— Боюсь, в этот раз придется обойтись без непосредственного контакта. На поединке у вас не будет возможности надолго прикоснуться к моему брату. Вы сможете работать со своим даром в этих условиях?
Несмотря на панику, я раздраженно поморщилась. Определение убийства словом «работа» вызывало отвращение. А затем до меня дошел смысл слов Рока и я задумалась. Действительно, смогу ли?
— Я попробую, — неуверенно сказала я.
— Своему брату вы оказывали помощь на расстоянии.
— И разве у меня получилось?! — с горечью воскликнула я, а потом опустила голову вниз. — Простите, Рок. С братом у нас были хорошие отношения, я давно его знала. Настроиться на него было несложно. К тому же, за полчаса до поединка я уже устанавливала с ним контакт — залечивала ранку.
— Понятно. Что ж… Вам все равно придется научиться использовать дар на расстоянии. Иначе с Воином вам не справиться. Удачи, Кара!
Он на секунду легонько сжал мое плечо и отошел куда-то за мою спину. Я втянула носом воздух, ноздрей снова коснулся едва ощутимый запах мяты — прохладный, успокаивающий. Я закрыла глаза.
Передо мной вспыхнула и запульсировала вязкая темнота. В ней все отчетливее проступали очертания нитей жизни — тонких, трепещущих, словно на ветру. Я сконцентрировалась и, наконец, нашла то, что искала — мирно бьющееся сердце борова. Окруженное кровеносными сосудами, оно представляло собой прекрасную иллюстрацию жизни как она есть — сложной, иногда отталкивающей, но завораживающе прекрасной в своей гармонии вещи.
Мысленно я нацелилась на одну из нитей, пронизывающих сердце моей жертвы. Уже выбрав цель, я начала медлить.
— Кара, вы колеблетесь? — Голос Рока, звучащий в темноте, казался еще более бархатистым, чем я его помнила.
— Нет.
Я лгала и в то же время говорила правду. Непролитые слезы, застывшие в уголках глаз, щипали. Я действительно тянула время, но больше для того, чтобы свыкнуться с решением, чем оспорить его. У меня больше не осталось сомнений. Мне по-прежнему было жаль борова, но теперь я с пугающей меня саму расчётливостью была готова принести его в жертву. Я не знаю, что послужило переменой моему настроению: спокойное дыхание Рока за спиной, его молчаливая поддержка, внезапно раздавшееся по свинарнику сонное хрюканье — немного мерзкое и раздражающее, или осознание неизбежности происходящего. Ведь, в конце концов, у меня нет выбора. Я обязана сделать то, что сделаю.
Как сказал Рок вчера? У меня глаза жертвы?
Я сжала зубы.
Нет, я могу за себя постоять. За себя и свою семью.
— Кара, так в чем же дело?
На память пришли слова Света, приободрившие меня. Он говорил, что мы всегда поступаем верно, никогда не ошибаемся. Наша судьба уже определена Богами, и мы всего лишь идем по выбранной ими тропе.
«Да, так и есть».
Мое сердце забилось спокойнее, неуверенность и страх перед тем, что я собираюсь сделать, отступили.
С непривычной деловитостью я приступила к делу. Выбрала несколько наиболее толстых нитей и прислушалась к сонному похрюкиванию спящего борова. Тот спал сладко и беззаботно.
Я могла бы обрывать нити постепенно, как я делала это вчера, но я решила сжечь их сразу. Мгновенная смерть во сне — это разумно и милосердно. Я не хотела мучительной агонии ни для свиньи, ни для себя.
— Кара, чем дольше вы тянете, тем сложнее будет начать.
Я неохотно кивнула, соглашаясь со словами Рока.
Несмотря на уверенность, что делаю все правильно, я снова ощутила внутреннюю дрожь. На лбу выступил холодный пот. Я напомнила себе о том, ради чего иду на этот шаг — ради сестер, и это придало мне сил.
«Раз, два… три!»
Нити жизни, сплетенные в тонкую паутину, вспыхнули и осыпались пеплом. Мгновение я рассматривала черный снег, неспешно кружащийся в темноте, а затем перевела взгляд на пустоту, где раньше пульсировала жизнь. Я уничтожила не все нити. В сердцевине сплетения зияла чернота, остальные же нити изрядно обуглились и медленно чернели. Но все же я сделала достаточно.
Я не сразу поняла, что изменилось в тишине ночи. Лишь несколько мгновений спустя меня осенило: я больше не слышала тяжелого дыхания борова.
— Великолепно! Кара, вы прекрасны!
Восхищенный, полный какого-то чистого восторга, голос Рока заставил меня очнуться.
Я тряхнула головой, возвращаясь из темноты в реальный мир. На меня тут же навалилась жуткая слабость, и я, охнув, упала на колени. Дышать стало сложно — из носа потекла кровь.
— Кара! — Рок подлетел ко мне так быстро, что, казалось, будь у него крылья, он сделал бы это медленнее. — Как вы себя чувствуете?
Я проигнорировала его вопрос. Казалось, что задать свой гораздо важнее.
— Как убийца может быть прекрасен? — Эти слова я не прошептала — прохрипела, а затем закашлялась, давясь собственной кровью. В этот раз отдача после использования дара была сильной как никогда: кровь текла из носа, першила в горле. Живот сдавило спазмом, а затем, к моему стыду, меня стошнило — тоже кровью.
Все тело словно одеревенело. В голове тоже стало пусто и мертво.
Рок вытащил из кармана носовой платок и осторожно коснулся моего лица, стирая с него красные липкие следы. Я молча наблюдала за его действиями и ждала ответа. Знала, что он последует. Так и вышло.
— Вы не убийца, Кара, — помолчав, сказал он. — Вы — олицетворение возмездия.
Он прижал к моим губам платок, стараясь остановить кровь, выступившую, как я поняла, теперь на уголке губ. Наверное, усталость затуманила мне разум, потому что я перестала себя контролировать.
— Вам самому не страшно от ваших слов? — прямо спросила я.
Рок усмехнулся. В его голубых глазах вспыхнул огонек — отголосок мысли, мне непонятной и недоступной.
— Сложно бояться тому, кто каждый день сталкивается с чужими кошмарами.
Ко мне медленно возвращалась чувствительность. Лопаток коснулся легкий ветерок, сквозящий из открытой на улицу двери, в спину кольнулась разбросанная по полу солома, а заледеневшая кожа под руками Рока вспыхнула. Он одной рукой придерживал меня за поясницу, другой — за шею, и, казалось, от его пальцев идет тепло, волнами расходящееся по телу.
Он смотрел на меня открыто, и от его взгляда, таящего в себе многозначительное обещание, у меня быстро-быстро зашлось сердце — не от страха, от волнения. Я сделала рывок вперед, села, по-прежнему поддерживаемая Роком, и только тогда осознала смысл его слов. У меня сдавило грудную клетку.
— В чем ваш дар, Рок?
— Я думал, вы уже не спросите.
— А я имела право поинтересоваться раньше?
Мое лицо снова оказалось напротив его лица так близко, что я могла рассмотреть каждую черточку на нем. Я услышала его ровное дыхание, а затем оно коснулось моих губ, потому что Рок наклонился ко мне еще ближе.
— Вы на многое имеете право, Кара. Вы даже не представляете степень своей власти над…всеми нами.
Завороженная картиной его тонких губ, произносящих неоднозначный, скорее даже сомнительный, комплимент, почему-то отзывающийся фейерверком противоречивых чувств где-то в районе солнечного сплетения, я молчала.
Эмоции — пугающие, острые, темные — затопили меня, и понадобилось время, чтобы я смогла их подавить.
— Власть… — неосознанно повторила я, а затем, словно кто-то из Богов меня подтолкнул, спросила: — Почему вы хотите стать королем? Из-за нее, из-за власти?
— Боюсь, вас напугает мой ответ. Почему-то наши собственные мысли, озвученные другими людьми, всегда нас пугают.
В горле пересохло. Я сглотнула и молча ждала ответа, по-прежнему не отводя взгляда от губ Рока. Он не делал попыток сблизиться еще сильнее, но и не отходил. Кажется, расстояние (его отсутствие), на котором мы вели разговор, его вполне устраивало.
— Так почему же, Рок?
— Потому что миром не может править Воин. Простите, Кара, но и Свет не справился бы с ролью короля.
Я встрепенулась, ужаленная этими словами.
— Неправда!
— Правда, вы знаете это. Он был слишком мягок и добр, не вышло бы из него хорошего правителя. — Он помолчал, словно ожидая, пока я перестану часто-часто дышать и справлюсь с обидой и желанием спорить. — Воин тоже не принесет ничего хорошего этому миру. Он жесток и прямолинеен. Не видит дальше собственного носа.
— И, по-вашему, — сдерживая неведомо откуда взявшееся ехидство, спросила я, — во главе королевства должны встать мы: Кара и Рок, верно?
Я знала, что он поймет иронию. Символичность наших имен давала мало надежды на счастливое и мирное правление.
— Именно так, Кара. — Рок кивнул. Он выглядел серьезным. — Мы дадим миру то, что он заслужил.