В это вечер мы напились. Пива было много, и куча моих друзей поздравляли меня с восемнадцатилетием. Что означала для меня эта дата? С одной стороны, ничего — я был старой душой, мне было гораздо больше. С другой — я получил законное право голосовать, и это хорошо — мне нравилось принимать участие в управлении. Возможно, однажды я сам буду избираться.
— Давай еще по стаканчику, — крикнул мне Вася, — с днюхой, Тема!
— Ура, — хор голосов моих друзей перекрикивал музыку бара.
— Слушай, — вид у моего друга был заговорческий, — а чего ты с Лерой не закрутишь, ты ей нравишься.
Лицо у меня, видимо, было сконфуженным.
— Не знаю, — сказал я правду.
— Пригласил бы ее потанцевать, а там глядишь, и продолжение может ждать. Все сегодня у нее ночуют, ты с нами?
— Да, наверное, — я глотнул еще пива и закурил сигарету.
— Так тебе она нравиться?
— Да, нормальная девчонка.
Я сидел и думал, что я всех девушек считал хорошими друзьями, некоторые из них были сексуальными, но в них не было Таниной женственности, в них не было ее мягкости и чуткости. Она как-то сильно выделялась на фоне вообще всех женщин, девушек, или как их еще можно назвать.
— Лерка, — завопил Вася, — поди к нам, давай выпьем.
Лерка протиснулась к нам с другого конца стола, уселась между нами, прикасаясь ко мне своими детскими узкими бедрами. Она была маленькой, почти вдвое меньше меня ростом, черные длинные волосы свисали чуть ниже плеч. С виду трудно было отличить ее от парня — спортивные кофты, куртки и джинсы не придавали ей привлекательности.
— С днем рождения! — она подняла бокал и поцеловала меня в щеку. Я уставился на нее, улыбаясь, было странным, что она коснулась меня.
— Ну, пей же, — скомандовала она и залпом опрокинула свой стакан. И это было так зажигательно, мы с Васей последовали ее примеру.
— Пошлите танцевать, — крикнул Вася, и потащил нас в толпу. Я не танцевал обычно, но сегодня я был пьян, и мне было все равно. Я дергался в такт музыке, а потом не в такт, это меня не волновало. А Лерка как-то странно прижималась ко мне, сначала спиной и бедрами, а потом повернулась ко мне и обняла меня за шею. Признаться, у меня не было времени подумать, что это могло значить, но она вдруг впилась в меня своими губами, приподнимаясь на цыпочки, чтобы дотянуться. Я не чувствовал к ней близости, и мое тело не отозвалось на этот ее порыв. Она была мне скорее подругой, я никогда не думал о ней в этом смысле. Я сделал какое-то движение, похожее на танец пьяного придурка, и чуть не упал.
— Тихо, — крикнула она, смеясь. — Ты пьяный.
— Ты тоже, — я чувствовал неловкость даже не смотря на свое состояние.
— Ты поедешь ко мне сегодня? — ее взгляд был, как у хищницы, готовой схватить свою добычу.
— Ты знаешь, я вообще-то собирался, но я плохо себя чувствую, видимо, я перепил. Я домой поеду, скорее всего.
Я заметил, как в ее глазах блеснул гнев. Но она подавила его и бросила.
— Ладно, как знаешь.
И я действительно в скором времени, странно, почувствовал себя плохо. Я вызвал такси и поехал домой.
На следующий день ко мне пришел Вася. Головная боль измотала обоих, и мы решили пойти на улицу и выпить по бутылочке пивка.
— Че у вас там с Леркой? — спросил Вася.
— Ничего, — я не собирался вдаваться в объяснения моей личной жизни.
— Она вчера напилась и потом походу рыдала.
— Я не знаю, Вась, я сам вчера перебрал и поехал домой.
— Слушай, ну, если тебе не нравится Лерка, может у тебя есть кто другой на примете, — Васька не собирался отставать.
— Нет у меня никаких примет.
— Ну, ладно, отстал, слушай, через два дня день студента, пойдем гулять куда-нибудь?
— Конечно, обязательно пойдем.
— Жаль, что мы не Татьяны, иначе бы нам вход в любой клуб был бы бесплатным.
— Слушай, точно, — меня вдруг осенило, — это же будет Татьянин день.
— Ну, да, а че?
— Надо будет одного человечка поздравить, только вот чтобы он не знал, что это я его поздравляю.
— Ну, тьма, я же знал, что ты что-то скрываешь, кто она, говори?
— Никто, дашь свой телефон смс отправить?
— Конечно, но ты че, так и не расскажешь, кто она?
— Не могу, извини, просто знакомая одна.
— Ладно, отстал.
И утром того знаменательного дня я отправил Тане следующее поздравление:
«Поздравляю Тебя и Твоего Ангела. Ом.». Это было кратко, по теме и мистично. Так, как я любил. Так, как она любила. Она как-то намекала, что увлекается астропсихологией. И в ее речи часто промелькивали различные философские вещи. Это было нормально. Она была кандидатом философских наук.
Целый час я ждал ответа. Мы болтали с Васей, я делал вид, что меня не волнует, ответит ли она. Я поддерживал беседу, но внутри у меня было напряжение. И вот когда я уже сдался, у Васьки вдруг пикнул телефон.
«Спасибо. Ирк это ты?» — писала она.
— Тебя перепутали с Ирой, — прикалывался Васька.
— Напиши ей «Нет, и это не важно».
— Ладно, как скажешь.
И Васька набрал нужный текст. Я не ожидал, что она что-нибудь ответит, однако она прислала следующее предложение:
«Загадка ты моя долгожданная».
И я погрузился в раздумья по поводу того, что она имела ввиду. Могла ли она знать, что это я ее поздравил? Конечно, нет. Мало ли кто мог написать ей это поздравление. Она предположила, что это Ирка, видимо, ее подруга. Хотя, скорее всего, знакомая, иначе она бы не писала ей с незнакомых номеров. Что значило слово «загадка» было ясно, автор смс не собирался опознавать себя. Но вот что значило «долгожданная». Могла ли она догадываться, что это я прислал ей поздравление и написать мне в ответ, что ждет меня. Нет, видимо, это у меня уже накипело, и я выдаю желаемое за действительное. И это действительное почему-то было реальным. Какое-то предчувствие, что это взаправду могло было быть именно так, одолевало меня изнутри. Я был доволен своим поступком, мне понравилось общаться с ней, пусть даже не совсем лично. И еще мне очень нравилось, что половина каникул уже прошла, и осталось всего две недели до начала второго семестра. Никогда не думал, что буду хотеть учиться так сильно. И причину моего научного рвения звали Таня.
В этот день мы сидели все в каком-то кафе, и снова пришла Лерка. Она села рядом со мной и стала рассказывать, как добиралась по холоду и под снегопадом, смеясь и оживляя нашу мужскую довольно хмурую сегодня атмосферу. А потом стал прибывать еще народ. Они текли, струились, валились. Я не замечал лица, я болтал с Леркой. А мозаика менялась, голоса переплетались, стаканы опустошались, чтобы снова заполняться.
— С днем студента! — кричал Васька, и все подхватывали и орали во всю глотку, пьяные и веселые.
С Леркой было хорошо. Она была хорошим другом и приятным веселым собеседником. И когда она сказала, что ей пора, я вызвался ее провожать. И мы долго ехали на какой-то маршрутке в Печеры, а потом еще двадцать минут мерзли на остановке, не в силах закончить несмолкаемый поток интереснейших мыслей. Было уже около полуночи, когда я чудом поймал, видимо, последнюю маршрутку. Там сидели два мужика и обсуждали, что сегодня поздравляли какую-то Татьяну. И я сразу вспомнил о Тане. Меня накрыло каким-то теплом и мне стало так хорошо на душе. Не то, чтобы мне до этого было плохо. Нет. Просто ее образ был особенным. Он что-то родное напоминал, что-то в глубине самого сердца. Это было невообразимо нежно. И я ехал счастливый, наблюдая за одинокими фонарями, и снегом, летящим на них, как на спасительный огонь. И я был счастлив, что у меня тоже было мое собственное солнце, к которому я тянулся всем своим существом.
— Где бы она не была, ее присутствие в этом мире дает мне импульс к жизни, — думал я.
И я стал размышлять, что такие люди, как она, несут особенный свет, что они излучают вовне какую-то живительную энергию, и мне стало завидно, что Таня живет не со мной, что мне приходиться довольствоваться лишь воспоминаниями о ней.
Последние две недели каникул прошли хмуро. Мое личное солнце было где-то далеко, и я стал впадать в депрессию. Я мучил себя мыслями о том, что она где-то есть, где-то живет, что-то делает, и я ненавидел все то, что имело право разделять ее жизнь. Я не имел этого права. Я ждал окончания каникул так, словно отбывал срок за какое-то наказание. И моему счастью не было предела, когда, я узнал, что в первый день занятий второго семестра поставили английский.
Он 5
Я стоял в аудитории, когда спиной почувствовал жар. Она влетела в комнату, словно пожар, топящий зимний холод.
— Доброе утро, — сказала она, — ее голос напряженный, или мне это уже казалось. Она скинула с себя одежду, достала из сумки носовой платок и вылетела из аудитории. Я волновался так сильно, что даже не знаю, с чем сейчас это сравнить. Мне казалось, что она знает об этом, что она неминуемо увидит мое тупое волнение. Я боялся, что она узнает о моем чувстве, и я решил сесть с Алиной, чтобы она не присоединялась ко мне в пару. Я был зажат и скован. Она долго не смотрела на меня, словно прячась от чего-то. А потом глянула на меня внешне спокойно, но я заметил, что она что-то пыталась скрыть, она была очень взволнована. Она спросила меня о каникулах, и я, запинаясь, рассказывал, глядя в парту, как полный идиот. Когда пара закончилась, я весь день был в этом состоянии, меня трясло, крутило, я никак не мог справиться с теми эмоциями, которыми меня накрыло.