— А сам ты, конечно, догадаться не мог, зачем я здесь горбачусь за копейки?
— Нет. Не мог! Каждый раз, когда я спрашивал, нафига ты так надрываешься, ты делала обиженный вид и переводила тему. Не могла сказать, что ради дальнейшей карьеры впрягаешься? Вот просто сообщить мне: «Влад, я живу на работе и только ею, потому что надеюсь вырасти»? Нет? Это было очень сложно?
— А ты не мог мне просто по-человечески сказать, что у тебя тоже планы какие-то есть грандиозные? Что мешало-то?
— Не мог. — Он вдруг резко успокоился. Даже от меня отпрянул. — У нас была договоренность, что я никому ни о чем не говорю, пока не будет подписан приказ о назначении.
— Ну, вот, и я не могла. Тоже договоренность с начальством.
Хмель выдохнул, устало потер глаза.
— Ну, так что, получается, мы оба оказались заложниками договоренностей. Оба не имели права распространяться. И, по сути, никто ни в чем не виноват. Так же? — он протянул мне руку, надеясь на ответный жест. — Мир, дружба, жвачка, Надь? И никакой ненависти?
Фыркнула злорадно:
— Вот еще. У меня к тебе фигова туча претензий. И ненавидеть тебя я планирую дальше!
— Ну, может, расскажешь, в чем еще дело? — он явно был настроен на то, чтобы меня дожать. Даже руку еще подержал вытянутой какое-то время.
— Влад, уйди. И не беси меня одним своим видом. Я все уже сказала, и мнение менять не собираюсь.
— Владислав Михайлович, вас там срочно разыскивает бухгалтерия! Какие-то бумажки подписать! — в дверь влетела одна из наших девчонок, ойкнула, увидев наше странное с Владом расположение. — Я, наверное, пойду… Но вы не забудьте, пожалуйста! Загляните к ним!
— Спасибо, Светлана! — он, как ни в чем не бывало, спрятал руку в карман. — Уже иду.
Лишь после этого внимательно посмотрел на меня:
— А с тобой мы еще не договорили! В шесть зайду. И все обсудим, обязательно. Только, пожалуйста, никуда не убегай!
Ага, конечно. Я прямо-таки мечтала о том, чтобы его послушаться…
Глава 18
Первым порывом было встать и уйти, никого ни о чем не предупреждая. Стало пофигу и на дисциплину, и на репутацию, и вообще — на весь окружающий мир.
Но сил на новые «подвиги» не осталось: будто выпустили воздух из шарика, и теперь на кресле вместо Нади Игнатьевой сидела пустая, бессодержательная оболочка. Абсолютно никакая.
К тому же, снова бежать куда-то от Хмеля стало бы новой глупостью: лучше сначала расставить все точки над «и», разобраться со всеми претензиями, а потом уже расходиться, каждый — в свою сторону. Мне хватило уже одного раза, после которого вопросы мучили и не отпускали бесконечную прорву времени.
Единственное, о чем позаботилась — это поиском свежих вакансий, подходящих моему профилю. Благо, что мониторить конкурентов нам никогда не возбранялось, и такая моя активность никому не показалась бы подозрительной. Правда, составить резюме и разослать его прямо с рабочего места наглости мне не хватило.
— Надь, а что у вас такого случилось-то? Зачем новый шеф вызывал, а потом сам пришел? — естественно, окружающие не смогли не заметить интерес Хмелевского к моей скромной персоне. Еще бы, не каждой такую честь оказывали, да еще и в первый же день после возвращения.
— Ничего особенного. Пришел пожаловаться, как ему тяжело приходится на новом месте, и просил помочь советами, по старой студенческой дружбе… — не смогла отказать себе в меленькой такой и немного пакостной мести. Ну, в конце концов, терять-то мне уже и нечего.
— Да? Ничего себе… А говорят, ты скандал ему учинила какой-то, прямо в кабинете… — это уже вписалась Люська, которая умела знать все и про всех еще до того, как что-нибудь приключится.
— Ну, так он решил всех вас тут разогнать, к чертовой матери, и набрать новичков. Типа, засиделись на своих местах, расслабились, скоро пылью покроетесь. Надо, говорит, свежую молодую кровь набирать… Вот я и решила вступиться за всех сразу. — Да, некрасиво так делать. Да, нехорошо сочинять то, чего не было и в помине. Но, в конце концов, начальство решило, что парень отлично справится со всеми трудностями, намного лучше меня и других девчонок. Вот пусть и справляется. Глядишь, и новый опыт приобретет… И для меня этот опыт будет новым, кстати: сочинять сплетни я еще никогда не пробовала. Вот и посмотрим, что из этого выйдет.
— Да ладно?! Быть такого не может, Надь! Откуда ты это узнала? Что, прямо так и сказал?! — вопросы посыпались, будто из рога изобилия. Я как-то и не ждала, что мои слова возымеют эффект разорвавшейся бомбы.
— Ничего такого он не говорил. Я только что сама сочинила. Просто злая очень, но это наши с ним разборки, вас они не касаются вовсе. — Как-то сразу стыдно стало за такую глупость, мне ранее не свойственную.
— Да конечно, теперь рассказывай… Надь, ну, правда, что ты? Если уж начала делиться информацией, так делись до конца! — Действительно, слово — не воробей. Уже ляпнула глупость, теперь ее обратно не затолкаешь. И девчонки, как их ни разубеждай, будут все больше верить в эту ерунду.
— Девочки, никого из вас никто никуда выгонять не собирался. Успокойтесь. Можете у Влада… Владислава Михайловича, — успела вовремя исправиться, — сами спросить. А ко мне не приставайте лучше, а то я что-нибудь еще пострашнее насочиняю! — И уткнулась в монитор, от греха подальше. Ведь, действительно, женская фантазия, да еще и разозленная, границ не знает. Можно и не такой чепухи наговорить, а потом отмываться от нее годами.
— А вот сходим и спросим! Ты думаешь, одна такая умная? За себя, небось, успела постоять и местечко потеплее сохранить, а мы — отдувайся тут, как хочешь? — та самая Люсечка, которую надо было бы гнать самой первой, случись что, никак не могла успокоиться. Видимо, подозревала, что ее позиции — самые шаткие.
— Ради Бога. Можете даже не стесняться и сказать, что информацию от меня получили.
— Надя, что происходит? Можешь сказать хотя бы мне? — Таисия Петровна подсела поближе, среди общего шума и гвалта, и спросила так, чтобы никто другой не расслышал.
— Тасечка Петровна, а вы сами не мечтали о том, чтобы занять то место, на которое Хмелевский уселся? Вот только честно, положа руку на сердце?
— Нет.
Я даже развернулась в ее сторону. Так вдруг стало интересно:
— А почему?
— Не хочу участвовать в тараканьих бегах. В свое время от души наигралась, теперь успокоилась.
— Но… как же? — вообще-то, я как раз ее рассматривала в качестве главного конкурента, когда еще думала, что будет конкурс.
— Так. У меня не хватит сил и нервов, чтобы такую ораву из трепетных ланей, что у нас работают, держать в узде. Ты вон, одна чего стоишь: тихая была, спокойная, милая девочка. А как только что-то пошло не по-твоему, за полдня умудрилась наделать разных дел.
— Вы еще даже не слышали обо всех моих делах… — отчего-то, стало весело. С этой стороны я на себя еще не смотрела.
— Уверена, еще услышу. Ты только не пори горячку, Надь. Хорошенько обо всем подумай сначала, а потом принимай решения.
— Почему вы так обо мне беспокоитесь? Как-то неожиданно и непривычно…
— Мне надоело уже обучать новичков. Сидят костью в горле. А если ты уйдешь, то еще один стажер мне обеспечен. — На этом Таисия Петровна подмигнула, похлопала меня по плечу и ушла на свое место. Оставив в еще больших сомнениях, чем были до этого.
В шесть за мной никто не зашел. И в шесть десять — тоже. Напряжение, которое все возрастало к концу рабочего дня, вылилось в какую-то веселую злость и облегчение. Что ж, получается, даже в этой мелочи Хмель остался верен себе: на то, чтобы встретиться и поговорить по-человечески, сил ему не хватило.
Я с чистой совестью погасила монитор, собрала вещи и заторопилась домой. Отчего-то, стало очень важно как можно быстрее оказаться в своей квартире, выключить телефон и никого больше не видеть и не слышать.
По дороге к лифту, потом к выходу из здания, и даже на пути к автобусной остановке меня никто не остановил, не окликнул… А я, кажется, надеялась на это и ждала. Запрещала себе надеяться, но надежда — она ведь такая, бессмертная… И зачем меня в ее честь назвали…
На удивление, в этот вечер весь транспорт в городе словно бы сговорился: все автобусы и трамваи подходили во время, пробок по пути не оказалось. Я влетела домой часа на полтора раньше, чем возвращалась обычно. И надо бы радоваться… Но радости, отчего-то не было.
Глянула на экран телефона: он оставался все таким же темным, как и раньше. Ни звонков непринятых, ни сообщений хоть где-нибудь… Только рабочий чат гудел, не прекращая, как обычно, счетчик непрочитанных смс набирал обороты, но туда заглядывать мне совсем не хотелось.
Вспомнила, что в моем доме нет никакой еды: некогда было делать покупки после возвращения из командировки. Идти в магазин, а потом еще что-то готовить было выше моих сил. Заказала всякой нездоровой, но очень вкусной ерунды в китайском ресторанчике неподалеку, указала номер квартиры и код домофона, и с чистой совестью вырубила телефон.
С грустью посмотрела на красоту, которую еще утром наводила с такой радостью и воодушевлением… Как назло, ни макияж, ни прическа не потеряли свой первозданный вид, может, конечно, слегка поплыли стрелки, да несколько локонов выбились в неположенном месте. Это закон подлости: когда хочешь быть неотразимой, ничего не получается. А когда и думать забыл о внешнем виде, он сам за себя старается!
Погрустила немного по этому поводу, а потом, не жалея, шагнула в душ и смыла все, к такой-то матери! Очень долго стояла под водой, надеясь, что горячие струи хоть немного помогут расслабиться и забыть об очередном разочаровании. Или нескольких сразу?
Из медитативного состояния выдернуло дребезжание дверного звонка. Хорошо, хоть дверь в ванную оставила открытой! Пока спешно вытирала голову и искала халат, чтобы совсем уж голой к курьеру не выскакивать, к звонку присоединился и страшный грохот.
— Да иду, иду уже! — чуть не спотыкаясь, побежала открывать. Еще не хватало, чтобы соседи выскочили на шум.
— Здравствуйте, извините, сейчас я деньги принесу! — тараторила, вспоминая, куда закинула кошелек, открывая дверь и придерживая попеременно то полы халата, то полотенце на голове.
— И часто ты курьеров в таком виде встречаешь?
Тишина. Ступор. Озарение.
— Не твое дело, Хмель! Вали отсюда! Тебя не приглашали!
Глава 19
— Сомневаюсь, что ты захочешь остаться голодной… — Хмелевский не стал дожидаться особого приглашения, как и разрешения, впрочем, тоже. Просто дернул дверь на себя посильнее, вошел и тут же плотно ее за собой закрыл. Как будто знал, что я первым делом хотела его вытолкать. Но есть хотелось жутко. Да и поговорить с ним не помешало бы, наконец-то.
— А ты что, курьера по дороге ограбил? Или сам подрабатываешь, в свободное от основной работы время? Неужели на новой должности так мало платят?