вместе с Тосей.
— Уа, — пуще прежнего занервничал помощник. Он волок за собой Варю, забыв об усталости в лапах.
— Но, скорее всего, все нормально будет, — успокаивала себя и Тосю Варя, понимая, что если она хоть одним словом, хоть на чуть-чуть увеличит тревожность комондора, то придется уже не бежать, а ехать к дому на собственном пузе. — Там я захворала то сильно как, помнишь?
— У, — отозвался Тося.
— Так вот. А в это раз же… Господи, как сложно, — задыхалась от бега неподготовленная Варя. — Говорю, по-другому все, — видно было, что ведьма задумалась о дне, когда чуть не сгубила дочку, сначала ослабив защитную дымку, а потом начав ее восстанавливать, не дождавшись, когда Кики возвратится с прогулки по крыше. — Хоть бы снова этот выскочка фиолетовый ее на высоту не поволок, — с замиранием сердца прошептала Варвара, но к ее несчастью Тося все услышал, и последние двести метров несуразная парочка неслась так, словно за ними бежит великий и страшный пожиратель ведьм и комондоров. И единственный шанс выжить — быть дома через пять секунд.
— Может, Прасковья как-то опасность отвела! — крикнула Варвара. — Как в тот раз, — ведьма не стала придумывать, как Прасковья, живущая над ними, исправит ситуацию перестуками, если Вари нет дома. Но ухающее сердце требовало спокойствия, и мозг делал, что мог, подбрасывая нереальные варианты спасения юной Кикилии.
А вот и милый дом. С улицы светящееся окошко на втором этаже выглядело таким одиноким и беззащитным. Легкая шторка была отдернута в сторону.
— Смотри, наверное, заждалась, ласточка, пока мы там под кустами валялись, — Варя пыталась усмирить бешеный галоп сердца и выровнять дыхание. Она перешла на шаг, чтобы немного успокоиться и не упасть от нечеловеческой усталости. Варвара согнулась и уперлась руками в коленки.
— У-у, — недовольно буркнул комондор и, демонстративно отвернувшись от Вари, уселся ей на ноги.
— Эй! Что такое? Не хочешь запачкать белый зад?! — набрала оборотов Варвара, но сразу успокоилась, скорее всего, осознав истинную причину такого наглого поведения. — Окей. Тьфу ты, Господи! — рассердилась Варвара на бестолковые словечки, которым удалось пробраться и в ее речь. — Ладно, Тося! Это я валялась. А ты меня спасал, — Варвара не стала напоминать комондору о его странном поведении и попытках смыться, ведь дома ее ждала дочь. Целая. Невредимая.
Комондор тут же показал ведьме довольную морду и запрыгал вокруг, как ребенок, которому привезли с базара яркий леденец на палочке.
— Я, конечно, оплошала, — нехотя призналась ведьма. — Главное, что с девочкой все хорошо — окно же закрыто, — но успокоиться Варе было не так просто, как она силилась показать. — И как это так? Чутье ведьмовское совсем сбилось, — Варя еще что-то бормотала себе под нос, только Тося не слушал. Единственным его желанием было упасть возле ног хозяйки, предварительно их облизав, и заснуть спокойным сном комондора-спринтера.
— Господи. Совсем ноги не слушаются, — Варя пыталась попасть на вторую ступеньку и снова отходила назад. Все тело было мокрым и ватным, ведьму качало в разные стороны, тащило вниз. Словно что-то не хотело, чтобы она поднималась наверх. — Есть, — Варвара прижалась к входной двери лбом. Когда разогревшаяся кожа над переносицей чуть остыла, пришло время щеке лежать на остуженной подъездом поверхности.
— А-у, — возмутился комондор и толкнул Варю лапой.
— Не терпится, да? — устало улыбнулась Варвара и тут же отвернулась от Тоси, припав к двери другой щекой. — Понимаю. Но мне остудиться надобно. По тебе не видно, чего ты творил сегодня. А я Кики такая показываться не собираюсь.
Болезненное умиротворение Варвары сменилось удивлением, а после этого — испугом. За дверью послышался возбужденный голос. И он не принадлежал Кики. Только на секундочку инстинкт самосохранения взял верх над материнским инстинктом, и этого хватило, чтобы разобрать сказанное: «О-о, моя ведьма. А ты умеешь удивлять!»
Глава 5. Магия для тела
— Плат, постой, — только и смогла выдавить ведьма. Под натиском мужчины ей пришлось присесть на диван, ведь уклоняться от голого тела стало невозможно.
— Стою, — спокойно произнес Платончик, не желая довести ведьмочку до истерики. За спиной Плата послышалось шуршание — небрежно брошенные штаны чуть съехали со спинки стула и повисли над землей. Глухой удар оповестил присутствующих, что карманы не были пустыми. Об этом Кики также говорил небольшой мешочек, туго перевязанный бечевкой. Он лег возле стула, распространяя вокруг себя еле уловимое серебристое свечение.
— Что это? — Кикилия воспользовалась ситуацией и, скользнув по дивану около мужчины, оказалась на воле. Она взвесила в руках неожиданную находку. Маленький носик Кики не спешил приближаться к мешочку, хотя заглянуть в него девушке очень хотелось. Любопытные глаза так и бегали по плотной мешковине, ощупывая ее в поисках прорехи. Не найдя другого входа, Кики ухватилась за веревку и аккуратно потянула ее на себя.
— Э-э, это?.. Ничего такого, — неуверенно произнес Плат и прикрыл руками заждавшуюся часть тела. Ситуация развивалась не так, как придумал гость. По мужчине было видно, что это начинает его раздражать. — Ты бы лучше мной заинтересовалась! — Плат попытался привлечь внимание, но, видно, осознав, как эта фраза звучит из уст голенького оборотня с бантиком, решил скомкать продолжение.
— Порошок забвения?! — предположение Кики заставило Плата вздрогнуть, но он быстро взял себя в руки. «Себя», между прочим, совсем сникло, теряя соблазнительный вид и надежду на приятное продолжение давно ожидаемой встречи. — Зачем он тебе здесь нужен? — Кикилия прищурила левый глаз и с недоверием смотрела на Плата.
— Нет, зай. Это не он, — Платон решительно приблизился к Кикилии. Отобрав мешок с серебряным порошком, он небрежно бросил его на стол, просыпав часть на коричневую столешницу, и развернулся к Кики. Фиолетовый приобнял ведьму одной рукой, пропустив ее под грудью девушки, а второй дотронулся к оголенной коже под коленками. В следующую секунду Плат уже нес Кикилию к дивану, не забывая распалять ее лицо и шею поцелуями.
Он бережно положил заветное тело на ложе, словно это был уснувший котенок, которого никак нельзя напугать. Плат завис над Кики, упираясь руками в диван. Он смотрел на порозовевшее лицо ведьмы, а затем переместился взглядом на обнаженный живот и довольно хмыкнул. Уверенно задрав кофточку, стал водить пальцами вокруг пупка. Девушка задрожала и выгнулась, беспечно оторвав попку от дивана. В получившийся просвет сразу же скользнула рука Платона. Ведьмак переместился вниз и прошелся горячим дыханием по коже, которую только что дразнил собой. Осторожно дотронулся к телу языком. Кики всхлипывала и кусала себя за пальцы. Плат оторвался от ведьмы, чтобы еще раз оценить добычу, и довольно облизнулся. Разорванная красная лента лежала возле дивана.
— Нет-нет-нет, — возбуждение Кики сдуло необузданным ветром, когда горячая плоть задела ее бедро. Девушка распахнула глаза и осмотрела обстановку. Шортики смирно лежали возле ленты. Последним рубежом были белые хлопковые трусы, которых Кики стеснялась еще больше, чем своей полунаготы. — Никаких откровенных оголений!
— Киска, ты же не думала, что я стану погружаться в тебя при всем параде? — Плат кивнул на бант, упавший на диван возле лица Кики, и по-идиотски захохотал.
— Никаких погружений! — Кикилия отпрянула от такого неожиданного «соседа» и повалила Платона на спину. Когда ее тело оказалось сверху, Кики стоило огромных усилий, чтобы оторваться от мужчины. Это было заметно. Платон мог воспользоваться моментом, но он так удивился неожиданному протесту ведьмы, что не сумел удержать красотку. — Водолазы не в моем вкусе, — пошутила Кикилия, натягивая на себя только что сброшенную одежду.
Чтобы скрыть неловкость, она принялась убираться. Смела на кучку порошок. Подняла кусок веревки и старательно обмотала ею мешок. Он быстро переместился в брюки Плата, а ведьма — к стулу. Вот в ведьмака полетели штаны и рубашка. Кики отвернулась, расправляя на стульчике что-то невидимое. Бесполезное занятие не давало Платону увидеть, насколько труден бой испуганной Кики и девичьего любопытства, поэтому не было таким уж бесполезным.
— Кися, так нельзя! — Плат не собирался отступать. — Я ждал столько лет, — он пнул ногой ленту и вздохнул. — Не забывай, что мой возраст рассчитывается по-другому. Мне уже…
— Вот именно, — перебила Кики Плата. — Почти старик, а туда же, — Кики наконец развернулась, пряча желание и смущение за обидненькими шутками.
— Оч смешно, — надулся Плат и сложил руки, демонстрируя свою обиду. Казалось, его уже не беспокоит вялость тела. — Это, между прочим, губит мужское здоровье, — взгляд, брошенный на Кики, говорил что-то наподобие: «Бессердечная глупая девчонка!»
— Ну не сердись, — Кикилия подняла с пола брюки Плата и решила обмотать ими бедра мужчины. Осталось подумать, с какой стороны подойти. Кики исчезла за оборотнем, но через секунду выскочила из укрытия, качая головой. О наличии сзади голых волосатых ягодиц ведьма видно не подумала. Она сделала большие круглые глаза и, беззвучно стукнув себе ладошкой по лбу, принялась соединять штанины узлом со стороны левого бедра Плата.
Распакованный подарок так и попадал ведьмочке на глаза, поэтому Кики закрыла один из них. Тот, что полюбопытнее. В итоге значительно улучшилась видимость на заднюю часть мужчины, поэтому Кикилия решила сооружать «юбочку» вслепую.
— И что будем делать? — удрученно спросил поникший Плат. — Со здоровьем?
— Зай, есть и другие способы помочь тебе, э-э, не захворать, — подобрала нейтральное слово Кики. — Если ты переживаешь, я могу сделать для тебя это, — Кикилия выпрямилась напротив Платона и наконец пристально посмотрела ему в глаза. — Но не так. Не через низ. Хорошо?
— Не через низ? Кхм, — мужчина потер пальцами виски, скорее всего, пытаясь понять, что сейчас ему предложила Кики и насколько это вписывается в его планы. Спустя полминуты он уже приблизился к Кикилии и нежно погладил ее по щеке. Испытующий взгляд задержался на губах ведьмы, после чего Платон довольно хмыкнул и взялся руками за брючины. — Заметь, ты сама предложила.
— Оу, — Кики схватила Платошика за запястья и уложила его ладони на свою грудь. — Спасибо, милый, — обрадовалась ведьмочка. Она наклонила голову и потерлась лицом о руки любимого, выражая подобным образом доверие и благодарность. — Но снимать ничего не нужно.
— Нет? — по виду Платона легко определялась, что воображаемые сердечки, которые летали вокруг настроенного на романтичный лад оборотня, остановились, а некоторые из них упали к ногам парочки. Улыбка сползла, а Плат, освободив руку, пытался втереть последнюю часть терпения в переносицу. — Знаешь, моя маленькая обезьянка, если ты хочешь вкусить, эм, банан, то тебе придется поработать над фруктом, убрать там кожицу, все дела. Такое на ощупь не делается.
— Тс-с, — Кикилия зажала рот Плата рукой. Она закусила верхнюю губу и на мгновение сильно зажмурилась. — Так, я ничего не слышала, ничего не слышала! — и хоть ведьма слышала все, но осмыслить сказанное до конца не решилась, ведь мог возникнуть огромный риск, что Плату придется уходить намного раньше, чем вернутся матушка с Тосей.
— У тебя есть особый способ? — догадался Плат. Он наверняка почувствовал, что сейчас может произойти всякое, только будет оно совсем не таким, как представлялось.
— Да! — засветилась радостью Кики. — Я тут такое изобрела! — было видно, как молодой ведьме не терпелось поделиться с другом своим открытием. — Конечно, я только на себе испробовала, но думаю, что с тобой тоже ничего не случится.
— Ничего не случится? — да, это было худшее, на что мог рассчитывать Плат. — Мне кажется, я залетел не в то окно, — оборотень обреченно упал на диван, оголив «фрукт». Кикилия слегка прицелилась и, прикрыв глаза, ловко натянула ткань на уставшее тело.
Кики плюхнулась Плату на живот, но ведьмак не стал пользоваться близостью молодой девы, а предпочел притвориться мертвым. Кикилия для приличия прижалась к нему всем телом и тут же выпрямилась. Она трепала «лошадку» за плечи, попутно пришпоривая Плата пятками.
— Платоньчик, не упрямься, — Кики краснела от капельки смущения и распирающего желания поэкспериментировать. — Магия удовлетворения — суперская вещь!
— Да, да, — согласился Плат. «Просыпаться» он явно не собирался. — Подтверждаю. Работает! Мой мозг залюблен тобой до предела, — Платон приподнялся, упираясь локтями в диван. Кики чуть съехала с живота, но все еще была далека от участка, который так старалась обходить. — Я пойду. Хорошо?
— Вот дурачок, — засмеялась Кикилия, даже не думая слезать с Плата. — Это магия для тела! И теперь я тебя никуда не отпущу, — ведьма игриво улыбнулась и все-таки решилась осторожно пройтись ладошкой по брюкам.
— Ну, — Плат заметно оживился. Глаза прояснились, а руки вцепились в Кикилию, словно это было сочное мяско, которое просто нельзя не потрогать, понюхать, облизнуть, а может, даже попробовать на зубок, — мне подходит!
— А-а-а, я под защитой, я под защитой! — быстро работая ногами, Кикилия успела добраться до противоположной стороны дивана. — Магия тела не терпит рук. Но мы сможем соединиться, так сказать, в душевном порыве, — улыбнулась ведьмочка.
— Господи, и какие ты книжки читаешь, моя сладкая кашка, если так говоришь, — Плат поискал взглядом любую литературу, но не нашел ничего, кроме розовенького блокнотика. — Ага! Теперь я знаю, где ты прячешь секретики! — оборотень схватил блокнот и принялся искать в нем компромат на свою малышку.
— Эй! — Кикилия выдернула из рук Плата товарища-наставника, быстро захлопнув его на странице о зелье ненависти.
— Чего ты? Боишься, что я увижу свое имя в окружении сердец и поцелуйчиков? — совсем по-мальчишески среагировал Плат. — А-а, там, наверное, есть точное описание, как творить магию тела. С картинками, — Плат дурачился, ритмично дергая бедрами, и крепко держался за что-то эфемерное впереди себя. Скорее всего, это была талия невидимой подружки.
— Ха-ха-ха. Оборжаться можно! — возмутилась Кики непристойному поведению. — Вижу, ты, зай, хорошо и без меня справляешься. Можешь продолжать. Самец макаки просто какой-то, а не зая! — Кикилия умостила на диван оголившийся бочок и, подперев голову рукой, принялась внимательно разглядывать самца.
— Оу, кисик белошерстый, я думал, пристойные ведьмы должны выражаться по-другому, — Плат проехался по старой синей дорожке к Кикилии и упал перед ней на колени. Похоже, что ситуация перестала его расстраивать, ведь больше, чем думать о непристойностях, Плат любил вообще не думать, а балагурить. — Там хоть одно сердечко было? А возле него большая буква «Пэ»? Признайся, пожалуйста, — он сложил ладошки, копируя любимый жест Кики, и продолжил попрошайничать одними глазами.
— То не говори, так не выражайся. Достал уже! — возмутилась Кики. — Сердечки, пэ…Ты точно старше меня? — Кики сморщила нос и легонько толкнула Плата коленом, но тот устоял. — Ну ладно. Одно сердце есть. Здесь ты прав, — нехотя согласилась Кикилия, рисуя на диване узоры пальцем.
— И? Что там? — тело Платона затряслось от нетерпения. — Интимная ма-агия?
— Счаз, — фыркнула Кики и оттолкнула Плата так, что тот упал. Слава брюкам, в этот раз, все выглядело пристойно. Видать, Платоша приловчился. — Представляешь, что бы мне мамулькин сделала за дневники с интимной магией?!
— Нет, мой клубничный пирожок, — оборотень перестал улыбаться и прислушался. — Даже не хочу об этом думать, — его ушки навострились, а дыхание участилось. — Кстати, если мы хотим успеть до прихода мамульки, то неплохо уже начать магичиться?
— Тут ты тоже прав, — Кикилия села и подышала на холодные пальцы. — Тебе лучше лечь и хорошенько расслабиться. Первый раз, знаешь, он такой. Ну, немного может быть неприятно, но потом все пойдет, как по написанному, — Кики посмотрела в расширенные глаза Плата.
— По ходу ты нагло сперла мою фразу, — Плат в который раз за сегодня оккупировал диван и попытался отпустить переживания.
— Глаза закрой! — скомандовала ведьма. — Не бойся, совсем чуточку подождать осталось. Руки почти готовы.