— Игнатьева, ты что, сдурела? У нас одно задание на двоих! Мы должны его вместе делать!
— Ну, а ты делай его один. — Это не было местью с моей стороны, не было желания поиздеваться, наказать или что-то еще, в том же духе. Мне просто хотелось от него отделаться побыстрее. И выбранная тактика казалась единственно верной. Другая просто на ум не приходила.
— Не понял…
— А это твои проблемы, Хмель! — я снова попыталась подвинуть его, чтобы просочиться к выходу. — Пусти. Я сейчас из-за тебя опоздаю!
— Я тоже опоздаю, вообще-то… — Он продолжал стоять неподвижно. Руки только за спину убрал. Видимо, боялся, что я за них начну хвататься…
— Ну, и хрен с тобой! Я, тогда, вообще никуда не пойду! — и уселась обратно. А что еще можно сделать, если ты с двух сторон зажат партами, с третьей стена, а единственный проход перекрыт каким-то явно неадекватным парнем?
Хмелевский, неожиданно, уселся рядом.
— Надь, эта работа — групповая. Ее специально распределяют по парам, чтобы мы учились работать в команде. Ее нельзя выполнять поодиночке. Понимаешь? — снова этот тон грамотея-всезнайки, разговаривающего с несмышленышем.
— Попроси себе другого напарника. И я попрошу. Какие проблемы-то? Понимаешь, Хмелевский? Я. Не хочу. С тобой. Ничем. Заниматься! — постаралась проговорить каждое слово максимально внятно. Вдруг, он слегка глуховат? От этого и все непонимание между нами?
— Не получится.
— Почему же? Надо попробовать, могу я сходить в деканат, если для твоей царской милости это слишком мелкое занятие…
— Я ходил уже.
— И что?
— Мы оба с тобой прогуляли вчера. И, в наказание, нам дали самую сложную тему. И поставили в пару. И это не обсуждается.
Я обреченно смотрела на Хмеля. И не видела в его глазах ничего. Ни сожаления, ни интереса, ни раздумий о том, что же делать дальше… Пристальный, нечитаемый взгляд, как обычно. Может быть, только легкое нетерпение проглядывало.
Вот надо же было именно вчера так вляпаться! Моя сменщица опоздала на работу, и сильно, из-за нее пришлось задержаться на несколько часов. И на первую пару я просто не попала. Ну, кто же знал, что именно в этот день будет распределение тем по практике?
— Давай мне тему, я буду одна писать. — Что угодно готова была сделать, только бы лишний раз с этим упырем не пересекаться. Даже за двоих поработать.
— Вот еще! Знаю я, как ты напишешь…
— Иди ты на хрен, Хмелевский! Не беси меня! Достал уже со своим раздутым самомнением, как у индюка! То, что твои родители рулят финансами в крупной компании, еще не дает тебе права думать, что ты умнее всех!
— А я не считаю, что умнее всех. Просто знаний у меня больше, чем у тебя. И всегда есть, к кому обратиться за практическим советом…
— Ну, вот и пиши тогда эту работу сам! А мою фамилию в конце поставишь! Можешь даже буковки поменьше сделать, чтобы твоя лучше выглядела на моем фоне! — Вообще-то, ни с кем другим никогда мне в голову не пришла бы такая идея: не умела и не планировала учиться тому, чтобы выезжать на чужом горбу. Но вот с Хмелевским это казалось уже самым простым выходом. — И вообще, у тебя так много связей, друзей и денег, что закажи кому-нибудь, пусть напишут за тебя. А я уж, так и быть, сама попробую…
— Не выйдет, Игнатьева. Нам придется раз в месяц промежуточные итоги защищать. Совместно.
Тут я не сдержалась. Долгая тирада из всяких разных нецензурных слов сама собою вылилась. Слов, слава богу, на заправке успела нахвататься, так же, как способов их сочетать, даже в самых неожиданных вариациях…
— Понятно, Надя. Сегодня с тобой каши не сваришь. Пойдем на семинар. Когда остынешь, попробуем поговорить снова.
Глава 33
Зацепин был счастлив. Искренне, самозабвенно и непосредственно. Сиял, как надраенный медный тазик. Он снял квартиру, и теперь хвастался ею с таким выражением, будто вся многоэтажка была построена его собственными руками, да что там, многоэтажка… Будто бы он построил весь прилегающий район.
— Надя, смотри, здесь куча встроенных шкафов!
— Вов, я вижу. Мы же вместе сюда приходили уже… И не понимаю, зачем их столько…
— Ну, как же? Вещи хранить. Твои и мои, здесь точно все поместится!
— Не знаю, как насчет твоих, а моим достаточно было бы пары полок…
— А ванная какая классная, Надь! Здесь даже джакузи есть, представляешь?
Ванная комната — да. После многих лет общественного душа, в который надо было еще и занять очередь в пиковое время, ванная комната казалась раем на земле.
— Да. Круто! Буду приходить к тебе помыться. Только, чур, не мешать! Я люблю понежиться в пене пару-тройку часиков… — Жаль только, что такого чуда в моей жизни почти никогда не случалось. В родительской квартире всегда находились желающие меня поторопить и выгнать.
— Это почему «приходить» и почему «только помыться»? — Зацепин, похоже, слегка обиделся. И расстроился. Очевидно, я его разочаровала.
— Ну, надо же с чего-то начинать… Или ты думал, что я уже завтра сюда перееду?
— А в чем проблема, Надь?
— Наверное, в том, что мне нужно время, чтобы привыкнуть к этой мысли… Да и потом, в общаге надо будет появляться время от времени, чтобы комнаты не лишили.
— А зачем тебе эта комната, если ты будешь жить со мной?
— Затем, что… Вов, у тебя есть место, куда можно всегда вернуться. Родители, уверена, не выгонят. А у меня здесь такого места нет.
— Надь, ну, что ты такая смурная-то сегодня? Давай, хоть сегодня расслабимся и порадуемся тому, что у меня все получилось! У нас получилось, Надь! Понимаешь?
Зацепин плыл на своей волне, и все посторонние проблемы его не волновали.
— А ты слушал, вообще, когда я тебе сказала, что придется писать практику в паре с Хмелем?
— Ну, вот и будете здесь писать, у меня на глазах! Он тебе ничего плохого не сделает! — Кажется, в его жизни все всегда очень просто и легко решалось…
— А сам факт, что нам придется общаться постоянно, тебя не смущает?
— Нет. Кто старое помянет, тому глаз вон! Слышала такую поговорку?
— А ты уверен, Вов, что он опять не возьмется за старое?
— Надюш, давай, будем решать вопросы по мере их поступления? Зачем ты заранее-то паришься?
Я поняла, что моей грусти Вовка совсем не разделяет. Мне бы его оптимизм и легкомыслие, глядишь, намного веселее бы жилось…
Проблемы начали поступать уже на следующий день.
— Игнатьева, мне нужны твои паспортные данные! — Вот так, не здороваясь даже, Хмель начал разговор.
— А что, на твой паспорт уже не дают кредиты? Успел проштрафиться где-то? Так и на мой не дадут, прописка-то временная, — старалась отвечать как можно спокойнее. Все-таки, Вовка сумел меня немного убедить, что все не так и страшно, как показалось в начале.
— Очень смешно! Мне нужно оформить пропуск на твое имя. Чтобы в отцовскую фирму пропускали.
— А что я забыла на этой фирме?
— А практику где ты планируешь проходить? На улице, что ли? — Голос Хмеля был максимально сдержанным, но, кажется, он был близок к тому, чтобы начать плеваться ядом.
— У себя на работе. Я уже с директором обо всем договорилась.
— С директором холдинга, который содержит вашу сеть заправок? — Боже, сколько сарказма и иронии в одном вопросе…
— На кой он мне сдался-то? Директор нашей заправки поставит мне все печати, какие нужно. Неужели, ты думаешь, что кто-то будет проверять, где именно их шлепнули? На нашей АЗС или в головном офисе?
— Забавная ты, Игнатьева. И что ваш директор может тебе рассказать о маркетинговой стратегии? Или, может, ему присылают отчеты по всем каналам сбыта холдинга, и он сможет помочь тебе сделать анализ?
— Пффф… скажешь, тоже. Какие-то данные у меня есть, каких нет- возьму в публичной отчетности. Чего не хватает, сама сочиню. Ты же прекрасно знаешь, что такую информацию никто проверить не сможет. — Я пожала плечами. На самом деле, все это было уже продумано и обкатано на третьем курсе. Теперь у меня даже была первичная база, чтобы дальше что-то писать.
— Вот поэтому, Надя, ты никогда не станешь топ-менеджером. И вообще, далеко не продвинешься. — Хмель сказал это с видом отца-наставника. Только что, пальцем перед носом не покачал.