— Я-то спешу, Надя. На тебя не хочу давить…
— Ну, и не дави! Теперь вообще будешь ждать очень долго… — сама не понимала, отчего так завелась. Наверное, оттого, что слишком хорошо меня Влад понял: не готова была в тот момент в любви признаваться. А надо было бы, по идее…
— Я подожду, сказал же. И давай не будем ссориться в такой ответственный момент?
Глава 23
Ссориться мы не стали. Глупо было бы переругаться в тот самый день, когда решался очень важный момент в наших жизнях. Но это не значит, что после моего согласия выйти замуж все стало светлым и радужным. Очень многое меня смущало и совсем не радовало, и с этим приходилось бороться нещадно. Влад умел выпутываться из любой ситуации, чтобы ни случилось, и это порядком утомляло. Этакий вечный невинный агнец на заклании у придирчивой Нади Игнатьевой. Агнец периодически ржал надо мной и намекал, что это только первые признаки беременности. Почему продолжение его не пугало нисколько — это загадка, конечно.
— Надюш, на следующих выходных поедем домой? — Влад как бы вопрос задал, но по факту просто сообщил о принятом решении. Даже интонация вопросительная была очень сильно смазана.
— Зачем? Что мы там забыли? — я не любила поездки ни в родной городок, ни в город, где училась целых пять лет. Ностальгией нисколько не страдала. А встречи с родителями всегда оставляли тягостный осадок: по их мнению, я уже перешагнула возраст старых дев, карьеру нормальную не сделала, жила на съемной хате — в общем, идеальный портрет неудачницы, которая не слушала маму и папу, и получила в итоге вот это вот всё. Не любила я дурацкие разговоры с родней, не дававшие даже шанса на оправдание. Неудачница — и все тут!
— Ну, я родителям сообщил, что жениться планирую. Нужно вас теперь познакомить… Не хотелось бы откладывать все в долгий ящик. — Влад говорил об этом ровно, словно бы никогда с родными не ругался, и поездка домой — вполне обычное явление для него.
— Эм… ты быстрый, однако. Я своим ничего не говорила. И как-то даже не думала еще на эту тему… — Действительно, мысль о том, что родным не помешало бы знать о грядущих изменениях в моей жизни, как-то даже в голову не приходила. А по-хорошему, должна была бы прийти… — Погоди. Влад. Ты же говорил, что с родителями не общаешься после ссоры? Как ты им сообщил?
— Обыкновенно. Взял телефон и позвонил. Я же не мог удалить все контакты отца и матери, как и они — мои. — Он говорил об этом, как о само собой разумеющемся, но я-то знала, что решение пойти на мировую далось ему очень непросто.
— Ну, ты же когда-то сказал мне, что поссорился начисто, полностью отношения разорвал…
— Надь, я — их сын. Они меня вырастили, дали образование, научили работать и зарабатывать, душу вкладывали. Какие бы ни были у нас разногласия, они имеют полное право знать о важных событиях в моей жизни. — Эти фразы Влад просто чеканил. Видимо, когда-то обдумывал их долго, и сам себе проговаривал много раз, чтобы не усомниться в решении.
— Ты знаешь, мне очень хочется познакомиться с твоими родными. Просто очень любопытно посмотреть на людей, которые воспитали тебя настолько правильным… — я реально его зауважала за такой подход к проблеме отцов и детей. Мало кто, после ссоры, смог бы принять такое решение. Скорее, валялись бы в обидках еще очень долго…
— Боюсь, Надь, они сами жалеют о том, что эта правильность изо всех щелей прёт. — Улыбка вышла не очень веселой.
— Ну, тем не менее, ты же сам сделал первый шаг навстречу. А этот очень дорогого стоит.
— Посмотрим еще, чем это все обернется…
Это было второе в моей жизни знакомство с родителями парня, после опыта с Зацепиным больше ни с кем еще мои отношения так далеко не заходили. И если тогда, много лет назад, я очень переживала, то сейчас больше мучило любопытство: что это за люди такие, у которых получился экземпляр по имени Хмелевский Владислав? Неплохой, в общем-то, экземпляр, но порой чересчур оригинальный и загадочный.
Наверное, это любопытство и пересилило мои волнения и страхи. А может быть, спокойствие Влада передалось: в конце концов, это же он меня замуж позвал, а не я его. Вот пусть за свой выбор и отдувается. И, отчего-то, было совершенно ясно, что Хмель с этим справится прекрасно.
Приняли меня вполне спокойно. Похоже, что предков Влада не столько волновала моя персона, сколько то, что он вернулся в лоно семьи благодаря нашему решению пожениться. Даже если бы он приволок домой какую-нибудь пожилую тетеньку с тремя детьми-ровесниками жениха, ей бы тоже обрадовались. Ну, потом, возможно, стукнули чем-нибудь по голове и спрятали в дальнем чулане. Я бы, наверняка, на их месте так поступила. Если же не вдаваться в подробности, то со мной все были вежливы, гостеприимны, лишних вопросов не задавали, хоть и видно было, что мои будущие свекры просто горят от желания пообщаться поближе. Но Влад практически не давал нам шансов на это: просто не отходил от меня ни на шаг. А ночевать мы уехали в гостиницу. Сказал, что нам проще будет на независимой территории, чем под крылом у родителей. За это я была ему чрезмерно благодарна.
А через несколько дней после знакомства, когда я уже успела слегка расслабиться и забыть о поездке, прямо на пороге офиса меня встретил… кто бы мог подумать?! Вова Зацепин, собственной персоной!
Я возвращалась с выездного собеседования, уставшая, голодная и замотанная. На чем свет стоит проклинала эту работу, уже переставшую радовать и удовлетворять, мечтала о том, чтобы как можно скорее устроиться куда-нибудь в обычную контору и там заниматься работой с кадрами. На месте заниматься, а не мотаться к черту на куличики. Вот под это настроение мне Зацепин и подвернулся.
— Ну, здравствуй, Надя! — он был совсем не похож на того Вовку, что я когда-то знала. Нет, внешне мало что изменилось: он был все таким же привлекательным, хорошо одетым, только возмужал и похорошел еще больше. А вот интонации гадкие в голосе, до ужаса противные.
— И тебе не болеть, Вова! — я планировала пройти мимо, не останавливаясь. Не до него было. Но Зацепин, зачем-то, придержал меня за рукав.
— А ты не хочешь поболтать со старым знакомым, рассказать что-нибудь о себе, меня послушать?
— Ты знаешь, не очень люблю встречи с прошлым. Тем более, с таким, не очень приятным… — Хотелось послать его в тридесятое царство за каким-нибудь неприличным органом, но вежливость перевесила. Не хотелось до уровня быдла опускаться. Я же воспитанная, интеллигентная девушка.
— А что ж ты с Хмелем встречаешься тогда? Еще и замуж, говорят, собралась за него? — ехидство в голосе Зацепина так и сочилось.
— А он — мое настоящее, в отличие от тебя. И не твое дело, за кого я выхожу замуж.
— Игнатьева, а ты все такая же доверчивая дура, как я посмотрю… — протянул загадочно и интригующе. А сам потихоньку отводил меня в сторону от входа в здание.
— Ну, тебе, конечно, легко разбираться. Ты ж, наверное, с умными женщинами связываться не рискуешь?
— А ты в курсе, вообще, что Хмель до сих пор пытается выиграть в нашем споре? Ему не ты нужна, а победа! Если он женится на тебе, то я должен свою долю в партнерстве ему передать. Если не женится — то сам останется в заднице! Поняла, Игнатьева, в чем смысл вашей женитьбы? Думала, это у него любовь такая вечная к тебе? Тогда ты — полная и абсолютная дура! Я тебе очень советую: беги от Хмелевского, пока не поздно. Он же тебя выгонит на улицу, как только мои бабки заберет!
Я долго и внимательно смотрела на Вовку. Молчала. Не могла придумать, что ответить.
— Ну, и что ты на меня уставилась? Соскучилась так сильно? — первым не выдержал Зацепин. Занервничал.
— Стараюсь понять…
— А что тут непонятного? Я же тебе русскими словами все сказал, Игнатьева, что еще нужно-то, чтобы допетрить?
— Да вот пытаюсь разобраться, как можно по внешности сразу определить, что человек — мудак?
— Не понял…
— Ну, ты выглядишь, как вполне нормальный парень. А ведешь себя, как последняя мразь, Зацепин. Разве это не удивительно? У таких, как ты, должно бы клеймо на лбу светиться, чтобы заранее все видели, кто перед ними стоит.
— Слышь, Игнатьева, что ты несешь-то? — он даже попытался схватить меня за руку, но я вовремя сделала шаг в сторону. — За словами-то следи…
— Это ты следи за собой. Иначе, сейчас охранников позову. И тебя сюда не пустят даже на пушечный выстрел. Здесь камеры по всему периметру висят. И от того, что ты меня за угол завел, невидимым совсем не стал. Так что, иди в задницу, Зацепин. И больше в моей жизни не появляйся. Ты мне очень неприятен.
Наверняка, Вовка хотел бы что-нибудь ответить. Он даже рот открыл, готовясь к новой тираде… Да только, видимо, на такой случай слов не подготовил, поэтому рот пришлось ему захлопнуть. С очень недовольным видом. Я даже ручкой ему не помахала. Просто развернулась и пошагала к входу в здание. Некогда было разглагольствовать — работа-то стояла, пока я тратила время на ерунду.
Мы с Владом все так же старательно прятали от всех наши отношения: не хотелось создавать проблемы ни мне, ни ему. Все-таки, я до сих пор оставалась у него в подчинении, и узнай хоть кто-нибудь, что мы планируем пожениться — устали бы разгребать всякие неприятные претензии как от коллег, так и от начальства. О том, как все будет выглядеть, если я вдруг окажусь на месте Сергея Петровича, то есть стану шефом Хмелевского, вообще не хотелось думать. Что-то мне подсказывало, что долго такое положение дел Хмель не вытерпит. Но грела надежда, что проверять это на деле не придется, и я просто успею уйти в какую-нибудь другую компанию. Тогда все проблемы решились бы сами собой.
— Надь, заберу тебя на остановке, как обычно. — Это все, что услышала от Влада за весь день по телефону. А ведь так хотелось поделиться с ним новостями. Все-таки, Зацепин в моей жизни не так часто объявлялся в последнее время…
И, конечно же, не утерпела, вывалила это известие на Хмеля, только лишь успев сесть в машину:
— Прикинь, кто сегодня ко мне приходил на разговор?
— Даже угадывать не буду, Надь. Честно. Такое количество вариантов крутится в голове, что даже не знаю, с кого начать. Ты же у нас особа популярная, в последнее время… — Мне, действительно, половина конторы готова была памятник поставить за то, что поучаствовала в свержении неугодного шефа.
— Ладно, не гадай. Зацепин подловил прямо у входа в офис. Представляешь?!
— Надо же. И чего хотел? — Лицо Влада было непроницаемым. Чересчур непроницаемым. Настолько, что сразу ясно было: он очень переживает по этому поводу. Но, пока не зная, как правильно реагировать, все свои эмоции прячет.
— Да пришел мне глаза открыть. На наши с тобой отношения. — Сделала театральную паузу. Очень хотелось, чтобы Хмель реагировать начал. Да только вот — зря. Очевидно, что не ждал ничего хорошего. А вот к чему конкретно он готовился, было не разобрать.
— И как, удачно?
— Что удачно?
— Получилось у него глаза-то открыть? — Хмель неожиданно притормозил, съехал в какой-то карман, припарковался. Даже отстегнул ремень, чтобы было удобнее повернуться и смотреть на меня.
— Ну, как сказать… — Я пожала плечами… — Новые вещи сказал, конечно, о которых я не знала…
— Например?
— Говорит, что ты жениться на мне хочешь из-за спора с ним. Якобы, после женитьбы отхватишь всю его долю в вашей совместной компании. А если не женишься, то, наоборот, все потеряешь. Это если коротко.
— А если не коротко? — напряжение в голосе Хмеля только нарастало. Оно было почти осязаемым, звенело в воздухе, словно духота перед грозой.
— А подробностей я не знаю. — Всплеснула руками наигранно, максимально честно глядя ему в глаза.
— Отчего же?
— Так я на хрен его послала. Сказала, что люблю тебя, а он мудила последний.
— Что? Вот прямо так и сказала? — неверие просто сочилось. И даже немного обижало…
— Ну, насчет мудилы — точно. В этом уверена на сто процентов.