— Ой, — воскликнул Алексей, отстранившись от белой волчьей морды.
— С днём рождения, — сказал Константин.
Наморщив лоб, Алексей потёр рукой грудь.
— Спасибо, — ответил он, вставая.
Похоже, он как-то понял, что это было, раз не спросил. Интересно, как?
Они отправились на подмогу в центр посёлка. Слева на стене укрепления танцевали языки пламени, откуда-то изнутри поднимался столб белого дыма, подсвеченный яркими отсветами стерилизатора — бойцы уже пришли к местным.
Константин поднял вьюв над стеной. Прямо за оградой стоял человек, на его спине блестела сетка разорванной фрадейки, от левого рукава остались окровавленные клочья, но рука была цела. В дрожащей правой руке он держал излучатель стерилизатора. Непрестанно поливал фагами волков, они уклоняясь от луча, пытались подойти на расстояние прыжка.
За ними, горел сарай, из него в радиоэфир неслись крики запертой Варры. Под забаррикадированными окнами двух домов лежали тела многих людей и нескольких волков, среди них окровавленный топор в отгрызенной руке, у дальнего конца двора дымились руины сгоревшего дома. Возле горящего сарая лежал человек и бил слабеющим кулаком вытекший глаз волка, тот пытался перегрызть руку прикрывавшую горло человека. С чердака дома в них целился другой человек, под ним ещё один волк, изготовился к прыжку — ждал, когда стрелок высунется из проёма. К волку, раскрыв рот в хриплом крике, бежал окровавленный человек с вилами. Наперерез ему хромала волчица с торчащим из бока кухонный ножом.
Константина начало мутить. Он тряхнул головой и, оскалившись, зарычал. Глянул на удивлённого Алексея и побежал. Ограду пересёк по упавшему дереву, спрыгнул и громко протяжно завыл. Ближайшие волки обернулись. Он ждал их нападения, устал, и просто хотел вылить на них ту чёртову прорву ненужной энергии, что каждый день жадно копил в своём симбиоте и каждый раз боялся тратить — вдруг она потом понадобится. Сейчас он ощущал, как эта энергия выжигает его изнутри, как того беднягу с пробитым стерилизатором. Ещё мгновение и он рванёт, испепелив каждую серую тварь.
Слева мягко приземлился Алексей, кивнул и поднял ружьё на ближайшего врага.
— Уйди от этой твари! — истерично заорал боец, нацелил излучатель на Серова.
— Придурок, убери стерилизатор. Он же за нас! — прокричал Алексей, закрывая собой Константина.
Не уберёт. Серов выставил перед Алексеем щит — не нравился ему тон бойца, да и руки у него дрожали.
Ударила ослепительная волна, затмив луну, огни пожаров и вспышки выстрелов. Зажмурившись и прикрывшись рукой, Алексей стоял в обжигающем свету.
Живой. За светящейся полусферой.
Константин облизнулся и хотел было окликнуть его, но передумал. Просто стал ждать, пока атака закончится. Купол уже угасал, и через него стали просвечивать защитный очки бойца, блестевшая отражённым огнём. Алексей огляделся и непонимающе уставился на Серова.
— Нам такие штуки приносили на работу, тренироваться, — ответил он, глядя на стерилизатор.
На секунду Алексей замер с приоткрытым ртом, намереваясь хотел что-то спросить, но лишь округлил глаза.
Константин огляделся: со всех сторон на них молча смотрели волки, не с угрозой, а как-то иначе, будто удивлённо. И это было не хорошо.
Неужели это из-за щита, которым он прикрылся от лучей? Один из волков, прижав уши, осторожно подошел к ним и прохрипел Алексею:
— Ты его прикрыл собой?
— Да. Он же на нашей стороне, — удивился Алексей.
— Но вы же убиваете волков?
— С чего это? Он же и в поединке за нас был.
— Вожак говорил, что против Ирря вышел человек… — волк умолк, задумчиво наклонил голову.
Боец всё ещё нервно сжимал уцелевшей рукой излучатель, Константин не, отрывая взгляд, медленно покачал головой из стороны в сторону. Боец насторожился, потом, прижав излучатель под мышкой, стянул с головы очки и подшлемник. Это оказался Ваня, только вместо былого задора, который он излучал ещё днём, осталась одна усталость, потом уже она сменится тоской, от пережитого за эту ночь. Если, конечно, они переживут её. Странное поведение вереков нервировало Константина.
“Вожак лгал! Среди них оборотень!” — прокричал в эфир верек, а потом добавил и голосом, и по радио:
— Мы сдаёмся. — Он безропотно лег, сложил голову на лапы и закрыл глаза.
Одни последовали его примеру, другие бросились на своих же товарищей, принялись рвать их, впиваться в глотки. Константин смотрел и не мог понять, что происходит.
Снова ощутил ту мысль, что уже который раз стучалась в его сознание. Кто-то его звал, тормошил за шкирку, что-то упало рядом, но он был не здесь.
Он вспоминал обросший лианой трелёвочный трактор, где лежало всего одно тело лесоруба. Труп застрелившегося охотника возле дерева. Верека с охотничьим ружьём, который так и не стал стрелять. Потому что в своих не стреляют, даже в ответ.
В горящем сарае прогремел взрыв. Там же Варра! Константин метнулся к пожарищу, крикнул в эфир о помощи, даже не думая, отзовётся кто или нет. Вьюв нашёл её обожжённую и без сознания в огне у искорёженной тачки, среди развороченных взрывом досок. В последние мгновения Варра пыталась сделать подкоп под дверью. Накрывшись щитом, Константин влетел в пекло, схватил зубами обгорелую шкуру. Та мягко оторвалась. У Константина шерсть встала дыбом. Он перепрыгнул Варру и стал выталкивать её носом из огня. Щит уже слепил и не помогал — ему просто некуда было сбрасывать столько энергии, она шла со всех сторон насыщая его. Угли и раскалённое железо с шипением обжигали лапы, а воздух в лёгких кончался.
8. Гибель
Вдруг толкать стало легче, а через мгновение Варру кто-то утащил. Ослепший от огня Константин различил неясные контуры большого волка рядом. Ощутил, как странным образом жар начал спадать.
Константин лежал боку, еле вдыхал безвкусный воздух и осторожно выталкивал его, стараясь не шевелится. Стоило чуть дёрнутся, как накатывала боль. Она встряхивала его обгоревшее тело, волной дрожи разламывала чёрную скорлупу, бывшую кожей. Снова появлялась боль и всё повторялось.
Симбиот мог ввести обезболивающее, но потом всё будет словно в тумане и трудно сосредоточится, а сейчас не время. Приходилось терпеть. В тело проник симбиот Тани. Им она показала, как подавлять болевые сигналы.
Необычное это чувство — присутствие чужого симбиота в своём теле. К своему привыкаешь, он становится частью тебя, а вот чужой, да ещё близкого человека. Первый раз он ощутил это ещё в Академии, когда они поздним вечером тренировались оказывать помощь друг на друге. Таня запустила в него симбиота, а он в шутку коснулся его своим и почувствовал её тело, а она — его. Потом уже он узнал, что это было опасно, малейшая осечка и симбиоты могли убить друг-друга. Но в ту ночь им стало не до тренировок и размышлений о безопасности — они познавали себя.
Вернулось обоняние и отвлекло от воспоминаний: пахло травой, дымом, кровью, нестерпимо разило палёной шкурой и горелым мясом. Константин лежал с закрытыми глазами и принюхивался. Да это же от него так несёт. Он мысленно ухмыльнулся, чуть пошевелился, попробовал, как там тело. О, уже скоро можно будет вставать. Связался с женой.
— Жив, придурок, — безрадостно ответила Татьяна.
“Что с тобой? Это из-за меня?” — удивился Константин.
— Из-за всего. Ночь была длинной. Я просто устала. Столько раненых, а тут ещё ты.
“Я сам дальше. Лучше раненым помоги”.
— Там уже вереки лечат. Они, оказывается, намастрячились: после каждого боя лечили и своих, и людей, а потом уже превращали их. Потому, до этой ночи, почти никого и не потеряли, ну кроме тех, шо ты видел.
Кто-то подошёл. Вроде волк, но запах толком не разобрать. Константин даже глаза открыл. Рядом, подобрав ноги под себя, понуро сидела Татьяна, правее уселся огромный волк.
— Пётр?
— Это Иррь. Петра больше нет, — прошептала Татьяна. Опустила взгляд. — Осталось несколько человек, и то, почти все теперь с симбиотом. В погребах ещё, наверняка, уцелевшие есть, но некоторые дома сгорели, живых там не осталось, я проверила. Вереков меньше десятка. Они друг-друга порешили. Разорвали вожака. Не знаю почему, может Иррь расскажет.
Иррь начал добродушным хриплым басом:
— Когда я тебя вытащил, то думал, что ты до костей пропёкся, а теперь вот, нате, даже шерсть растёт. А я, блин, от одной твоей раны чёрте-те сколько провалялся, думал подохну. Оклемался, пришёл, гляжу: наши городские, ну которые с вожаком пришли, дерутся с местными вереками. Не стал лезть, не понятно. Услышал твой зов, подбежал, а тут, блин, пекло. Хорошо Танька чем-то накрыла, что я подобраться смог. Блин, как ты вообще её терпишь? Я ей говорю, чо ты с этой, хм, возишься? Мужа, давай, спасай. А она? Костя сам выкрутится, не первый раз уже. Девочку надо спасти, а то муженёк зазря в огне жарился, получается. Представляешь?
— Спасибо. Представляю, — оскалился Константин. — Это хорошо, она в меня верит. Варра то как, жива?
— Жива, — ответила Таня. — Я бы сказала, чудом.
— Получается, всё. Теперь мир? — спросил Константин.
— Пока что. Из городских остались только я и Варра. Нам лучше уйти отсюда. Вряд ли местные будут друг с другом грызться.
— Днём трупы лучше видно. Так что всё впереди, — вздохнула Татьяна. — Пойду, покажу им, как превращаться в людей. А вы пока собирайтесь.
Константин уже перекинулся в человека и даже переоделся, когда подбежал запыхавшийся Алексей:
— Из леса едет какой-то автобус-внедорожник, из новых. Фары выключены.
— Это Никитин, — озадачился Константин. Крикнул Тане, что пора уходить.
— У него прибор ночного видения? — удивился Алексей.
Константин покачал головой:
— Нет. Он из РБМ и хорошо разбирается в вереках, как и мы.