— К сожалению, нельзя, Николаус, — ответила я и на миг почувствовала себя в Авароне, словно говорила не с недавним арестованным, а с одним из приятелей Нинель из Альма-Матер при Ковене.
— Побыстрее возвращайтесь, — сказал он. — Быть может, к вашему возвращению я смогу воплотить мечту его светлости и создам Молнию гнева!
— Об этом смертоносном оружии нам рассказывал наставник, — задумчиво пробормотала я. — Только изготавливается оно с помощью самой опасной из магии стихий: грозовой магии… Будь осторожен.
— Э, принцесса, так ведь в том-то и соль! Если мы получим Молнию гнева без магического вмешательства… Это… Это…
С этими словами Николаус зарылся носом в толстую тетрадь с желтыми краями и перестал замечать окружающий мир.
Покидая лабораторию через выход во дворцовый парк, я протянула руку виконту, который помог мне спуститься, и, когда сошла со ступеней, задумчиво проговорила:
— А ведь он прав. Мое место здесь. Как же не хочется ехать!..
— Все будет хорошо, Элизабет, — заверил виконт. — Все будет хорошо. Я буду рядом.
Я подумала, что момент как нельзя лучше подходит, чтобы передать Дагрею де Жерону послание от брата. Но когда представила, как буду это делать, смущенно попросила меня извинить и отправилась лично проследить за приготовлениями в дорогу.
Глава 5
Мы выехали ранним утром, когда солнце еще не встало, и на горизонте белела лишь полоска света. Хотелось спать, а тело при каждом движении отзывалось утренней скованностью и жаждой отдыха, которого в последнее время не хватает.
Мои попытки убедить виконта, что могу ехать верхом, были встречены резким отказом. И после получаса споров и уговоров пришлось сдаться.
Разместившись в экипаже, я вытянула ноги и положила их на противоположное сидение. Мягкие подушки прогнулись, а в икрах возникло ощущение невесомости.
Уставившись в окно, где рассвет медленно, но уверенно вступает в свои права, я думала о дракончике, которого пришлось оставить в Городе-крепости. Он так жалобно пищал, когда Альре уносил его, сманивая сладкими булочками, что до сих пор слышу его пронзительный голосок. Но слова виконта по поводу двора поселили зерно сомнения в душе, а вместе с ним и беспокойство за маленького питомца. И когда де Жерон сказал, что дома ему будет безопасней, я поверила.
Теперь я еду в гордом одиночестве экипажа, покачиваясь на кочках и чувствуя, как слипаются веки. Видимо, меня убаюкало потому, что через некоторое время перед глазами поплыли картины из прошлого, вначале далекого, где по коридорам ходит Бенара, а на коврике носится рыжеволосая Нинель. Потом пошли образы больше похожие на реальность. Виконт де Жерон на носу корабля, малышка Мириам. Но, когда в тумане нарисовалось лицо Карла Сварта, я вздрогнула и проснулась.
Видимо, вскрикнула, потому что к окну дормеза подъехал гвардеец и, наклонившись, спросил:
— С миледи все в порядке? Или позвать господина виконта?
Пока дремала, успела сползти на самый край сидения, и теперь сижу, как непослушное дитя за обедом, которое пытается спрятаться под стол. Быстро сев, как положено, я поправила волосы и проговорила:
— Спасибо, не нужно. Со мной все в порядке.
— Уверены, миледи? — проговорил гвардеец. — Вы бледны.
— Это от недосыпа, — поспешила я успокоить его.
Гвардеец промолчал, но по лицу поняла — не поверил ни капли. Еще раз смерив меня обеспокоенным взглядом, он выпрямился на лошади, и чуть пришпорив коня, умчался вперед.
Оставшись в одиночестве, я выдохнула и снова стала смотреть в окно. Только теперь поняла, что после приезда в Пустошь минуты, когда можно побыть наедине с собой стали на вес золота. Но сейчас это уединение приправлено горькой микстурой.
Небо на востоке посветлело, окрасившись в розовые и сиреневые тона, запел утреннюю песню соловей и оказалось, что мир не так суров. В голову пытались лезть мысли обо всем, что произошло и о том, что ждет впереди, но я усиленно гнала их прочь, стремясь запомнить момент уединения и покоя.
После беседы с Ане Ахебак и встречи с принцем, все, что произошло на границе холодных и теплых земель стало размытым, похожим на туман. А в памяти остались слова его светлости, в которых он просил быть счастливой. Еще неделю назад, такая просьба казалась бы кощунственной, но сейчас было ощущение, что это единственно верный способ чтить память великого правителя.
Топот копыт с другой стороны экипажа усилился, а когда повернулась, увидела в окне виконта. Лицо уставшее, синяки под глазами сошли еще не до конца, а из-за белых волос он напоминает ожившего духа.
— Гвардеец сказал, что вы бледны, — произнес он.
Вздохнув, я покачала головой и ответила:
— Гвардеец очень любезен, но слишком беспокоится. Я в порядке. Просто не привыкла к таким ранним пробуждениям.
— Все же я бы хотел убедиться лично, — сказал виконт.
Сил удивляться не было, но я все же спросила:
— Каким образом?
— Я некоторое время проеду в экипаже, — просто сообщил виконт.
Он свистнул кому-то, тут же послышался топот копыт, а де Жерон, не останавливая движения, перепрыгнул на ступеньку дормеза и переместился внутрь.
Я вытаращилась на него круглыми глазами, пытаясь понять, к чему такие трюки, но виконт, похоже, не заметил, что сотворил. Он сел на противоположное сидение и стал рассматривать меня, как делает это лекарь. От такого пристального внимания стало не по себе и, вопреки всему, ощутила, как теплеют щеки.
— Господин виконт, — сказала я, — мне кажется, вы слишком усердствуете.
Но он остался сосредоточен и серьезен. Лишь, спустя несколько минут, словно до чего-то додумался, облегченно выдохнул и откинулся на мягкую спинку.
— Да, действительно, вы в порядке, — произнес он. — Но измотаны. Я должен извиниться за столь ранний подъем, но путь в Огненные Земли не близкий, и некоторые места лучше проезжать утром.
— Почему? — спросила я.
— Вы сами увидите, — ответил де Жерон и, вытащив из кармана бутыль, протянул мне. — Сделайте три глотка. Это поможет вам отдохнуть. Три глотка, не больше. Запомнили?
Я с сомнением покосилась на маленькую, увитую стеклянными ветками бутыль, но кивнула и приняла. Когда открыла, носа коснулся сладковато-мятный аромат и, после пары секунд раздумий, я совершила ровно три глотка.
Вернув бутыль виконту, с изумлением обнаружила, что конечности обмякают, тело наполняется приятной тяжестью, а меня снова погружает в дрему.
— Что это было? — спросила я, укладываясь на сидение и подсовывая под голову подушку.
— Это настой леонуруса, пайонии и валерианы, — сообщил де Жерон, убирая бутыль обратно в карман. — Его готовит достопочтенный лекарь Вискольд специально для таких случаев. Приготовление очень трудоемкое, но оно стоит того. Выспитесь, леди Элизабет. Нам нужно, чтобы при дворе все увидели сильную и крепкую принцессу, несмотря на…
Он осекся, сглатывая комок, от чего кадык прокатился вверх-вниз, но потом резко выдохнул, словно злясь на себя, и продолжил:
— Несмотря на испытания, которые обрушились на Черную Пустошь.
Уже засыпая, я видела, как его мутная фигура приблизилась и укрыла меня, а затем так же, на ходу покинула дормез. В этот раз я спала без снов, глубоко и крепко.
Проснулась от того, что кто-то трогает меня за плечо. Когда открыла глаза, обнаружила лицо виконта с тревогой вглядывающегося в меня. Когда увидел, что открыла глаза, отпрянул, а я оперлась на локти и села.
— Не берите это в привычку, — проговорила я хриплым от сна голосом и потерла глаза.
— Беспокоиться о вас? — спросил виконт.
— Будить, когда сплю, — пояснила я и, зевнув, прикрыла рот ладонью.
Виконт опустился на самый край сидения, словно не планирует долго засиживаться и произнес:
— Вообще-то, я опасался, что вы выпили больше сонного настоя, чем следовало и теперь проспите до конца путешествия. Но, судя по вашему состоянию, это была не такая плохая идея.
Я снова потерла глаза, которые после крепкого сна никак не хотели наводить резкость и, лишь когда мутные черты де Жерона вновь стали четкими, спросила:
— Вы за этим меня разбудили?
Он покосился в окно и проговорил уже серьезно:
— Мы движемся на юг в сторону Огненных Земель. В Черной Пустоши законы работают, но чем ближе к границам, тем сложнее управлять людьми. Наши форпосты крепки, но все же стоит быть настороже. Не хочу пугать, просто лучше вам не спать, когда так удалились от Города-крепости.
Захотелось ответить что-нибудь отрезвляющее в тон виконту, но выражение его лица и взгляд ясно дали понять, что в его словах нет и доли шутки.
Я выпрямила спину и проговорила:
— Я поняла вас, господин виконт. Теперь не сомкну лаз, пока вы не изволите разрешить.