Неожиданно стало спокойнее после развязки, когда пробка начала рассасываться и особой нужды в маневренности не было.
Кот подсказывал.
Он вел корпусом, прежде чем поворачивал руль. Подсказывал невербально, что будет дальше, и от этого, от того, что успеваешь приготовиться, становилось проще. Бревнышком в излишне резвой повозке я себя уже не ощущала. Остановившись на светофоре, он сжал мои пальцы, сцепленные в замок на его груди и чуть отвел — расслабленнее.
Попыталась. Давила в зачатке порыв прижиматься плотнее и сжимать коленям его бедра при поворотах, потому пропустила момент, когда он перестал подсказывать корпусом при маневрах. Плавных все еще, но уже скупых на эту плавность. Когда ты не сосредоточен на том, что вот-вот свалишься, а концентрируешься на происходящем вокруг, становится понятней. До того предела, что он еще не щелкнул поворотником, а понимаешь, почему начинает неторопливо прижиматься к той или иной стороне, почему смотрит не только в зеркало, прежде чем обозначить, что именно он сейчас будет делать. В поворотах плавно корпусом за его корпусом и есть такое ощущение, взбудораженности, когда порыкивания двигателя начинают отдавать в мышцы. На очередном светофоре Стас еще раз коснулся моих рук, надавил предплечьем на запястье, расслабляя хват — еще расслабленнее, все нормально, смысл уловила.
И когда расстояния между телами увеличено, а мои руки на его корпусе больше для подстраховки, в момент очередного поворота, начинаешь ощущать все по другому. Я, может быть, и осталась бы в просто толерантной позиции к мотоциклам, если бы не въехали в полупустой тоннель и он не начал набирать скорость, кратко коснувшись моих рук, безмолвно, но понятно приказав обнять его теснее. И кровь забурила. На мотоцикле скорость чувствуется совершенно по иному. Очень сложно вычленить что-то одно из того, что ощущаешь, когда усиливается давление ветра и пространства, а адреналин вплетается и поджигает кровь. В тоннеле рев двигателя оглушающий даже в шлеме, проникающий через кожу и будоражащий и без того бодяженную адреналином кровь, омывающую разум чем-то таким, от чего чувство сжатия в солнечном сплетении, а из него равномерной скорой пульсацией иголочки онемения по всему телу. И рефлекторно дышишь глубже. И хочется еще. Дышать…
Почти пустое освещенное шоссе, ведущее к закрытому поселку, но шлагбаум подняли, едва услышали рык мотора приближающегося к КПП мотоцикла, медленно сбавляющего скорость. В поселок он въезжал на действительно низкой скорости. Ночь, люди спят в этих особняках, соревнующихся друг с другом в том, кто больше извратится в архитектуре.
Его дом на третьей по счету улице, на которую мы свернули. Сняв руку с руля щелкнул брелоком на ключах и ворота начали раздвигаться, открывая хозяину путь в неожиданно, но не особо большой, однако весьма стильный коттеджик с ухоженной территорией.
Широкий подземный гараж, оформленный в лофт, с ровными рядами мотоциклов. Вроде одинаковых, различающихся по цветовой гамме, но в то же время разнящихся даже на взгляд обывателя. Пара черных Эскалейдов вдалеке. Ясно. Станислав Алексеевич по настроению и необходимости средства передвижения выбирает, но в машинах его вкус скуп.
Припарковал мотоцикл на свободное и, видимо, предназначенное для ретивого скакуна место, почти в середине между дюжины мотоциклов. Дождавшись, когда я слезу, заглушил мотор и выставил подножку.
Я, со второго раза сняв шлем, с интересом оглядывалась. По стенам полки со всякими мотоциклетными приблудами, стеллажи с ровно расположенными инструментами. У широкой лестницы, ведущей в дом, пара диванов с низким столом между ними, и рядом открытый застекленный бар с бухлом. Неожиданно, но невдалеке от въезда в гараж, на стене, облицованной декоративным кирпичом, граффити. Строгие линии геометрии, вычерчивающие двух мотоциклистов в окружении скакунов. Девушку в шлеме и мужчину, приобнимающего ее со спины. Взгляд зацепился за один из нарисованных мотоциклов. Оглянулась и почти сразу узнала сходный, стоящий с самого края. Линии узора, разделяющего красный и черный цвета, схожи с линиями узора на изображении на стене.
Если Кот и заметил, забирая у меня шлем и неся его к остальным на полке в отдалении, то сделал вид, что нет.
А не та ли это Катя? — задалась вопросом я, разглядывая миниатюрный силуэт в изображении.
— Так, нам надо два часа что-то делать, а приставать мне запрещено, — низко мурлычущий голос Кота, извлекающего из бара бутылку хорошей конины и два бокала. Присев на спинку дивана, оценивающе глядя на меня, поджавшую плечом и вновь ставшую с интересом осматривать его гараж, заключил, — для первого раза неплохо держалась. Понравилось, так понимаю?
Автоматически посмотрела на мотоцикл, на котором приехали и первая ассоциация — то же самое чувство, когда через тоннель, и в крови буйство, а дыхание глубже.
— Ясно, — удовлетворенно фыркнул Кот, отставляя бокалы и коньяк на стол и направляясь ко мне, оглянувшейся на него, скользящего от моих ног до головы пристальным, изучающим взглядом. — Длина ног и рост неплохие. Слава Будде, с карликами беда одна, пока подберешь агрегат… — остановился рядом, внимательно, с легким прищуром оглядывая ряды мотоциклов. — Хочешь попробовать?
Взяла и кивнула, еще не успев понять. А он внезапно переплел наши пальцы. И стиснул, когда предупреждающе усмехнувшись, попыталась отдернуть руку.
— Сильнее, — приказал, с насмешкой глядя на меня.
Рванула руку на себя и Стас, тут же расцепив пальцы, с совершенно невозмутимым видом направился к третьему с краю мотоциклу.
— Значит, этот. Силенок должно хватить. Так. — Подойдя к щитку с ключами, безошибочно выхватил нужные и, не оглядываясь, поманил рукой. Ну, а хули делать? Подошла, конечно. — Седлай, — не глядя на меня вставил ключ в зажигание, но не повернул. Дождался когда чуть выровняю баланс неожиданно тяжелого мота и кивнул в сторону ключа, — поворачивай. Принцип тот же, что в автомобиле. — Повернула, но ничего не произошло. Вопросительно посмотрела на загадочно улыбнувшегося Кота и он указал на кнопку на руле справа, под моим большим пальцем, — теперь сюда. — Подчинилась и двигатель рыкнул.
Едва ощутимая вибрация по телу под быстрые, без воды, четкие объяснения Кота: как держать руки, в каком положении должны быть пальцы как нажимать газ, как переключать сцепление ногой, в каком положении держать корпус, как двигаться, как находить баланс, что помнить при переключении сцепления. Учитель из него был занятный. Говорил кратко, быстро, не обращал внимания, что при выполнении инструкций у меня что-то получалось не с первого раза, что совершала ошибки не так ставя руки, хотя он только что говорил о типичности ошибок. Я старалась запоминать, выполнять с первого раза, но некоторый внутренний мандраж весьма препятствовал.
— Газуй. Еще. — Велел он, оперевшись спиной о стену и я выполнила, подавляя дурацкую улыбку из-за дробления адреналином крови при взревевшем двигателе, звучащем особенно громко в замкнутом пространстве. А он, усмехнувшись, продолжал, — чего ты стесняешься, не пнет. Еще давай. Во-о-от. — Одобрительно кивнул, когда у меня уши заложило и внутри все затрепетало, из-за ощущения агрессии, силы, скорости под телом, под руками. Кот внезапно тронулся ко мне и остановившись рядом, вывернул газ до упора, до оглушающего рыка, до сильнейшей вибрации. — Страшно? — приподнял уголок губ он и рассмеялся глядя на мучительно скривившуюся меня, едва справляющуюся с тем, чтобы внутри все не выжгло напалмом. Кот, вдруг положив ладонь на уровень моих ключиц, с насмешкой глядя в мои возмущенно-возбужденные глаза, осведомился, — вибрация здесь отдает?
Глядя на него улыбнулась. Сбито, скривлено. Потому что в переменчивой ртути без претензий. Он просто уловил то, что ему знакомо.
— Твое. — Прицокнув языком вдохнул он, убирая руку. — Это печально когда адреналин и свобода на вкус похожи. Печальнее только то, что Рика выдрючиваться начнет и категорически тебе откажет. Я так понимаю, весь свой гараж этот продуман не засветил?
Только одну свою комнату удовольствий, а их, по ходу, несколько! Ничего, я и до той доберусь.
— Можно и потеститься, — низкое утробное мурлыканье и направился за шлемом.
Когда он мне его нахлобучил и отдавал последние инструкции, щелкнув кнопками на ключе, чтобы рольставни гаража поползли вверх, я, торопливо подавляя предвкушение и стараясь держать в голове только его слова, а не ощущения, почесала зудящую от объема необходимой информации репку.
— Ой. — Натолкнувшись на пластик, немало удивилась я.
— Это нормально. По первому времени все шлем часто чешут. — Беззлобно хохотнул он, заводя соседний мотоцикл и неторопливо направляясь на выход.
По территории его дома мы катались минут двадцать. Вернее я каталась, обвыкаясь со зверюгой и контролируя бурлящие внутри эмоции. Потом, курящий и зевающий Стас, стоящий в некотором отдалении опираясь на свой мот, пришел ко мнению, что, в принципе, можно выпускать меня на пустую дорогу поселка.
И вот тут, когда мне разрешили чуть набрать скорость, почти аж до сорока, я, давясь неразборчивыми звуками, которые выталкивала поджатая диафрагма, словила нереальный кайф. Пыталась чуть-чуть увеличить скорость зверюги, но мне запрещали, а мне так хотелось!.. Но что-то подсказывало, что если пранк выйдет из-под кошачьего контроля, меня немедля за шкирку стащат с мота и отволокут домой, потому я внимательно за собой следила. И за Котом, чтобы ему все нравилось и он не сворачивал лавочку.
По-моему, мы объехали весь поселок. Я была примерной ученицей, сокрушенно согласившейся ехать назад и потому, по дороге к дому Стас все-таки смилостивился и разрешил немного дать газу.
Вибрация в теле и в мыслях, строго удерживающих порядок действий при переключении скоростей, напоминающая держать корпус. И немой восторг по венам от ощущения ветра в лицо и мощи под собой. Немного привстала, фиксируя мотоцикл внутренней стороной бедер, твердо удерживая баланс и слегка поворачивая руль, немного наклоняя корпус и чувствуя как мощь послушно поддалась, пока я с трудом контролировала пелену восторга, туманящую сознание.
— Тпру, наездница, — Стас мгновенно оказался рядом и фактически подпер собой, когда я только собралась немного повернуть руль и корпус в противоположную сторону. Но он помешал, заставив рефлекторно отжать тормоза и остановиться. — Первый раз в седле и уже мот закладываешь? — усмехнулся, порицательно постучав костяшками пальцев по моему шлему в районе лба. — Дочь, твой папка меня убьет уже за то, что ты в седле оказалась. Давай не будем еще больше рисковать кошачьей шкуркой? Животных не любишь, что ли, живодерка?
— Он же не разрешит мне, да? — с мучением глядя в ртуть смеющихся глаз, едва не простонала я. — Ста-а-ас? Пожалуйста!
— Сильно нравится? — ухмыльнулся он.
Я просто смотрела в его глаза не скрывая того, как взбудоражено все внутри.
— Не разрешит, — отрицательно качнул головой, приподнимая уголок губ и оценивающе пробегаясь по мне взглядом, прежде чем чуть прищурено посмотреть в глаза и в ртути молниеносный анализ, — вот тебе точно никогда не разрешит, — улыбнувшись явственнее, считывая мой протест в смеси с отчаянием, — сто процентов запретит и дай великий Будда, чтобы мне промеж ушек не прилетело, — склонился вперед, скрещивая предплечья на баке своего мотоцикла и, усмехнувшись, кивнул, — но я постараюсь.
— Ты лучший… — хрипло прошептала я, переводя взгляд на руль и прикрывая глаза, ощущая, как сердце пробивает грудную клетку, — ты просто охуенный…
— Корпусом сильно ведешь, — кивнул на дорогу, не сильно стукнув ребром ладони по моему шлему, чтобы упал визор, — чем выше скорость, тем меньше резких движений, принцип тот же что с тачками. Да и вообще в жизни. Здесь реагировать надо гораздо быстрее и гораздо плавнее. И не едь как на ишаке, скакун часть тебя, ты механизмом управляешь, а не просто за руль держишься. Локти свободнее, корпус ниже, так контролировать проще. Взгляд только на дорогу и постоянно оценивай на перспективу, что все вокруг ебанаты, одна ты умная, а значит должна иметь несколько вариантов, если внезапно одновременно у всех психзаходы начнутся. Все как в жизни… Ну, это на маловероятное будущее, папка у тебя строгий в некоторых вещах и людях. Потолок шестьдесят, до конца улицы и домой. Алга.
Вернувшись в дом, поднялись на первый этаж, в гостиную. Интерьер в лофте опять-таки. Расположившись на широком диване, наблюдала, как он извлекает бокалы из застекленного шкафа рядом с широкой стойкой бара. Фиолетовую подсветку внутри не сразу распознала. Она немного резала взгляд, немного не вписывалась в антураж оформления, пока я не поняла — дезинфектное облучение. Человек с тесным опытом общения с больницами знает это мягкое фиолетовое свечение. Очевидно, гости в этом доме не редкость, как и беседы за парой бокалов, а у него действительно параноид. ВИЧ. С неопределяемой вирусной нагрузкой, посуда, которой он касается, на обеззараживании. Я с интересом осматривала интерьер пока он, примостившись на диване напротив, разливал алкоголь по бокалам.
— Рика сказал, правильно понимаю? — придвигая мне бокал по столешнице и, взяв свой, расслабленно развалился на диване, опустив руку на подлокотник и положив щиколотку правой ноги на колено левой.
— Ты о чем? — приподняла бровь, взяв бокал и подобрав под себя ноги, удобнее усаживалась на диване, взяв поясницей упор на подлокотник.
— Да… — отвел взгляд на часы на руке. — Ты с ним была, когда он от взбесившегося Костолома скрывался. Внезапно кровь сдал и мне принес результаты, когда я заикнулся только. По дате получается, что на ПЦР сдал, когда в бегах был, а проблем и так выше крыши, но внезапно сдал на ВИЧ. Неспроста. У него кукуха стартует только когда вопрос близких касается и не дай Будда от него кому-то из них прилетит. Я не пиздюли имею в виду, это вообще как за здрасьте, я об ином.
Как и у Кота кукуха стартует ровно по той же причине, очевидно. Как очевидно и то, что порог этого дома едва ли переступают чужие. Очевидно, что у него аналитический склад ума и потрясающая наблюдательность. Очевидно его высокое положение, чем оно продиктовано. Однако эта хищность нашла время поинтересоваться о важном лично для него, когда решались немаловажные вопросы. Тогда, в клубе, когда получив от Анохина ответ на неуслышанный мной вопрос, Кот нашел время снова начать параноить и сказать «мне опять тебя тащить?». Затем извлечь чип, чтобы приехать к другу, сообщившему ему свое местоположение и приехать так, чтобы на Костю не вышли через самого Кота. Без вопросов приехать к Анохину по первому звонку и так же без вопросов забрать девушку, которую впервые видит. И все понять, просто понаблюдав и сделав выводы.
— Я просто его подозревала невесть в чем, потому что параноил он сильно, — пожала плечом, разглядывая бокал и раздумывая над интересной вещью. Решившись, аккуратно подвела, — чтобы спасти свой мозг от беспощадного бабского насилия, ему пришлось сказать о Сомали. Извини.
Стас тихо рассмеялся, рука дернулась было к шее, но он сразу остановил пальцы.
— Не жалеешь? — задерживая взгляд на его шее, тихо спросила я.
— Рика не сказал о мотивации, почему мы шатаемся в свободное время по второсортным государствам, — тотчас сделал заключение Кот. Отпил коньяк и с насмешкой посмотрел на слегка растерявшуюся меня. — Неудивительно. На трезвую голову этот мотив звучит излишне пафосно, а напивается он очень редко. — Извлек из кармана джинс свой телефон и, недолго порывшись в нем, по столу отмеренным движением двинул ко мне, — угадай страну.
Я взяла телефон и вгляделась в фото из салона автомобиля. В вечерних сумерках небоскреб в виде паруса, неоновые вывески, гудящая современной полнокровной жизнью улица, запечатленная одним кадром и никаких явных характерных признаков определенного менталитета. Просто современный город.
— Не знаю… — честно признала я.
— Улан-Батор. Монголия. — Улыбнулся на мой изумленный взгляд. — Свайп вправо. Та же самая Монголия.
Листанула вправо, следующим было видео. Воспроизвела и увидела Костю. На верблюде.
— Костян, он под тобой сломается, — знакомый, смеющийся утробными мырлычущими вибрациями голос за кадром.
— Они четыреста кило тянут и… блять! — флегматичная животина неожиданно резко выпрямила передние, до того подогнутые ноги, и Костя, торопливо вцепившийся в поводья, едва не сверзился с резко встающего животного.
Кот за кадром снова рассмеялся и перевел камеру от него, запечатляя горы под снежными шапками в отдалении, кои мягко целовал зачинающийся багровый рассвет, широкие степи, покрытые жемчужной пылью снега и видео закончилось.
— Свайп вправо, — тихий голос Стаса.
Следующим было фото. Нескольких смеющихся чумазых монгольцев в полумраке скалистых стен.
— Это угледобывающая шахта. — Пояснил задумчивый голос Стаса. — Они запрещены государством, но эти шахты есть и в них часто гибнут из-за обвалов. В ней люди, которым иногда почти нечего есть и еще хуже — нечем согревать семью на территории страны, где зимой температура опускается порой до беспредела, но деревья вырубать государство запретило, вроде как их и так мало. Улан-Батор столица и уровень жизни там нормальный, в принципе. Только Монголия не маленькая и в большинстве своем это степи и постоянно кочующие племена. Люди на фото не ленивы и точно не глупы, но устоявшийся порядок накладывает десятки ментальных оков. Саморазвитие невозможно в условиях когда единственная цель выжить и сделать так, чтобы выжила семья в дичайший холод зимними ночами, а топить нечем. Иногда не люди виноваты в том, что происходит, а те, кто доводят до… шахт, обвалов и запрета на вырубку деревьев при минус сорока, а в доме трое маленьких детей. — Ровные отстраненные интонации Кота, выпившего и тихо выдохнувшего. — Когда являешься управленцем, не стоит забываться и иногда надо нагибаться, чтобы по ночам можно было уснуть. Свайп вправо. — Подчинилась, прикасаясь холодными пальцами к экрану. Панорамное фото, снято с очень высокого этажа, внизу люди как муравьи. Пальмы, высотные здания, уровень жизни чувствуется. Усмешка в голосе Кота, — Киншаса, Конго. Свайп. — Пролистала. И три глотка коньяка, обжегшего горло и желудок, но смотрела. Смотрела на фото гроба с ужасно худым, почти обнаженным мертвецом посреди улочки между хибар, когда вокруг кипела обычная жизнь беднейшей прослойки населения в виде полуголых детей, опорожняющегося недалеко от гроба мужика и сидящих рядком вдоль хибар людей.
— Ебнуться просто… — протяжно выдохнула, с трудом сглотнув.
— Свайп.