— А точно все на месте останется, пироженка? — решил уточнить Платон, подглядывая за Кики сквозь щелочки глаз. — Что?! Я все видел! Ты пожала плечами! — перепуганный Плат был готов убежать, и только сильное желание получить хоть кусочек наслаждения не позволяло ему этого сделать.
— Так. Закрыл быстренько глазенки свои. Кому говорят! — Кики сделала жест руками, словно прижимая Плата к постели, а вместе с этим — беря контроль над веками. И только дождавшись, когда он подчинится, ослабила нажим. — Не переживай, малыш. Ты останешься доволен. Я уверена, — Кики замешкалась на секунду, но решила закончить начатое. — Не причинять же боль тому, кого…
Кикилия выдохнула и подняла одну руку, остановив ее на уровне груди. Узкая ладошка смотрела вниз. Ведьмочка прикрыла глаза, сосредотачиваясь на ощущениях. Рука уверенно подалась вперед. Кончики пальцев подрагивали, словно их наполняла пульсирующая энергия, которая зарождалась внизу и собиралась в области солнечного сплетения. Перетекание этой «энергии» можно было отследить по движениям Кики. Она неистово водила по своему телу свободной рукой, дольше задерживаясь между грудями.
Взволнованная ведьма замерла на секунду. Пальцы приподнятой руки перестали дрожать и еле заметно ходили из стороны в сторону. Кики зажмурилась и призывно вобрала в себя нижнюю губку. Рука уже не стеснялась. Больше того — оно выполняла дикую пляску. Теперь задрожали веки. И…
— Какого? — прозвучал мужской голос, и Кики открыла глаза.
— Плат! Я же просила, — стала сердиться ведьма, но быстро утопила раздражение в девичьей радости. — Или ты уже почувствовал? Да? Скажи мне!
— Да-а, — не мог сразу найти правильных слов Плат. — Сначала я почувствовал прикосновение и уже обрадовался твоей решительности. Но потом.
— Что? Что?! — заволновалась Кикилия. — Я сделала тебе больно?
— Больно? Нет, конечно! — Платон выставил ладони вперед, демонстрируя, что беспокоиться не нужно. — Я просто понял, что это не можешь быть ты или там другая ведьма, — застопорился Платон. — Движения. Понимаешь, они были странными. Я сразу вспомнил тот вечер, когда Тося гонял по полу большущую говяжью сосиску, отданную тобой наперекор матушке, — Плат замолчал, осознавая, какой ерунды он успел наговорить. — Бред какой-то. Но мне было даже приятно, — спохватился оборотень. — Это, конечно, звучит теперь странновато… Да уж. Какой же я дурак, — мужчина поднял виноватые глаза на девушку.
— Говяжья, большая и говяжья. Хм. Ну точно же! — на удивление Плата, Кикилия не выглядела расстроенной. Ее мордашка светилась так, как будто ведьмочка изучила самое могущественное заклинание в мире. — Извини меня, ошибочка вышла, — Кики снова уложила Платона на постель одним коротким взмахом, после чего сомкнула обе руки в плотненькое кольцо. — Не учла твои, эти… Как их? Особенности! Вот, — Кикилия быстренько объяснилась со смущенным оборотнем и решительно погрузилась в себя.
Поймать нужный настрой получилось сразу. И это было удивительно. Особенно если учесть, что, как его ловить, Кики могла лишь догадываться. Она плавно поднимала ручки вверх, а затем, чуть быстрее, возвращала их обратно. Величина колечка постоянно регулировалась, щеки Кики становились пунцовыми, по животу спустилось несколько прозрачных капелек. Кикилия перестала сжимать руки только после того, как услышала счастливый голос Плата.
— О-о, моя ведьма. А ты умеешь удивлять! Я готов. Готов. Боже, моя ты квокка.
Глава 6. Неправильное зелье ненависти
Небольшое расстояние от входной двери к спальне оказалось для Варвары полем, усеянным осколками. И хоть старая ведьма решила идти обутой, ее ступни, судя по неуклюжей манере передвижения, болели из-за сводящего тело страха. Плохое предчувствие не пряталось за спиной, оно осталось в подъезде. Лицо ведьмы исказилось — злость отбросила на него свою тень.
Тося шел сзади, поджав хвост. Он то и дело хватал Варвару за длинную юбку, чтобы не дать внести изменения в жизнь этой несвятой троицы. Комондор скулил, временами переходя на рык, когда уши улавливали полные восторга стоны Плата. Помощник мотал головой. Было не совсем понятно, зачем он так поступает — чтобы не слышать этого мерзкого летуна, либо же Тося изо всех сил старался привлечь внимание Варвары.
Ведьма занесла руку над дверной ручкой, и Тося испуганно взвизгнул. В комнате на мгновение стало тихо.
— Я даже и не представлял, что у тебя есть такой потенциал! Иди сюда, моя секси-ведьма, — слова Плата как будто ударили Варю наотмашь. Она неестественно мотнула головой и отшатнулась от двери, так и не открыв ее.
— А я даже и не представляла, что ты знаешь такие слова, — беззаботно засмеялась Кикилия. — Ну, как тебе интимная магия? Удалась?! — раздался скрип половиц, затем кто-то беззаботно плюхнулся на диван. Старые пружины гулко возмутились. Но Варя уже не слышала этого.
Оставленный один Тося только секундочку посидел возле двери. Задорные причмокивания заставили уши пригнуться, и он, как изодранный волк, поковылял на кухню, где темной тучей передвигалась злая ведьма.
— Давай еще разик попробуем, а?! — глаза Кики блестели, когда она смотрела на Платошика. Ее пальцы сплелись в такой крепкий замок, что послышался хруст.
— Не-а, — ведьмак внимательно осмотрел руки девушки, как будто проверял, все ли на месте после разминки. Затем медленно перевел взгляд на погрустневшую мордашку Кики. — Нет, я хочу! — заверил Плат. — Но я уже взорван твоим даром, — оборотень чуть замешкался, скорее всего, не понимая, что нужно говорить в ситуациях, когда мужчина, вместо того чтобы соблазнить девушку, потерял голову сам. — В хорошем плане. Взорван, — зачем-то добавил Платон и умолк.
— Я хочу взрывать снова и снова! Размазать тебя по постели, — Кикилия игриво напирала на Плата, не замечая, куда ставит ладошки. — Ой. Что это? — ведьма немного смутилась и спрятала руки за спину. По звуку и движениям можно было разобрать, как тщательно она вытирает их о диван.
— Как видишь, я уже размазан, — иронично хмыкнул оборотень и позволил себе расслабиться.
Кикилия не совсем сексуально плюхнулась на попу и поднесла пальцы к лицу, сделав вид, что чешет нос.
— Знаешь, с тобой это совсем по-другому было, — задумчиво протянула Кикилия. — Слишком просто, что ли, — ведьма неожиданно всунула побелевшие пальцы ног под мышку Плату, а тот высоко подскочил на диване, словно его ужалили в зад. Как оказалось, подскочил не от холода.
— Со мной слишком просто?! А с кем легко?! — Плат кричал так, что на кухне звенела посуда. Или она звенела по другой причине…
Кики зависла на одну секунду. Через мгновение ее большие глаза приняли нормальную форму, а вспыхнувшая в них зелень заплыла синим цветом.
— Какие мы ревнивые, — потешалась Кикилия, взлохмачивая оборотню чубчик. — Я говорила о себе вообще-то, — ведьмочка намеревалась поймать Плата за нос, но мужчина перехватил ее руку и прижал к своим губам.
— Ты уже практиковалась, значит, — Плат улыбнулся и позволил легким сжаться. — И как? — он лизнул нежную кожу девичьей ладони, предварительно обнюхав ее.
— Нормально, — тихо произнесла ведьма, не понимая, стоит ли после всего смущаться или уже можно выдыхать, как Плат.
— Плохая! Плохая ведьма! — Платон неожиданно перекинул Кики на спину и накрыл ее собой.
— Нет! — заупрямилась Кикилия, дергаясь под настойчивым оборотнем. — Я очень даже хорошая, — Кики резко утихла, а затем завизжала, словно ей привиделся в темной комнате обычный человек. — Убери его! А-а! — танцевала ведьма под Платом бешеный танец. — Он же холодный! И мокрый!
Плат действовал так, как будто не слышал визга любимой. Положил руку на шею Кики и чуть придавил ведьму к дивану.
— Ты самая лучшая, — ведьмак приблизил губы к лицу Кикилии, чтобы отблагодарить ее долгим поцелуем.
— Извините, что так рано, — проскрипел незнакомый старушечий голос. Уверенно захлопнутая толстая дверь издала протяжный стон. Варвара опустила свободную руку и погладила Тосю. Во второй руке она держала незакрытый белый заварник в те же красные горошины. Судя по цвету, в нем был не чай.
— Ма?! — Кикилия с новой силой забарахталась под Платом, стараясь оттолкнуть его ногами, но он завис над ведьмочкой, как чучело молодого оборотня. — Вы пришли уже? Как ягоды? — ведьма растерянно поглядывала на матушку и Тосю, не понимая, что сейчас говорит, к чему это приведет и как вообще выбраться на волю.
Ведьма подтолкнула комондора, и он медленно подошел к парочке, словно хотел рассмотреть картинку ближе. Его «любопытство» могло окончиться чем-нибудь жутким, если бы Плат не ожил. Он спрыгнул с тела Кики на пол и спрятался за шторой, высунув лишь лицо, волосатые ноги сорок шестого размера и квадратную пятерню, ею ведьмак придерживал полупрозрачную материю.
— Отлично, — голос Варвары все еще был чужим. Старая ведьма направилась к столу, пытаясь откашляться во время короткой прогулки.
— Здрасьте, — задрожало со стороны окна. — Я рад нашей встре…
Брошенного вскользь взгляда Вари хватило, чтобы Платон прекратил радоваться и «встре», и тому, что родился летуном. Ведь будь по-другому, он мог бы прожить намного дольше.
— А как у тебя дела, дочь? — ведьма поставила чайник на стол возле просыпанного порошка забвения, собранного Кики в маленький островок. Подумав, Варвара смела немного серебристой пыли на ладонь, а приподняв руку над головой, отправила порошок в полет. Он стал плавно оседать на дорожку, переливаясь на свету. — Хм, интересно ведьмы кружат, — Варя подошла к жавшейся возле стены Кики. Молодая ведьмочка сбежала с дивана, стараясь оградиться от всего, что на нем происходило. — Чем занималась? Небось беспокоилась, как там матушка доберется, правильно?
— Правильно, — еле выжала Кики. Слетевшее с губ первое слово добавило ей уверенности. — Я очень беспокоилась, мамуль! — затараторила Кикилия, хватая Варю за руки. Черные глаза Варвары заставили ведьмочку отойти, но не убили последнюю надежду уладить все словами. — Ведь разное могло случиться. Вдруг бы оступилась, — Кикилия смотрела на Варю большими и влажными глазами.
— Угу. Подвернула ногу. Упала. Да? — продолжала Варвара удивительно спокойным тоном. — Не смогла вовремя вернуться. Правильно? Помешать.
— Да. Да! — согласилась со всем Кики, не обратив внимание на последнее слово. Она и подумать не могла, что, стараясь успокоить матушку, подтвердит ее самые страшные подозрения. — Я же люблю…
Пощечина была сильной. Слишком много Варвара вложила в нее — боль преданной матери-наставницы, беспокойство о Кики и страх, очень много липкого страха. Голова Кики встретилась со стеной. Глухой удар. Слезы из глаз.
— Тебя, — тихо закончила Кикилия, хмурясь из-за боли и неоправданной жестокости матери.
— Да неужели?! — крикнула Варвара и тут же ойкнула. — Тося! Чтоб тебя черти унесли, — она крутилась возле Кики, размахивая повисшим на юбке комондором. Видно, Тося вцепился не только в ткань, а бессовестно покусился на филейку Вари. — Что б тебя! — повторила уставшая ведьма, сжимая кулаки.
Плат воспользовался замешательством Варвары. Он сдернул занавеску и быстренько соорудил из нее подобие тоги. Проскользнув между диваном и спиной ведьмы, Плат взял девушку за руку и, приложив палец к губам, потащил ее к окну.
Тося наблюдал за парочкой одним глазом, то левым, то правым, а увидев, что задумал Платон, сильнее сжал ягодицу Варвары. Оборотень открыл окно и спрыгнул вниз. Он протянул руки к Кики и намеревался забрать ее в другой мир, такой притягательный своей вседозволенностью. Как ни старался Плат, он не смог вытащить ведьму наружу. Дальше рук ничего не проходило. Казалось, что Кики застряла в прозрачном желе, которое нельзя разрушить ни ложкой, ни магией Платона.
Варвара поймала Кики за распущенные волосы и потащила на себя. Плат не желал, чтобы его ведьма лишилась роскошных локонов, поэтому разжал пальцы, позволив Варваре выиграть схватку.
— Вот так вот! — старая ведьма толкнула дочь на диван и собиралась захлопнуть окно. — Черт! — окно явно не собиралось закрываться — в комнату успела проскользнуть половина Плата, а та, что была на улице, не думала там долго оставаться. — Да уйдешь ты уже или нет?! — Варвара давила от души, Плат кашлял и хрипел, но продолжал лезть.
Платок Вари взмыл ввысь. Чьи-то худые пальцы погрузились в черные волосы с проседью, и теперь уже Варвара полетела на диван, придавив собой Кикилию. Плат проник в комнату и поспешил спасти любимую от увесистой тушки ее матушки. Но Варя опередила его. Ведьма сама подхватилась и метнулась к столу.
— Мама? — Кики испуганно смотрела на Варю, поднявшую чайник. — Не надо, — попросила девушка, понимая, что ничего хорошего там для Плата не окажется.
— Почему не надо? — улыбнулась взлохмаченная и запыхавшаяся ведьма, всматриваясь в лицо дочери. — Ты же старалась — варила его. Чего добру пропадать? — Варвара вдохнула едкий аромат зелья и улыбнулась дочке. Кикилия вскочила на ноги, как только поняла, что находится в руках матери. Плат стоял неподвижно, вслушиваясь в разговор двух ведьм. — Жаль ягод не принесла! — вылитое зеленое варево почти достигло тела Плата.
— Фух, успела, — облегченно выдохнула Кики, прикрыв глаза. И тут же распахнула их. — Да что ж ты за мать такая?! — завелась молодая ведьма, когда пришло осознание, что все закончилось хо-ро-шо. — У меня всего один парень. Оди-и-ин. Понимаешь?! Могла приветливее встретить, — отчитав матушку, Кикилия прильнула к Плату. Немного отдышавшись, ведьма стала ощупывать обмотанный занавеской торс. Скорее всего, делала это Кики для своего удовольствия. Ведь ткань была совершенно сухой, без единого пятнышка.
— Как ты? — отошел от происходящего Плат. Не теряя времени, он трогал любимое тело, все мокрое от зелья. С виду казалось, словно эти двое надумали довести Варю, устроив перед нею показательное ощупывание.
— Ой, не надо! Не трогай, пожалуйста. Для тебя это может быть опасным, — хватала Кикилия Плата за руки, но не желая расставаться с оборотнем вовсе, прижимала его пальцы к своим раскрасневшимся губам. — Или смертельным! Да? — Кики оторвалась от Плата и укоризненно посмотрела на Варвару. Старая ведьма и не думала сердиться. Все чувства в ее душе заморозил страх. Или это было что-то другое…
— Доченька, доченька, — шептала Варя, и мелкие слезы ползли по обветренным щекам. — Прости меня, Кики! — громко зарыдала Варвара.
— С тобой точно ничего не случится? — тихо произнес Платон, боясь вклиниваться в сплошной рев раскаявшейся ведьмы. Провоцировать Варвару не хотелось — страшно заурчавший живот напомнил ведьмаку, что если быть по-платовски беспечным, то легко можно лишиться ног. — Ты уверена? — продолжил Плат. Видно, переживаниям удалось-таки придушить инстинкты.