— Понимаю, да. Он ему не нужен, — задумчиво пробормотал Алексей. — Вы ещё запахи различаете. Некоторые ещё и двигаются чуть иначе. Нет, не вы. Вас я бы не выявил, хоть и насмотрелся вереков на работе.
— На какой работе? — удивился Константин.
— Не важно. Её уже нет. Не стоит говорить о ней.
Неужели, он в фесмабе работал? Об этом, верно, теперь не стоит.
Впереди, посветлевший горизонт алел зарёй. Поднимался дрожащий край солнечного диска. Долгая ночь заканчивалась. Позади, за лесом, под гаснущими звёздами осталось Туманово, вздымая к небу розовеющие столбы дыма.
На фоне восхода маячил силуэт Татьяны верхом на лошади, рядом, теряясь в полутьме, шли Иррь и Варра. Константин зажмурился, вновь увидел пламя, где метались тени, вновь почуял запах горелой плоти. Вздрогнул, открыл глаза — всё рассеялось. Мотнул головой, будто стряхивая остатки воспоминаний, и подстегнул коня.
Вечерний костёр освещал стволы деревьев, уносил пылающие звёзды в небо. Константин смотрел на пламя, на его отражения в глазах жены, в глазах волков. Рассказывал Иррь, рассказывала Варра. Так удалось понять, что же произошло.
Вожак была задумка оборотить людей, чтобы показать им лес изнутри. Для этого он где-то нашёл чуть изменённого симбиота, и создал им свою стаю. Всем он врал, что этот симбиот особый: не имеет доступа в сеть и не может превращать обратно в человека, только в двуногого верека. На деле, симбиот всё мог, просто нужно было это показать. Местные жители не хотели превращаться в вереков. Вожак не желал раскрывать правду — боялся, что стая распадётся.
После стычки с лесорубами вожак решил, что нужно превращать насильно. Сказал стае, что теперь люди никак не потерпят оборотней рядом с собой, и что это единственный выход. Каждую ночь они изображали осаду посёлка, вынуждая людей бежать из него. В лесу беглецов ловили и обращали. Были жертвы, но вожак, говорил, что обратного пути нет. До последнего момента никто не верил, что будет бой.
— Если бы не влезли бы мы с Танькой… — покачал головой Константин.
— Блин. Какого хрена вы? Все, и мы, и они. — ответил Иррь.
— Э-ээ. Они то почему? — удивился Константин.
— Потому что упёрлись. Как бараны.
— Ну знаешь…
— Слухай, они на охоту с нами ходили? Ходили. Знали, чо да как. Могли подослать к нам человека? Сказать ему: приходи обратно хоть в каком виде, расскажешь, чо по чём там. Узнали бы, что все пропавшие живы, а значит всё, ништяк. Наш вожак мог заслать к ним кого-нибудь с людской рожей? Ладно, вьювом, как вы, у нас никто не умел пользоваться. Но можно же было найти самого худого верека, сделать ему окрас дворняги, пусть разведывает? Дохрена способов. Мы бы тогда узнали, что Варра им оборотня нагрызла, а они его даже не заперли, — распалился Иррь.
— Думаешь, вожак не скрыл бы это?
— Он, канеша, с пулей в голове, но не совсем же идиот был. Так, фанатик. Ну а кто не фанатик? Я вот, тож за ту идею готов был сдохнуть. Это вам хорошо, вы всё уже видели. Сколько людей, парится от всей этой херни? Кто-то не знает, что вот можно жить иначе, кто-то ссытся сделать шаг? Яж так же думал, если человека превратить, он побегает чуток. Ага, типа, прикольно. Не распробует. Вы то, в Академии, не один месяц так жили. Человек набегается и вернётся к привычному. Вожак, говорил, надо заставить привыкнуть. Теперь то я умный, жопным умом. Понимаю, что накосячили, по другому надо, не насильно. Да и не всем это надо. Но чо теперь поделать?
— Ничего. Лучше было сразу головой подумать и вообще ничего не делать, тогда бы ничего и не было.
— Не-е, братан. Не обижайся. Вот гляди. Пока ты весь такой умный будешь думать, а не делать, дурак же будет делать вместо тебя. Что он, думаешь, сделает? Отож, братан. Нафиг! Ты погляди вокруг. Вся вот эта херня, в которой мы живём, которая с нами случается. Она сделана теми, кто делает, пока те кто думает, продолжают думать. И пока ты ещё не пришёл в Туманово, уже всё было сделано. Уже вожак, мать его, упёрся рогом. Местные уже напридумывали себе злых оборотней. Уже собрались эти самоубийцы из РМБ. Всё было готово. Причём, само по себе, безо всякого сговора. Просто потому, что никто не думал. Зато у них всех было шило в жопе. Потребность такая, действовать, ну и направление. Ты думаешь, если бы не ты, то ничего бы не было? Хрена с два, братан. Кто-нибудь другой вызвал бы помощь. Или бойцы сами бы рванули, ведь были инфа, что бардак в Туманово. Вы просто оказались спуском. Это я вас не оправдываю, не подумай. Просто, взгляни со стороны: всё готово, порох засыпан, фитиль вставлен, нужно только поднести спичку. Послушная спичка подожжёт. Усёк? Любой бы сделал также. Не, у тебя хорошая цель была, помочь. Не бросай её. Я больше накосячил, да. Но я и сейчас выбираю действовать. У меня теперь есть опыт, и у тебя. Давай действовать вместо них, на опережение. Да, будут ошибки болезненные и даже смертельные. Но если я не буду ничего делать, то будут делать другие. Думаешь, они лучше меня справятся? Окей, может быть. А вместо тебя, братан?
— Хорошо говоришь, только вот, сейчас мы не думаем, делаем. На хвосте у нас Никитин, которому мы вчера выдали себя, а впереди, через несколько тысяч километров наша цель, никому уже толком не нужная. Заявимся мы туда, и спросим: слушай, создатель эпидемии, как там тебя, вот скажи нам, для чего мы к тебе пришли? Потому что идём бездумно. По инерции. Нам дали пинка, и мы несёмся. Ах да, мы ищем, кто натравил всех на фесмаб. Но ведь мстить мы не хотим. Вернуть уже ничего не получится. Сдавать виновника властям? Так они нас предали: выставили фесмаб крайним и отдали толпе, зато сами остались чистыми. В общем, даже если мир скатится в тартарары, мы дойдём несмотря ни на что, и потом сможем сказать: мы нашли, кто в этом виноват. Только никому от этого лучше не будет, и не известно сколько ещё погибнет.
— По инерции, значит, — оскалился Иррь. — Блин, не знаю, чо там у вас, но лишь бы не очередной фитиль.
Они шли по болотам и брошенным дорогам, лесам и тропам. Шли ночами, чтобы не попадаться на глаза, отдыхали днём.
Выпуски новостей быстро забыли про Туманово. Часть радиостанций исчезла, другие снизили мощность, их стало почти не слышно вдали от городов. Оставшиеся сообщали, что почти везде перебои с электричеством, виной тому урас, новый вид, против которого средств пока не нашли. Говорили, что повода для паники нет, это временно.
В сети Академии писали о перебоях на железной дороге, на нефтепроводах. Рассказывали, что глобальная сеть развалилась на несколько частей. Выкладывали видео о городах, которые несколько дней оставались без света, и потом были покинуты людьми.
Вьюв парил над окресностями, смотрел за ближайшими дорогами. На них машин стало меньше, зато на обочинах всё чаще попадались обгорелые остовы легковушек. Иногда, вьюв заглядывал внутрь остова и находил останки людей. Потом даже сжигать машины перестали — сливали бензин и бросали посреди дороги. Встречались и разграбленные фуры, тоже без топлива.
Теперь на дорогах машины попадались только в сопровождении автобуса РМБ. Остальной народ проматывал асфальт колёсами велосипедов, а то и вовсе ехал верхом на лошадях, да невесть откуда добытых телегах.
В посёлках, иногда удавалось купить овощей, или даже мяса, но цены быстро росли. На всадников местные смотрели недобро — погода уже стояла не летняя, и человек в лёгкой городской рубашке выглядел подозрительно. Лошади тоже притягивали лишнее внимание, теперь они были в цене. Хорошо ещё, что волки быстро научились принимать облик лаек. Варра с одним из Серовых ходила за покупками и охраняла там лошадей, а Иррь всё никак не хотел сбрасывать вес. Он по прежнему весил под центнер, и в свободное время пропадал на охоте, но к Пестрогорску обещал уменьшиться.
В предыдущем селе Константина безуспешно пытались ограбить. От того сегодня он не хотел отпускать Татьяну, однако, та настояла, мол надо купить одежду, а то скоро уже Пестрогорск. В сети, конечно, писали, что многие уцелевшие города теперь вынуждены сотрудничать с радоживом. Потому, к операторам теперь относятся терпимее, но в каждом городе было по разному. В Пестрогорске даже организовали радожив среди города, и вереки выбили право расхаживать среди людей в двуногом виде. Но там ещё комендантский час: проверяют документы, патрули обязательно комплектуются операторами или онелями. Лучше не привлекать внимания.
По тенту барабанил унылый мелкий дождь. Константин лежал на сухих ветках и поглядывал за округой через развешанные над лесом вьювы. От скуки Константин переучил щит на отлов мошки, а не пуль, но тот иногда ошибался, и мошки настырно маячили перед носом. Тогда Константин натравливал на них робота из эмки. Невидимая сила брала насекомых под своё управление и выгоняла их из под тента, прибивая их уже снаружи. Поначалу, бот сразу убивал мошек, но к концу дня все оказывалось ими усыпано, пришлось его переучивать.
Даже развести костёр нельзя — лишние гости им не нужны. Палатку и спальники они так и не смогли раздобыть, только тент нашли. Погода же всё больше приближалась к недолгой осенней поре, от того пришлось отрастить шерсть телесного цвета, незаметную под летней одеждой.
Один из вьювов засек Ирря в облике чёрно-белой лайки размером с волкодава. В пасти он тащил зайца. Что ж, немного. Бывали дни когда им приходилось ужинать травой или листьями. Конечно, они вполне могли есть даже опилки. Но после пары дней диеты Константин, оборачивался сам и притаскивал из леса косулю, с удовольствием отмечая про себя, что со времён Академии не разучился охотится. Иррь неизменно выяснял, что добычу убили зарядом, а не зубами, и шутливо укорял, что не пристало так делать уважающему себя вереку.
— Тю, братан. Ты еще ни шиша не приготовил, — раздался весёлый голос Ирря.
Константин с досадой отметил: опять не почуял проявление верека. Повернул голову. О, две заячьи тушки!
— У тебя же был всего один заяц, — удивился Константин, радостно залезая в сумки.
— Второго я на дереве оставлял. — Иррь улёгся под тентом, поглядывая за готовкой.
Разделанные тушки Константин сдобрил пряностями да обернул в фольгу, оставив по небольшому отверстию для эмки. Вскоре, из свертков донеслось шкворчание, заглушавшее шорох дождя. Иррь облизнулся.
— Всё удивляюсь. Откуда у вас с Танюхой столько этой энергии? Даже мясо запекаешь, будто она у тебя дармовая. У вас там чо в фесмабе все такие были? — спросил Иррь.
— Да нет, там в основном попроще народ. Опытным операторам же, что там делать на бюджетной работе? Платят не много, работа так себе. Среди исследователей опытные попадались: была научная база, оборудование, да контакты с Академией. А остальные, кто с полиции, кто ещё откуда. С соответствующими навыками. Конечно, все с симбиотом, но в основном чтоб чуять эмку, да от противника чтоб не прилетело. А нас старались в тихие места отправлять, чтоб не пересекаться с криминалом.
— Прикольно. За чо же на вас тогда взъелись?
— В том и вопрос. Похоже, на чей-то заговор против фесмаба, слишком организованно. Произошло то, почти в один день по всему миру. Но, сколько гляжу, выходит, что мы мешали почти всем, но пока, единственная зацепка — найти источник онелиоза.
— Не загоняйся, братан. Кому всем? Щас же никто с этой ботвой, урас которая, сделать ничо не может. Слышал? В Москве аномалия какая-то, целый район зарос к хренам, и люди там пропали. Пока ваш фесмаб был, такой херни не случалось, — удивился Иррь.
— Это нормально, — вздохнул Костя. — Ты же сам говорил, сначала делают, а потом думают. Или не думают. За океаном, к примеру, обвиняют NMCA, это их аналог фесмаба, в распространении ураса. Даже подали в суд на Академию, та, видите ли, отказалась помочь выследить бежавших сотрудников NMCA. Так что у нас ещё хорошо.
— Слышь, ну в Москве то должны были знать, к чему это всё приведёт.
— Ну там же политика, тёмная штука. Может, они понадеялись на РМБ. Или на отряды из операторов, их недавно в полиции и войсках сформировали. Но, видать, не вышло.
— Чо, думаешь, ошиблись? — Иррь смачно потянул носом возле аппетитно скворчавшего свёртка.
— Кто же его знает. Сам подумай, если ты своих же выставляешь крайними, будут ли остальные на тебя работать? А если и будут, то кто? Ведь, в войсках и полиции костяк операторов всё те же фесмабовцы. Давай замнём эту тему, тоска.
Константин развернул свёрток, ткнул ножом в мясо и, удовлетворённо кивнув, начал разрезать напополам. Иррь облизнулся, скосив глаза на содержимое фольги.
— Слушай, я вот чо думаю, — не унимался Иррь. — Ты ищешь тех, кто эпидемию замутил. Верно? А надо искать тех, кто мозги людям запудрил. Они твой фесмаб разрушили.
— Люди сами себе мозги пудрят. Ты знаешь.
— О! Теперь и ты понял. Берём зеркало и видим там виновника. Круто, чо. Когда найдёшь этих колдунов, что эпидемию замутили, не забудь про это.
— Хочешь сказать, они не виноваты?
— Виноваты или нет, это тебе решать. Но если бы народ не хотел, то ничего бы у них не вышло.
— Так, случилась эпидемия и потом народ захотел. Хотя… — Константин уставился на Ирря, на его безмятежную чёрную морду с белыми очками вокруг глаз, на улыбчивый оскал. И это зрелище удивительно не соответствовало словам, будто это какая-то шутка. Но ведь он прав. Недовольные фесмабом были и до эпидемии. Сколько их было? Никто не озадачивался. Недовольные не могли ничего сделать, зачем на них обращать внимание? А потом их стало достаточно много.
Парящий над лесом вьюв заметил движение: по грязной просёлочной дороге от села Осиново плелась Ворона, на ней понурив голову сидела Татьяна, мокрые от дождя русые волосы мотались перед лицом, совершенно закрывая его. Варра в облике серой лайки шла рядом, временам то настороженно оглядываясь назад, то вопросительно поглядывая на Таню.
— Мальчики! Девочкам пожрать оставили? — с какой-то наигранной весёлостью прокричала Татьяна, придя в лагерь.
— Что у вас там случилось? — спросил Константин, раскладывая ужин на обрывки фольги.
— Пока я у этих кугутов в магазе пыталась цену на джинсы сбить. — Таня говорила и жевала, энергично размахивая куском печёного зайца. — Они там щас все помешанные, дерут эпически много. Но суть не в этом. Кароче, я попутно выясняла, шо да как. В Пестрогорске, на въезде посты. Всех проверяют. Так шо нам лучше кушерями пробираться. Свет, говорят, есть не во всём городе и не всегда. Пока я это выясняла, на улице началась движуха. Варра расскажи.
Не отвлекаясь от разгрызания прижатого лапой ужина, Варра заговорила по радио:
“Возле лошадей вечно всякие типы околачиваются. Так что я поначалу не подала виду. Но этот онель подошёл слишком близко. Думала, что он собирается что-нибудь умыкнуть из сумок. Но он внимательно смотрел на лошадь, обнюхивал. Видать, сообразил, что лошадь не простая. Когда пытался её потрогать, я зарычала. Он сделал вид, что не заметил, пришлось залаять. Народ стал коситься на нас. Онель зыркнул и отправил в меня какое-то заклинание. Как я поняла, усыпляющее. Ну я прикинулась, что сработало: легла, глаза закрыла и ну звать Таньку телепатией. С дуру забыла, что онель тоже это заметит, хоть и не поймёт нифига. Он удивлённо так глянул на меня. Мне непривычно через симбиота смотреть, может там другое выражение на его морде было. В общем, он отшатнулся и начал пятиться. Тут я поняла, что можно уже не притворяться, открыла глаза. А он уже стоит на другой стороне улицы, у забора и с кем-то там болтает через сеть. Танька только вышла с магазина, а на улице ещё два онеля появилось, один даже с ружьём. Местные, видать, знают этих типчиков, потому стали быстро так линять с улицы. Ну и мы свалили оттуда по быстрому. Танька по дороге, а я через поля. Эти только посмотрели нам вслед”.
— Короче, эти упыри хотели лошадь отжать, — подытожила Татьяна, облизывая пальцы. — Надо нам собирать манатки, а то не похоже, шо они остановятся.