Наверное, это ненормально, что так заходится дыхание от созерцания самой себя, но это красное платье, и правда, село идеально. А легкий макияж, который только слегка делает акцент на густых ресничках и полноватых губах, оттеняет всю эту кричащую красоту своей простотой и нежностью тонов. Шоколадные локоны струятся по спине, легкими волнами спускаясь почти до середины спины, и добавляя определенного шарма.
Я красива.
Нет, правда, никогда не думала, что я дурнушка, но сейчас… будь я Сокольским, точно бы растеклась лужицей у себя в ногах.
О, а вот, кстати, и хлопнула дверь в спальню, заставляя меня нервно подпрыгнуть на месте и воровато оглянуться в сторону выхода с гардеробной комнаты.
— Настя? — окликает Илья, а я даю себе всего мгновение, чтобы взять себя в руки и натянуть на лицо расслабленную улыбку.
Я прекрасна, и никто меня сегодня в этом не разуверит.
— Я здесь! — кричу в ответ слегка просевшим от волнения голосом.
— Прости, на работе пришлось задержаться, — слышатся шаги все ближе ко мне. — Мать и племяшка сегодня не доставляли тебе… — заглядывает в гардероб Илья и замолкает, замирая.
Между нами повисла тишина.
Звенящая и тяжелая.
Почти осязаемая.
Во всей спальне слышно только наше учащенное дыхание. Мое от волнения, когда его черные глаза, путешествуя от моих ног в аккуратных босоножках, поднимаются выше, буквально “ощупывая” и лаская голую кожу, аккуратные ступни. А его… видимо, от удивления, что сквозит в каждом его вздохе и жесте.
Проходят долгие-долгие секунды, а может, и минуты, прежде чем Сокольский отмирает и переводит темный взгляд глаза в глаза.
— Ты потрясающе выглядишь… — говорит хрипло, тихо и так искренне, а потом, тут же отворачиваясь, ерошит пятерней волосы, будто ему тяжело на меня смотреть.
Моя внутренняя злюка может ликовать! Я его застала врасплох. Точно.
А еще ему понравился мой выбор — уверена на все сто процентов.
— Не перебор? — улыбаюсь и делаю шаг по направлению к Илье. И совершенно не вовремя начинает буквально покалывать пальчики от желания коснуться мужчины. И что самое страшное, я не могу себе в этом отказать и легким жестом провожу по его тяжело вздымающейся под футболкой груди. Невесомо, словно смахивая пылинку. И уже хочу отдернуть ладошку, но Сокольский перехватывает мою ладонь и сжимает пальчики в своей, прижимая к себе. Туда, где бешено колотится его сердце.
— Перебор, — говорит Сокольский, а у меня внутри все рухнуло, но ровно до того момента, как я слышу:
— Потому что я рядом с тобой в этом платье, просто не могу дышать от накатившего желания, Загорская… — шепчет и притягивает к себе, заставляя сделать шаг. — Ты решила надо мной поиздеваться, надев такой наряд с декольте и этим вырезом на подоле, — запускает ладонь в вырез юбки Илья, легко пальчиками пробегая вверх по голой ноге, собирая за своими руками мурашки. Ближе прижимая к себе. — Молись, чтобы у меня хватило терпения не стянуть с тебя это платье вечером… Настя.
Вот теперь дышать не могу я. Его более чем смелые движения и откровенные слова мгновенно пробуждают в организме бурю.
Э-э-эй, Настя!
Отвешиваю себе мысленную пощечину, сжимая ладошку на плече мужчины. Вообще-то это Илья должен был потечь лужицей, а ней я.
— Знаешь, — выдавливаю из себя хитрую улыбку и опускаю взгляд на его губы. — Тебе очень придется постараться, — шепчу, так как в горле ужасно пересохло.
— Чтобы…?
— Чтобы мне захотелось снять перед тобой это платье, Сокольский.
Кажется, я слышу его тихий, мученический стон. Подаюсь вперед и замираю всего в опасной паре сантиметров от его лица. Обжигаясь от близости и его дыхания, шепчу:
— А под ним у меня сногсшибательный кружевной комплектик.
И, пока не успела передумать, легонько целую в самый уголок приоткрытых на выдохе мужских губ. Невесомо, словно краду его тяжелый вздох. Касаюсь губами его и тут же отстраняюсь.
Растерянный от такого “жеста”, Илья даже и не думает удерживать, только одаривает убийственным, тяжелым взглядом, буквально испепеляя огнем, который, уверена, бушует у него внутри. Потому что меня и саму начинает потряхивать от накатившего возбуждения. А сердце и подавно скачет, как мячик.
— Ты меня своими играми однажды убьешь, Загорская, — выдает сексуальным хриплым голосом и потирает переносицу мужчина. А я, не сдержавшись, начинаю тихонько хохотать, за что и получаю шлепок по мягкому месту.
— Зато сейчас ты выглядишь настоящим женихом, — пожимаю плечами, стараясь сделать вид, что меня такая “игра” ни капли не взволновала. Хотя кому я вру. Разговоры с ним о нижнем белье и снятии платьев не могут не волновать.
— Это каким же? — хватает полотенце Илья.
— Возбужденным и с горящими глазами.
— Опасно, знаешь, играть в такие игры со взрослыми дяденьками, Загорская. Однажды это может закончиться диалогом в горизонтальной плоскости.
— Может, хоть так у нас получится нормально… поговорить, — усмехаюсь.
— Провокаторша, — рычит Илья и тут же, хлопнув дверью, скрывается в ванной комнате.
— Не провокаторша, а мстительная злюка… — бубню, довольная, себе под нос и смотрю на свое раскрасневшееся лицо в отражении, прикидывая, что “такие” мы будем выглядеть в тысячи раз правдоподобней в роли влюбленных за ужином.
Много времени Сокольскому, чтобы собраться, не потребовалось. Удивительно это после такого, правда? Быстро сменив прикид на классические темно-синие брюки и белую рубашку, он готов, и уже через двадцать минут мы заходим в столовую, где нас ждут.
Краем глаза отмечаю, что в нашем обществе сегодня плюс четыре новых человека. И первым делом взгляд цепляется совсем не за Анжелу, которая, по словам Ильи, может нам все испортить и на которую стоило бы обратить больше внимания, а за незнакомого мне парня. Похоже, это брат бывшей любовницы Сокольского.
Проходя в столовую, крепко вцепившись в локоть Ильи, я не могу отвести глаз от молодого человека, который отвечает мне таким же заинтересованным взглядом голубых глаз. Кажется, я даже перестала дышать.
Он блондин. Высокий и спортивный. В брюках и светло-голубой рубашке-поло, которая потрясающе сочетается с его глазами. А они — пронзительные, цвета неба. И словно в самую душу заглядывают. Взгляд внимательный и цепкий, но при этом на его губах легкая, абсолютно открытая и дружелюбная улыбка. И, что самое главное, я не вижу совершенно никакого презрения или негатива с его стороны.
Пожалуй, это подкупает больше всего.
— Илья, здравствуй! — выдергивает из мыслей мужской голос, и я оборачиваюсь, встречаясь взглядом с невероятно похожим на того парня мужчиной. Видимо, отец семейства.
— Лев Викторович, — пожимает мужчине руку Илья. — Рад снова с вами встретиться, — кивает, одаривая того улыбкой, а затем притягивает меня ближе к себе за талию, — знакомьтесь: моя невеста, Настя. Настя, это друзья нашей семьи: Лев Викторович, его жена Лукреция, сын Константин и дочь Анжелика, — поочередно представляя каждого, кивает Сокольский, а я перевожу взгляд с первого на вторую и говорю предельно вежливо и с улыбкой:
— Рада знакомству. Много о вас слышала, — ага, особенно об Анжелике Львовне, но это упоминать не стоит.
— И мы очень-очень рады, — тянет руку и, поймав мою ладошку, галантно запечатлевает на ней поцелуй хозяин семейства.
— Анастасия, — легким кивком головы приветствует Костя и улыбается, отчего на щеках появляются соблазнительные ямочки. — Приятно познакомиться!
А я не могу! Ну, вот почему мне так нравится смотреть на его открытое лицо? От него же прям-таки веет добром и легкостью. Совершенно не типичный представитель в таком мужском обществе сильных и самоуверенных самцов. Вот почему Сокольский не умеет так же очаровательно улыбаться?
— Наслышаны-наслышаны, Анастасия, — выдает Лукреция скрипуче-шипящим голосом, прямо как Эмма.
Интересно, все дамы из “высшего общества” перед свадьбой проходят курс по уничижению неугодных им людей? Вот там, наверное, им и прививают навыки презрительного взгляда, недовольного тона и ядовитой улыбки, которая, кстати, сейчас и тронула губы Анжелы, с которой мы пересеклись взглядами.
Что же я могу сказать, глядя на нее? Девочка сто процентов в стиле Сокольского. Насколько я могу судить с высоты своей должности личной помощницы. Все они всегда высокие, стройные, со сногсшибательной фигурой и идеально ровной кожей. Этакая пластмассовая кукла барби с пустым взглядом и накачанными ботоксом губами. Меня всегда удивляла, что находят конкретно в таких дамочках мужчины? Доступность только если? Конечно, зачем им, “большим боссам”, париться и бегать с букетами за такими, как Настя Загорская? Когда можно позвонить даме без моральных принципов и гордости — подобной Анжеле — и тут же снять с ней номер люкс!
Вот поэтому мы никогда не смогли бы быть вместе с Сокольским. Он эгоист, которому жалко своего времени, чувств и эмоций на кого-то, кроме себя. А я хочу, чтобы мой мужчина носил меня на руках, как бы сказочно, романтично и по-дурацки это ни звучало.
— Рада с вами встретиться наконец-то, знаменитая невеста Ильи. А то он нам все уши прожужжал, какая вы у него прекрасная. Умница, красавица, а как готовите! — разводит руками и с улыбкой на губах говорит эта крайне неприятная Анжела. Одаривая меня поистине завистливым, черным и ненавидящим взглядом.
Удивительно, как все явно и четко написано у нее на лице. Дамочка однозначно ожидала увидеть захудалую мышку, какой, может, я бы и была, не протащи меня Илья по магазинам. Поэтому плюсик в карму Сокольского. Да еще и, похоже, надеялась, что я буду молчать? Нет уж. Один день отмолчалась, получила заряд бодрости что надо. Теперь каждая шпилька будет получать ответный укол.
– Правда, что-то я за ним особого постоянства никогда не замечала, — продолжает негодяйка, и я чувствую, как рядом напрягается Сокольский. Как сильней сжимается его рука на моей талии, и он отводит взгляд от бывшей любовницы.
— Взаимно, знаменитая дочь подруги семьи, — натягиваю учтивую улыбку на лицо. — Рада нашей встрече, простите… эм… — делаю паузу, словно забыла имя, и, поворачиваясь к Илье, шепчу:
— Любимый… — касаюсь указательным пальчиком его подбородка, слегка поглаживая и заставляя посмотреть на меня. — Не напомнишь?
У него от удивления взлетает бровь:
— Анжела.
— Анжела, а-а-а, да, точно, — снова обращаюсь к девушке, которую аж перекосило. — Простите, в голове столько новой информации, что она медленно замещает старую, — киваю и слышу одобрительный смешок мужчин. — Про умницу и красавицу он, конечно, не говорил, побоявшись оказаться в ссылке на диване, но вы тоже вполне себе симпатичны.