— А с того, — перебивает меня подруга, — что вернувшись, я никого не узнаю. Дима с Ником явно в ссоре. Последний вообще сам на себя не похож, выглядит так, — она умолкает, подбирая слова, — да в гроб краше кладут! Впрочем, ты недалеко от него ушла, — вновь, осмотрев меня с ног до головы, заключает она. — А уж когда я при них о тебе упомянула… короче, — Марина усаживается за стол, протягивая мне один из бокалов, — колись, давай. Только поесть что-нибудь положи.
Достаю тарелки, противень с рыбой, которую запекла на ужин, овощной салат из холодильника. Молчу, пытаясь собраться с мыслями. Я не знаю, что и как рассказать Марине. Она же просто наблюдает за мной, не торопит, но я почти физически ощущаю повисшее между нами напряжение.
Разложив еду по тарелкам, ставлю их на стол. Усаживаюсь сама, утыкаясь взглядом в столешницу. Марина молча чокается со мной бокалом, делает пару глотков вина. Следую её примеру, так и не решив, что говорить.
— Поля, — вздохнув, подруга кладёт ладонь мне на плечо. — Я примерно догадываюсь, что у вас произошло. Я ж не дура и не слепая, видела, что всё то время, пока ты «встречалась», — на этом слове она поднимает руки вверх, пальцами изображая кавычки, — с Димой, продолжала сохнуть по Нику. Только вот решила, что не стоит вмешиваться, что ты сама должна разобраться в себе. А теперь не знаю, что и думать. С Димой, так понимаю, вы разбежались, — я киваю ей, подтверждая её догадку, — а с Ником тогда у вас что произошло?
— Марин, ты просто не понимаешь, о чём просишь. Я не могу, не могу… — у меня голос срывается. Дрожащими руками беру бокал, опустошая залпом. Может, хоть так полегче станет.
— Поль, мы так-то с тобой поклялись всё друг другу рассказывать. Забыла? — и, подумав, добавляет тише. — Я всё пойму, правда. И тебе не кажется, что я всё-таки не чужая вам всем, и имею право знать правду?
— Налей мне ещё, — прошу я.
Марина выполняет мою просьбу. Выпиваю ещё бокал вина. Голова понемногу начинает кружиться, уверенности в правильности того, что я собираюсь сделать, у меня не прибавляется, но решительности прибывает. Потому, заглянув наконец Маринке в глаза, произношу:
— Хорошо, слушай.
И я рассказываю ей всё: и о том, как чуть не переспала с Ником на вечеринке, и о прошлом наших родителей, и о… не скрываю ничего. Марина слушает молча, ни разу не перебив. Лишь подливает периодически вина в бокал, да постукивает пальцами по столешнице.
Заканчиваю. Старательно отвожу глаза в сторону. Наверное, впервые за всё время нашего знакомства, я не знаю, какова будет реакция Марины на услышанное. Хотя как на такое можно отреагировать? Я пойму, если она решит поставить точку в нашей дружбе. Потерять её будет не намного легче, чем Ника.
— Пиздец, — выдыхает Марина.
Я всё же встречаюсь с ней взглядом. Она смотрит на меня с такой злостью, что кажется ещё немного, и у неё искры из глаз посыпятся. Сжимаюсь в комок, готовясь выслушать всё «хорошее», что она думает обо мне.
— Вот же, блять, подогнал Боженька двух братцев-долбоёбов! — выдаёт Марина, со всей дури хлопнув ладошкой по столу. Бокалы подскакивают, я тоже, подхватывая последние. — Хотя не-е-т, — со злостью в голосе тянет она, — один — козёл, второй — дебил. Ну, я им устрою! — она выхватывает у меня из пальцев свой бокал, допивает вино и решительно направляется в прихожую, продолжая бормотать: — Придурки, идиоты… — оборачивается ко мне, — это ж, блять, надо было до такого додуматься? — это, видимо, про Диму. — А Никита? Идиота кусок. Как можно было поверить в подобную ересь?!
— Марина! — бегу за ней, выхватываю у неё из рук балетку, которую она, чуть покачиваясь на одной ноге, пытается нацепить на вторую. — Не надо никуда ходить!
— Почему? — подруга смотрит на меня с искренним непониманием. — Уж, поверь, я им мозги-то прочищу! Устрою «сладкую» жизнь!
В Маринке плещется почти бутылка вина, и я вполне верю, что парням не поздоровится. В глубине души я бы даже порадовалась такому заступничеству, не будь они её братьями.
— Не надо, Мариш, — прошу тихо. — Я не хочу. Мне это не нужно, — начинаю уговаривать её. — Знаешь, это как-то… унизительно, — подбираю верное слово. — И ещё, я не хочу, чтобы из-за меня ты совсем с ними рассорилась. Они твои братья, всегда ими будут.
Марина смотрит на меня некоторое время, потом к огромному моему облегчению кивает. Мы возвращаемся на кухню. Она вновь усаживается за стол, а я, подумав, решаю заварить чай. Нам обеим не помешает успокоиться. Включаю чайник, пока он греется, оборачиваюсь к притихшей подруге. Ловлю её взгляд, полный искреннего сочувствия. Мне даже становится немного стыдно за то, что сомневалась в ней, боялась, что она не поймёт меня, что встанет на сторону Димы.
Подхожу к ней, и обнимаю порывисто. Говорю от души:
— Спасибо, Мариш. И прости. Я… я боялась твоей реакции, боялась, что ты во всём будешь винить меня.
— Тебя? — подруга с искренним недоумением смотрит на меня. — Дура ты, Самойлова, и не лечишься, — выносит свой вердикт. Потом добавляет: — Если и злиться на тебя, то только за твою скрытность, — вздохнув, смотрит недовольно на закипающий чайник. — Э-м-м, а что вино закончилось?
— Ты ещё хочешь выпить? — спрашиваю я, покрутив в руках пустые бутылки.
— Ага, — кивает Марина, — за дружбу, — уточняет, улыбнувшись.
— У меня вроде было.
Нахожу в холодильнике бутылку вина. Достав её, чувствую как горло постепенно сжимает тисками. Подруга видит, как меняется моё выражение лица, спрашивает обеспокоенно:
— По-о-ль, что случилось?
А я не могу и слова произнести. Только смотрю на бутылку в руках, которую и купила-то специально к своему дню рождения. Думала тогда, вдруг после разговора с Димой мы с Никитой поедем ко мне. Готовилась…
Остаток вечера мы с Мариной проводим так, как, наверное, и должны проводить две лучшие подруги, у одной из которых в личной жизни случился полный пиздец: я реву, она меня успокаивает. В перерывах приканчиваем злополучное вино. Потом Марина снова рвётся «навалять этим долбоёбам по полной», я её останавливаю. Вырубаемся под утро, причём подруга несёт какой-то бред про какое-то озеро, но я уже не в том состоянии, чтобы вникать в суть.
*****
Просыпаюсь ближе к трём часам дня. Голова ожидаемо раскалывается, во рту сушит, и вообще ощущение, что я минимум полночи вагоны разгружала. В общем, все прелести похмелья налицо. К своему безмерному удивлению обнаруживаю, что Маринки нет. Вместо неё нахожу на кухне записку: «Взяла твои ключи, скоро буду». Ну скоро, так скоро.
Маринка объявляется только к шести часам вечера. К тому времени я успеваю принять душ, выпить кофе с аспирином, и более-менее прийти в себя.
— Полька! Ты чего, даже не думала собираться? — энергия из подруги хлещет через край. Как будто и не пила накануне.
— Эм-м-м… — зависаю я, пытаясь сообразить, о чём она толкует. — Куда собираться?
— Так я и знала, что ты с утра ни хрена не вспомнишь, — разочарованно тянет Марина. — Вообще-то, мы вчера, ну то есть сегодня, — уточняет она, — договорились, что ты берёшь ещё выходные, и мы едем на пару дней на Парное.
— Что?! — в голове всплывают отголоски разговора об озере. Но я абсолютно не помню, что соглашалась на эту авантюру. — Подожди, мне завтра на работу. И как мы поедем? А жить где?
— Самойлова, не тупи, — Марина в нетерпении притоптывает ногой. — Ты вчера своей хозяйке смс отослала. Поедем на машине матери, я — за рулём. Жить будем в палатке, я уже взяла напрокат. И спальники тоже, — добавляет, явно довольная собственной предусмотрительностью.
Первое, что я делаю, хотя бы частично «переварив» новости, проверяю телефон. И нахожу упомянутую смс:
«Берру отпускдня три».
Отправлено сообщение в 4:42. Но, главное, есть ответ:
«Рада, что ты последовала моему совету. Отдыхай, приходи в себя».
Звоню хозяйке. Извиняюсь, но она лишь добродушно смеётся. Говорит, что ничего страшного не случилось, всё равно смс прочитала утром, проснувшись. И уже нашла мне замену.
Марина внимательно прислушивается к моему разговору, удовлетворённо кивает, понимая, что конфликта с хозяйкой не случилось. Я же продолжаю сомневаться в рациональности её затеи:
— Тебе не кажется, что Парное — это слишком? Ты за рулём-то почти не ездила. А хочешь сразу на расстояние в триста километров замахнуться?
Так-то я не против вырваться из города в компании с Мариной на пару дней. С ней мне никакая хандра не страшна. Тем более, тёплых деньков по прогнозам синоптиков осталось всего ничего. Но…
— Не ссы, квакуха… — начинает Марина свою коронную фразу, но я её обрываю.
— Поедем на Ману, — произношу решительно. — Я знаю хорошее место. Всего час езды. Там что-то вроде платного кэмпинга: территория ухоженная, охрана есть, удобства. И не сегодня, на ночь глядя, а завтра с утра.
— Чёрт с тобой, — соглашается Марина. — Тогда сейчас дуем в магазин. Продукты купим, винишка. Только у меня денег немного осталось. Ты ж подкинешь?
— А то, — усмехаюсь я.
Мы с Маринкой идём в комнату, где у меня в старой деревянной шкатулке хранится наличность. Открыв её, отсчитываю несколько купюр. Подруга, заглянув через плечо, не может удержаться от ехидного комментария:
— Оу, я смотрю ты в подпольные миллионеры записалась. Может и фамилию на Корейко успела сменить?
— Ну, — захлопнув шкатулку, пожимаю плечами я, — должна же быть хоть какая-то польза от разбитого сердца, — не зря я всё-таки за работой от Димы пряталась, а потом и от… нет, о Нике лучше не вспоминать. Оборачиваюсь к Марине: — Ты мне вот что скажи, ты родителей-то поставила в известность насчёт поездки? Не завернут они тебя?
— Нее, — уверенно заявляет Марина. — Тут тётя вроде как рожать собралась, — покосившись на меня, продолжает подруга. — Мама к ней в роддом в обед уехала. Отец в Абакане, неприятности там какие-то. В общем, до меня никому нет дела.
— Так, может, не стоит тебе уезжать…
— Поль, тёте я при всём желании ничем помочь не смогу. Да и «этот дебил», — Никиту Марина теперь зовёт только так, — явно неподалёку будет ошиваться. И раз ты не хочешь, чтобы я всё ему высказала, то лучше мне пока держаться от роддома, как можно дальше.
Вот так и выходит, что на следующий день ближе к полудню мы с Маринкой оказываемся на живописном берегу местной речушки. Осмотревшись на территории кэмпинга, с удовольствием отмечаю, что народу немного. Стоят всего три палатки. Несколько компаний отдыхают непосредственно на травянистом берегу речки.
Мы с Мариной решаем расположиться на небольшом пятачке между трёх сосен. Тем более, что и место под костёр рядом предусмотрено. И даже пара брёвен лежит по обеим сторонам от него.
Марина предлагает не терять времени зря, и первым делом мы, переодевшись в купальники, идём купаться и загорать. Течение в Мане сильное, даже в двух шагах от берега оно вполне может сбить с ног, стоит зазеваться. Но так как жара стоит уже больше месяца, вода довольно приятной температуры. Поплескавшись, выползаем на берег. Я не особо люблю загорать, потому предпочитаю спрятаться в тенёчке, прихватив плеер с наушниками. Марина же решает отполировать сочинский загар сибирским солнцем.
Переворачиваюсь на спину. Сквозь ветки сосен видны кусочки неба: ни одного облачка нет. И так спокойно. В наушниках поёт Земфира. Кажется, ещё немного, и я навсегда потеряюсь в её волшебном голосе.
Мне кажется, мы крепко влипли,