"До сих пор", — приметила Мэйпс, чуя уже то самое недоверие. Тирей замечает, как дарссеанка щурится, а потом кокетливо озирается.
— Да брось, я же не юлила с того дня. Уже даже инициативы по мелочам не беру. К чему скрытничать? Боишься?
— Не боюсь. И даже не скрытничаю, — твёрдо переносит он слова из ума. — Просто в тот день я понял, что тяжёлая ноша совращает дам.
Изрек Тирей слова холодно, не сводя глаз. Его строгий взгляд наполнил Мэйпс виной и чувством, в котором прежний образ ускользает безвозвратно. Нет больше той легкости между ними, как не может быть уверенности друг в друге. Сегодня между ними была лишь иллюзия.
— Недооценивай меня, милый, — рявкнула ему дева.
Дарссеанин хмыкнул и надел шлем, разочарованно бормоча: "уже сполна оценил. Жаль вначале с ценностью ошибся". Пробираясь через деревья, Тирей ощущает, как дыхание клокочет в груди, и как снует кровь по сосудам, будто сейчас из чащи их настигнет тот самый день. То же ощущает Ютий, бредя по коридору замка.
Наконец он дотащил пленного до тронного зала. Стража не пропускала их к повелителю, но через минуту в эфир пришел приказ. И двери открылись. Голограмма померкла. У трона стоял Варфоломей с недоумением на лице. Когда с кресла Арагонда позволительно кивнул, Ютий дотащил пленного к лестнице. Белый клюнул в ступеньку. Варфоломей разводит руками, на что Ютий язвлённо улыбается, понимая, что все почести соблюдены.
Магнитная змея овила руки пленного. Стража окружила его, чтобы при случае сдержать в узде пыл. Белого подняли на колени. С него сняли шлем. В густом сплетении льняных волос сидел отпиленный рог. Глаза хмурились и сияли тусклым созвездием. На щеках пятна белого не переросли фасолину. Приглядевшись, Варфоломей протрепетал с мыслью: "И где ты его раскопал?" Шпион бросил злобный оскал, огляделся и ошарашенно вылупился на советника. Вот тогда Ютий застыл в блаженном предвосхищении.
— Зачем ты притащил сюда белого? — поинтересовался Арагонда.
Повелитель прилег на спинку кресла. Заворожённо застывший Варфоломей стол в безмолвии.
— Белый шпион нам поведает, что случилось с Наидой.
Повелитель живо отлип от спинки. Варфоломей заметил, как Арагонда воистину воодушевлен и взбудоражен. По телу бегают мурашки. Советник прикусил губу и съёжился в раздумье.
— Назовись, — провозгласил повелитель.
Тронный зал внезапно стих. Белый солдат вздрогнул, но промолчал. Через минуту Ютий призвал магнитный клинок и замахнулся.
— Я Сотей! — вскрикнул белый и упал набок.
Стражи подняли его на колени.
— Да. И я, солдат "Ордена белых королей", — добавил белый испуганно.
— Без званий! И брось тратить моё время, — принизил его Арагонда в высокомерном тоне. — Говори, что знаешь!
Белый на миг растерялся, окатил всех взглядом, но, дрогнув, собрался.
— Скажу, но уберите этого оголтелого! — воспрял он и тявкнул под конец на Ютия. — Долбаный садист!
Шлем Арагонды перебежал на Ютия. Ученик выключил клинок и отошел.
— Вы поверите ему? — вскрикнул советник. Вкось глаза хмурились на белого шпиона. — Кто знает, что орденец может наплести?
— Предлагаешь обезглавить белого? — заявил Ютий с издевкой.
— Нет! Эм, повелитель. Я всё знаю. Я самолично был там! — вскрикивал Сотей.
— Он обманывает. Не видите? Сейчас он скажет что угодно, — гласил Варфоломей и изо всех сил старался посеять смятение.
— Вот как? Это потому что я белый? — рявкнул Сотей. — Или безрогий?
— Заткнись! — вскрикнул Варфоломей с раздражением.
Тут повелитель вскипел.
— Молчать!
Тронный зал опять затих. Ютий не мог сдержать блаженной улыбки и не лупиться шлемом на советника. Его безумно позабавило то, как Варфоломей выпучил глаза и разинул рот, когда владыка вновь воспрял:
— Говори правду, живо!
В гневном вскрике Арагонда издал приказ. На словах Сотея память Варфоломея всплывала, изрисовывая те дни иными красками.
2
Лимузин парит тихо, а она в напряжении. После улитки отца Наида никак не привыкнет к плавному полету, всё ожидает резкий толчок. Теперь ещё Мэйпс прижимается к Варфоломею. Стало неуютней. Наида старается отвести взгляд.
Дочь дремлет на коленях. Через чёрное стекло мелькают плоды, как тусклые слоёные коконы, когда как одинокие молнии сверкают, будто серые зигзаги. Капсула почти не пропускает света. Раскаты глухи. Вдруг чувства нашёптывают, что лимузин остановился. Кто-то подошел. Распахнул дверку. В лимузин заглянул дарссеанин с желтой молнией на броне. Пришелец тут же загалдел с Варфоломеем, не сняв шлема.
— Даже Аниду прихватил. Вот стервенец! — подшутил он.
Все убедились, что это бубнит Тирерий. Наида юмор не оценила, а советник так и вовсе увёл взгляд, краснея под шлемом, как плоды за лимузином.
— Замечу, что вы, Тирерий, ведёте себя не лестно перед девами, — процедил Варфоломей. — Вы всегда так ловите машину до замка?
Мэйпс пролезла по креслу, поставила ноги на сырую землю и встала у Тирея.
— Нет. Мы ловим только сегодня и только вас, — утвердила она холодно и овила советника и деву пальцем.
Возле Наиды открыли дверь. В тот трескучий вечер воздух будто впитал стружку хладагента, да так, что воздух стал студить кожу до холодного фарфора. Черная ткань сомкнулась, когда незнакомец протянул руку. Из-под плаща на плечах вились белые линии, которые дева никогда не спутает с другой символикой. Лязгнула молния. Варфоломей мигом полез в эфир, и тут же понял, что связь исчезла. Он перевел взгляд на Мэйпс. Дарссеанка протрясла головой.
— За что, Мэйпс? За что? — рявкнул возбужденно Варфоломей, когда Тирей уже вытаскивал его из лимузина.
— Вы любимые игрушки повелителя, — ответила она угрюмо.
Солдат поводил пальцами, требуя руки. Морозящий воздух вломился в лимузин и вбил в дрожь. В испуге Наида подхватила дочь, отпрянула вглубь, сжала ребёнка. Анида сонно проморгала. Сердце матери так бешено билось, что она улавливала эхо даже в дрёме. В вялом взгляде силуэт в плаще высветила молния. Это была её первая встреча с неосознанным и неопределённым ужасом.
— Не понимаю, Мэйпс, ты же против "Ордена" и его сумасбродных законов? — вскрикнула Наида, сжимая дочь.
Ломятся кости на ногах, словно тело уже ощущает безвыходность. Разум старался зацепиться за реальность, вспоминая дни, события, но мутнел, окунаясь в гущу тумана. Мутнел в сумраке той неолицитворённой голограммы.
— Брось ныть! Я уже долго верчу задом. Рожать в 20? Раз плюнуть. Я к 42 уже десятерых выносила.
Белый цапнул Наиду и потащил. Она завизжала.
— Мама, — вскрикнула Анида и, ошалев, выпучила глаза. Слезы начали стекать по щекам, губы задрожали.
Тирей обхватил Варфоломея. Кормушка магнитной змеи трезвонила, когда подходил второй солдат "Ордена". Советник потянул гиганта вниз — Тирей не поддался. Он попробовал перевалить здоровяка, но не осилил. Тогда Варфоломей поднял ноги, повис и оттолкнулся от лимузина. Тирей ударился о дерево. Варфоломей вырвался. Мэйпс подле вздрогнула.
Белых бросил кормушку и схватился за рукоять.
— Нет, — вскрикнула на него Мэйпс.
Секунду солдат мечется в растерянности. Советник тут же сбил его с разбега. Рукоять вырвалась. Варфоломей пополз за ней, схватил. Когда он вскинул магнитный клинок, другой белый отпустил Наиду.
Косой удар уронил хладагентную стружку. Лезвие срезало антенну белого, цапнуло руку в броне. Из серебреной щели хлынули капли крови. Белый визгнул и пнул Варфоломея. Советник пошатнулся, пробороздил ногами по паровому слою у земли, едва устоял. Тирей тут же ему врезал в живот. Ванадий поглотил удар. Советник прильнул вперед. Солдат у лимузина накинулся и выбил рукоять. Варфоломей осунулся.
Тирей налег. Они увалили Варфоломея на землю. Пока советник дергался под махиной, ему стянули шлем. Флакончик с прозрачной жидкостью укусил шею. Варфоломей повошкался под Тиреем, покричал, проклиная, а потом сомкнул глаза и в бессилье уснул.
— Наида? — позвала Мэйпс, крича у деревьев.
Сама она не могла нырнуть в чащу плодовых огней. Жгучий холод и хладагентная вата на земле вгоняли в ужас, поэтому Мэйпс лишь слушала отдаляющийся визг. Тогда только Тирей ворваться вглубь леса. Мчась средь сотни столбов, ему освещал путь тусклый свет из плодов. Он продирался через густые ветви, горящие красным полусветом, и вслушивался в динамик шлема, который пронзающе шипел после раскатов. Холод проникал в душу. Пугающе бездонный был в тот день лес.
3
Сознание тянет мысль. Окаменелые веки дрожат. Глухой топот теряет себя в нейронном лесу. Варфоломей простонал, когда его посадили на стул. Тело оседало под тяжестью брони. В полусомкнутых глазах он увидел сложенные руки. Советник чахло прошелестел ими, попытался разнять, не осознавая, что их слепила магнитная змея. Он вновь силится, попытается развести руки, кряхтит. С краю комнаты промелькнул силуэт в ярком свете лампы. Варфоломей сомкнул глаза от ряби, потом с болью чуть приоткрыл. Пока сознание пробуждается нехотя, оно тянет за собой тревогу.
И, когда советник смог проскрипеть ванадием, поднять руки и скрыться от света, то услышал щелчок лампы. Варфоломей с тяжестью вздохнул, бросил взгляд в сторону и обомлел. Он тут же пробудился. Иридий подставил стул рядом. Советник оторопело глядел. Они минутку посидели молча.