Как неслась по коридорам огромного здания, даже и не помню. Губы саднили и горели от того, как сильно я их пыталась оттереть. Было отвратительно. Стыдно, противно от себя самой, обидно, что так легко поддалась на провокацию. Знала одно: больше сюда ни ногой. Ни за какие коврижки. И пусть моя учеба пострадает, и пусть не видать мне красного диплома! В ноги упаду заместителю декана, буду лежать там, пока не разрешит работать с кем-то другим в паре. А если не разрешит — брошу универ, к чертям собачьим! Самоуважение намного дороже стоит!
— Надь, ты чего такая? Что случилось? — Вовка открыл мне дверь с первого же звонка. Ключи от квартиры мне были вручены, но я ими не пользовалась принципиально. Весь такой домашний, в домашних шортах, босой, с голым торсом… Волосы на голове взъерошены, будто их кто-то граблями пытался причесать, да неудачно… Воплощение уюта, покоя и радости.
И я: взвинченная, злая, возмущенная, готовая что-нибудь пинать и колотить руками. Способная взвыть от бессилия и невозможности выпустить пар. Сейчас бы поделиться с кем-нибудь произошедшим, а не с кем. Малининой не расскажешь: обидится, что я до сих пор с обоими парнями играюсь, не оставляя ей шансов на счастье. А Вовке… как ему признаться, что я, поначалу, не очень-то и сопротивлялась, когда Хмель ко мне приставал?
— Не могу больше, Вов! Он меня довел до ручки! — с трудом стащила с ног сапоги на шпильках (деловой костюм с кроссовками был бы смешон и несерьезен, пришлось и на них потратиться), села на пуфик в прихожей, спрятала лицо в руках. — Я, наверное, универ брошу, только бы с ним не сталкиваться больше…
— Ага. Поцапались снова. — Зацепин заставил меня подняться, помог стащить куртку, повел в комнату. — А я уж, было, испугался, что ты Хмеля зашибла ненароком, и теперь не знаешь, куда девать труп. Думал, где бы найти лопату в такое время суток…
— Тебе бы все шуточки шутить, Зацепин! — ответила сердито, но на душе немного полегчало.
— Ну, нельзя, чтобы в паре было два слишком серьезных человека, Надь. Кто-то должен и разряжать обстановку.
— И ты решил побыть клоуном?
— Для тебя, Надюш, кем угодно могу побыть… — он обнял меня и слегка покачивал, из стороны в сторону, словно убаюкивая. — Давай, замочим тебя в ванной, чтобы стало еще полегче?
— А ты не боишься, что я, когда-нибудь, реально его замочу?
— Нет.
— Отчего же?
— Ты не умеешь делать больно, Надь. Даже когда меня кулаком стукаешь, на самом подлете придерживаешь руку. Я замечал, и не раз. Не бьешь, а гладишь, в итоге.
— Вова. Скажи мне. Только по-честному. — Я выпуталась из его объятий, посмотрела прямо в глаза. — А тебя, вот вообще нисколько, не смущает, что Хмель постоянно пытается ко мне подкатить и пристать?
— Смущает, конечно. Мне это не нравится. Но что ты предлагаешь мне сделать? Морду бил ему. Тебе не понравилось. Разговаривал. Не помогло. Хочешь, снова дам ему в глаз? В прошлый раз он ходил с хорошим таким фингалом. Жаль, что ты не успела полюбоваться…
— А потом пришел и попросил, чтобы я с тобой помирилась. Что это было?
— Надя, может, все-таки, сначала в ванне полежишь, расслабишься? А потом уже все подробности обсудим? — он снова потянулся, чтобы меня обнять.
— Мне очень не нравится, как ты съезжаешь с темы. Ответь, пожалуйста, сейчас.
— Хорошо. Отвечу. — Вовка, наконец, присел на диван, и меня к себе притянул. — Мы просто сели с ним и договорились, что борьба должна быть честной. А он до этого несколько раз смухлевал. Поэтому, должен был отработать штрафные баллы, так сказать. Вот и отрабатывал, чтобы снова вернуть все на прежний уровень, до нашей с тобой ссоры.
— Какая борьба, Вов, о чем ты? Какие штрафные баллы, что за бред?
Вовка пожал плечами.
— Обыкновенная борьба. Которая бывает между двух парней, которым нравится одна девушка. Нельзя применять нечестные приемы, приставать за спиной у другого, тем более — бутылочкой целиться, а потом еще и в темноте зажимать…
— Хм… А то, что он планировал со мной встречаться, когда ты меня в команду приведешь… А ты взял, и опередил… Это не штрафной балл? — сейчас, похоже, был тот самый момент, когда можно вывести человека на чистую воду.
— Нет. — Похоже, момент не был удачным. Вовка не кололся. — Тогда я понятия не имел, что Хмелевский строит на тебя какие-то планы. Просто я не мог придумать, с какой стороны к тебе подкатить, а тут выпала оказия с этим КВН-ом…
— Я вас не понимаю, Вов. Честно. Ни тебя, ни Хмеля.
— Мы просто пытаемся быть цивилизованными, Надь. Каждый по-своему. Но оба понимаем прекрасно, что бить друг другу лица — это дорога в никуда.
— И ты будешь цивилизованным, зная, что каждый вечер я провожу в компании человека, который не прочь бы подбить клинья? Чему ты и сам не раз был свидетелем? Разве такое возможно?
— Возможно. Я тебе верю, Надь.
Крыть эту карту мне было нечем. Если только вывалить Вовке всю правду и расстаться. А я с ним расставаться не хотела. Я в Зацепина влюблена была, по-настоящему. Оттого так злило и так пугало все, что касалось Хмелевского. Ведь это же было неправильно…
Глава 36
Взяла неделю перерыва. Просто написала Хмелю сообщение, что с понедельника по воскресенье на практику не приду, потому как начинаются ночные смены, и я физически не смогу быть в двух местах одновременно. Получила в ответ короткое «ОК». Удивилась. Ждала, что снова начнет мне писать всевозможные гадости о слабом характере, неумении справляться со сложностями и прочую неприятную ерунду. А вместо этого — простое «окей», как хочешь, так и понимай, чего ждать после.
По факту, я взяла паузу, чтобы подумать и понять, что делать дальше. Нужно было немного отодвинуть во времени момент, о котором вспоминать было стыдно и неприятно. Жаль, что уже в понедельник пришлось Хмелю в глаза смотреть: обычные пары-то нам никто не отменял. Владислав удивил опять: сделал вид, что ничего из ряда вон выходящего и не было. С обычным своим покерфейсом смотрел на меня или сквозь меня, в зависимости от настроения. На отчете по практике пару раз вылез, чтобы сделать замечание или поправить меня, но это уже было настолько привычным, что я даже не обратила внимания.
На последнем семинаре в пятницу он поймал меня за руку почти у самого выхода из кабинета.
— Игнатьева, стой!
— Убери руки! — меня перетряхнуло от его прикосновения, пусть и сквозь плотную ткань.
— Остановись, поговорить надо! Тогда и отпущу.
— О чем нам разговаривать, Хмелевский? Меня Вова ждет, не могу время тратить.
— Подождет. Я его предупредил.
— Да какого лешего? — Тут у меня проснулся жгучий исследовательский интерес. — Почему вы с ним о чем-то договариваетесь постоянно, а меня забываете спросить? Что за дела творятся?
На нас уже с любопытством оглядывались несколько человек, еще не успевших покинуть аудиторию. Мне только лишних сплетен еще не хватало…
— Не ори, Игнатьева. Пойдем, посидим спокойно и все обсудим.
— Плохо себе представляю, что можно, вообще, с тобой обсуждать! — злила сама необходимость с ним разговаривать. А она была, эта необходимость: как бы ни психовала неделю назад, а учебу бросать я не решилась бы. Значит, нужно как-то договариваться о том, как будем дальше работать и общаться.
— Много всего интересного, Надь. Только, пока ты споришь и сопротивляешься, ничего так и не узнаешь.
Пришлось делать усилие над собой и возвращаться за парту. Села, отгородившись от Хмеля сумкой и сложенными на груди руками.
— Говори. Я слушаю. Только, пожалуйста, очень быстро. Мне, действительно, нужно очень спешить. И дело не только в Зацепине.
— Ты не хочешь бросить свою дурацкую работу на заправке?
— Дурацких работ не бывает, если ты не в курсе. Бывают аморальные и нелегальные виды заработка, но я ими не занимаюсь.
— Я не об этом. — Хмелевский отмахнулся от моего возражения, поморщился даже. — Ты пашешь там по ночам за сущие копейки. Я же видел этот ад. Не самое лучшее место для девушки.
— А ты откажись от содержания своих родичей. Поживи на свои. Посмотрю, куда устроищься: курьером или промоутером, листовки раздавать?
— Игнатьева, не лезь на рожон. Я с тобой о деле разговариваю, а ты цепляешься к каждому слову.
— Хорошо. Молчу. Говори, только быстро.
— Михалыч предложил оформить нас на работу помощниками в аналитический отдел. Мне оно, в целом, нафиг не надо, проживу без оформления. А тебе этот вариант пригодился бы. Можешь писать практику и заодно работать. Зарплата будет достойной, поверь.
В этом я не сомневалась: видела объявления о поиске уборщиц в офис, даже им предлагались очень хорошие деньги. Надо думать, более интеллектуальный труд оценивался еще выше. Вопрос был в другом:
— Какой у тебя интерес в этом? Откуда такая забота?
— Мне надоело всю неделю за двоих отдуваться. Гораздо удобнее, если ты будешь все время на месте. И Андрей меня поедом ел. Когда вдвоем от него получаем люлей, как-то легче это переносится.
Я долго рассматривала Хмеля. Очень внимательно. Пыталась найти, в чем подвох. Теоретически, все звучало вполне себе нормально и даже привлекательно. Если бы эту работу предложил мне кто-нибудь другой, а не Хмелевский, уже прыгала бы от восторга. Это же идеальный вариант: начинать работу в сфере, касающейся специальности, в крупной фирме, за нормальные деньги, и не гробить себя по ночам. И костюм, между прочим, не зря оказался купленным… Хотя, конечно, идея о костюме возникла откуда-то совсем спонтанно…
— В чем подвох, Хмелевский?
— Ни в чем. Просто предлагаю тебе хороший вариант. Так бывает, Игнатьева. Не надо из меня совсем урода делать.
— Ты сам себя делаешь таким. Мне напрягаться не надо.
— Ну, а в этот раз — расслабься. Считай, что тебе повезло: мои интересы выгодно совпали с твоими. Пользуйся моментом. Вот и все.