Слухи были странные. Поговаривали, что уничтоженное на корню Сколково неожиданно осталось живо-здорово и вломило по нагибателям кованым сапогом. Из далекой чащобы примчался мотоциклист, привез целый список заказов, сгрузив их купцам. За все обещано заплатить звонкой золотой монетой, которая в нынешние смутные времена ценилась куда как серьезнее, чем обесценившиеся бумажные деньги. Продовольствие, одежда, хозбыт грудами. Купцы в ажитации и мечутся с радостными воплями, готовя к отправке товары.
На границе зашевелились недовольные соседи. Телеграф успел прислать несколько депеш на тему: “Вы бы там, козлы зажравшиеся, порядок навели! Нам только беженцев от охваченной войной страны не хватает!”. Выходит, что если сдернуть несчастную бригаду, то запросто можно потерять изрядный кусок территории. Все эти бесконечные графы и прочие бандиты запросто постараются наложить лапу…
— Да вы охуели в конец! — донеслось с конца перрона, по которому в глубоких думах расхаживал Фикс. Полковник как раз решал, стоить ли драпать в эмиграцию прямо с Тагатуса следующим паровозом, или все же побарахтаться чуток и заехать домой. Чисто — любимые безделушки собрать в кучу.
Заинтересовавшись шумом, Фикс подошел поближе и с изрядной долей удивления стал смотреть на развернувшееся представление. С этой стороны перрон продолжался до военных блокгаузов, в которых хранили разного рода имущество. Пара дополнительных железнодорожных веток и место для погрузки-выгрузки всякого разного. И теперь на путях перед распахнутыми воротами огромного склада жалкой кучкой сгрудились пяток интендантов с весьма бледными рожами. А перед ними в три ряда стояло неизвестное воинство с предводителем в черном костюме псевдо-военного кроя.
— Это чья подпись, сука? А? Только вякни, что не твоя!
— Господин барон, так ведь…
— Деньги выплачены сполна, крыса тыловая! Значит, я должен забрать свой товар. И меня не ебут твои проблемы.
— У нас ревизия через неделю! Как я недостачу покрою?! — заорал толстяк в мундире, который с трудом застегивался на безразмерном пузе. — Когда мы договаривались, я не знал…
— Ты, падаль, бабло взял в надежде, что меня вместе со Сколково в землю закопают. Типа — форс-мажор, судьба твоя такая. Но просчитался, вот ведь нежданчик… Короче, я считаю до трех. На счет три или мои ребята получают все согласно списку, или я вас всех прямо тут к стенке и поставлю. Убьют быстро, одно счастье… Хотя могу собачкам отдать, они тебя сжуют медленно.
Остальные четверо бухгалтерских червей упали на колени и заорали хором:
— А мы при чем? Он же налево сам торговал, с нами даже не делился! А мы все выдадим, все по списку и сверху даже! Только не убивайте!..
Толстяк тем временем сквозь слезы увидел полковника и завизжал, подобно поросенку на бойне:
— Господин Фикс! Господин Фикс! Помогите! Тут имущество для пограничной службы изымают! А я…
Вздохнув, бравый военный медленно пошел вперед. Похоже, его несостоявшаяся эмиграция могла закончиться прямо сейчас. Больше ста головорезов вместе с командиром-беспредельщиком — это сильно. Да и бойцы — как один, все на подбор. Или крепкие мужики, увешанные оружием. Или стоявшие на задних лапах твари росточком больше двух метров, облаченные в броню и сжимавшие в лапах устрашающего вида топоры. Помнится, на одной из пьянок уходивший на покой лейтенант в ресторане рассказывал, как бог миловал сцепиться со Сколковскими. Вышли на поле, посмотрели на чужую армию, обосрались от одного только вида и запросили мир. Так там хотя бы армия на армию, а тут одиночка против прекрасно вымуштрованных убийц.
— Чем могу помочь? — поинтересовался полковник, встав чуть в стороне от молодого человека. Тот посмотрел на незнакомца, затем улыбнулся и протянул руку:
— Барон Школота, хозяин Сколково. С кем имею честь?
— Полковник Фикс, командующий пограничной бригадой. Чей склад вы сейчас собираетесь потрошить, кстати.
— Я? Да ни коим образом. Всего лишь получаю заказанное ранее. Вот список, кстати. И, хочу отметить, за каждую железку уплачено сполна золотом.
Начав просматривать бесконечные строки, полковник приподнял сначала одну бровь, затем другую и под конец лишь хмыкал:
— Ну и аппетит у вас, господин барон. Две сотни шпалеров от Кохха, лучшей выделки. Оптика на них. По десять зарядных банок. Десять станковых пулеметов. Четыре безоткатных орудия. Амуниция, котелки, строительные материалы. Даже пилы с топорами не забыли… Хотите сказать, что у нас на складе это все есть?
— Разумеется. По факту бумагу составляли.
— А я своим новые сапоги выбить не мог… Мда… Но подпись есть, это точно. Только вот ведь проблема какая. Это же государственное имущество. Расхитителю светит петля. Но вы-то с какой стати пытаетесь лапу наложить?
— Петля? Это позитивно… Давайте отойдем на минуту. Но сначала я распоряжусь.
Отобрав исписанный рулон обратно, Школота повернулся к Докси, которая выполняла при нем сейчас роль адъютанта:
— Так. Толстяка повесить. За казнокрадство. Этих четверых за жопу и через два часа все по списку должно быть в грузовиках. Машины уже вон подъезжают, водителям заплачено. Как закончим, пойдем в порт, на “Аврору” перебросим. И домой…
— А после того “как”, остальных четверых тоже вздернуть? — кровожадно улыбнулась командир егерей.
— Не. Если все вернут, то пусть живут. Нехай с ними вояки бодаются… Итак, господин полковник, на пару слов.
Фикс смотрел на пляску толстяка на веревке и думал, что жизнь — штука интересная. Жирдяя не было жалко нисколечки, заслужил свое. Но вот чтобы здесь и сейчас столкнуться с поведением, которое обычно демонстрировали лишь каратели его императорского величества? Мда. Похоже, он что-то не знает.
— Вы лучше скажите, как оно сейчас в округе? А то я был несколько занят, воевал.
— Воевали? Вроде как от вас с заказами уже человек приехал утром рано. Лабазы шумят, на отправку кучу барахла готовят.
— Это да, ремонтировать надо кучу всего. Деревни рядом со мной пожгли, Липово так вообще пришлось по бревнышку раскатать. Даже не знаю — то ли буду там город отстраивать, то ли просто перевалочную базу большую воткну. Очень уж место удачное, как раз можно несколько дорог в одну точку свести.
— Значит, отбились?
— Ага. Наемников угрохали всех, часть в качестве зомби подняли и отправили работать. Некросов самых дурных спалили к чертям, остатки пока объяснительные пишут. Если какой слишком дурной крамолы за ними не найдем, то и их к делу пристрою.
Полковник недовольно поджал губы:
— Церковники будут недовольны. Очень.
— Вот уж на мнение ряженых продавцов опиума мне насрать с самой высокой колокольни. Как монашек черепушкам продавать и с ними наркотой бодяжить — так первые. А как с кого шкуру за проделки снять, так пальцем только в отверженных тычут. Так что разберусь я и церковниками, и с прочими… Лучше расскажите, как оно вокруг?
Вздохнув, Фикс кратко охарактеризовал происходящее:
— Жопа вокруг. Эльфы партизанят, промышленники деньги стараются припрятать куда подальше, империю трясет, словно больного лихоманкой. Думаю, к зиме мы как-то дотащимся, а вот по холодам запросто можем развалиться. Совсем.
— …! — Школота распахнул от удивления рот, затем обернулся на своих бойцов, которые сновали подобно муравьям и набивали грузовики. Затем снова крутнулся к полковнику:
— Подождите, вы же из погранцов. Значит, худо-бедно с другими вояками наверняка контакты имеете. Мы ведь тогда бортами разошлись, армию не тронули. Должны быть нормальные силы и люди, кто порядок способен поддержать.
— Увы, желающих рулить много, но в крови и дерьме копаться никто не хочет. Хапнуть и свалить, вот и вся суть Законодательного собрания с прихлебателями. После смерти императора вся эта пена и вылезла на поверхность.
— А вы? Что, все сделанное бросите нахер?..
Фикс хотел сначала окрыситься в ответ, но потом из него будто выпустили воздух и он поник:
— А что я? Всего лишь служака в дыре, на краю мира. Со мной никто из генералов разговаривать и не станет. Хотя, у них и войск-то не осталось. Распропагандировали всех. Богатые в столице почти все так или иначе из армейцев охрану себе сообразили. А государства как такового и не осталось по итогам. Одна видимость.
Сунув руки в карманы, Володя стал покачиваться с носка на пятку, поскрипывая сапогами. Он о чем-то размышлял и мрачнел с каждой минутой. Затем вытащил правую руку и помахал кому-то за спину. Рядом материализовалась Докси:
— Босс?
— Скажи мне, верная моя ухорезка, что ты можешь вспомнить про господина полковника. Кратко, по делу, как ты умеешь обычно.
— Характер нордический, предан короне и покойному императору. Отец солдатам. За свою бригаду дрался всегда до последнего. Данное слово ценит превыше любого золота.
— Значит, наш человек… Фикс, спрошу еще раз. В лоб. Потому как я на всю голову ебанутый и политесам не обучен. Вот тебе, взрослому мужику, не обидно проебать все и вся? Отдать страну на разграбление каким-то говнюкам, которые лишь о личных шкурных интересах заботятся. Не жалко?
Фикс молчал. То, что ему выговаривает какой-то малолетний сопляк — бесило. Но ведь правду говорит, паскуда, рожей в собственное дерьмо тычет.
— Я, барон крохотного куска земли, сумел раком поставить и твое Законсобрание, и эльфов, и гномов, и наемников с некромантами. Я всех или убил, или под себя прогнул. И не потерял при этом ни одного бойца. Слышишь меня, вояка? Ни од-но-го!.. А несколько тысяч врагов на удобрения пустил, Подземное королевство в друзья заполучил и попутно теперь лапу наложу на всю округу рядом с Лесом. Раз из столицы на меня решили забить болт, то я теперь буду свое графство строить или еще чего нибудь. Мое. Где люди и нелюди у меня будут жить, богатеть и на херах любую суку из-за забора вертеть… Ты же чего, собираешься драпануть вслед за промышленниками, кто из империи труп смердящий мастерит? Типа — возьмите меня, бывшего золотопогонника, буду швейцаром у вас двери в ресторацию открывать для новых хозяев жизни. Так?
— Да пошел бы ты!.. — но Школота уже завелся и буквально рычал в ответ:
— Я?! Да я-то пойду! А таких, как ты, тысячи и тысячи у меня дома на чужбине в безымянных могилах закопали! Потому что в свое время руки опустили и по течению их понесло… Ты же вояка, блядь! Ты всю жизнь государство защищал!.. Вон, смотри, баба молодая, тебе в подметки по опыту не годится, а даже подыхая за императора готова была глотки рвать! И сейчас она у меня командует всеми войсками специального назначения. Все егеря на ней, все силовые акции на границе и в чужих землях. Она — живой пример, как надо до конца идти, а потом сдохнуть, возродиться и снова вперед!..
Докси чуть потупилась и прошептала:
— Школота, ты бы чуть полегче, а то полковника удар хватит. Вон он, уже все красный…
— Да хоть зеленый! У него целая бригада в подчинении, а он сопли жует! На складах жучье барахло его распродает, а он стоит рядом и сапогом песочек колупает… Страна в жопу катится, а все лишь руками разводят и на столицу кивают… Что, сил нет сраный гадюшник зачистить?
— Мы не каратели, мы пограничники! — Фикс попытался гордо выпятить подбородок, но стушевался под насмешливыми взглядами молодого парня и его зеленокожего адъютанта.
— Мудаки вы там все в командовании, вот вы кто. А самое обидное, что под таким руководством нормальные парни на границе и передохнут… Короче, явно мы ошибаемся на твой счет. Нет у тебя характера, одно гавно внутри…
Этого полковник уже выдержать не мог. Он вцепился в черную плотную рубаху, дернул на себя барона и зашипел в ответ:
— Ты на кого ссать против ветра вздумал, щенок?! Я двадцать пять лет границу держал на замке каждый день! У меня вся шпана из-за ленточки срется, если только брови нахмурю! И меня еще поносить?!