— Моя фамилия Маницкий, — почти заорал он. — Маницкий! — его манера выражаться была явно направлена на то, чтобы привлечь к себе внимание всей аудитории.
— Прекрасно, господин Маницкий, — сыронизировала я, — рада, что вы смогли к нам сегодня присоединиться.
Аудитория прыснула от смеха.
— Я тоже очень рад, — вызывающе сказал Маницкий.
— Что ж, — сказала я на английском, — теперь мы сможем продолжить занятие и начать тест.
— Вы неправильно говорите на английском языке, — вдруг завопил голос опоздавшего.
Несмотря на свой многолетний опыт преподавания, данная реплика вызвала у меня внутреннюю вспышку возмущения. Однако уже через секунду я поворачивалась к нему с невозмутимостью самого Будды.
— В таком случае, господин, Маницкий, предлагаю Вам поменяться со мной местами и вести урок вместо меня, раз Вы так прекрасно разбираетесь в предмете нашего с вами исследования.
Все студенты продолжали оценивающе следить за происходящим, некоторые хихикали и явно развлекались, считая данную ситуацию той редкостью, ради которой все они и ходили на учебу.
— Нет, — ничуть не смутившись, заявил Маницкий, — я не могу вести урок, но Вы в последнем предложении допустили ошибку, нас в школе не так учили.
— Почему же Вы не допускаете мысль о том, что ошибку сделали школьные учителя, а не я? — с улыбкой спросила я.
— Ну, — замялся студент, — возможно. Аудитория уже почти смеялась.
— Тогда первым для Вас уроком, молодой человек, в нашем университете станет урок уважения к старшим по возрасту и по положению, и впредь прошу Вас не прерывать меня по подобным поводам, если, конечно, вы не решитесь вести занятие сами. Продолжим, — уверено заявила я. — У вас есть сорок минут на тест. Пожалуйста, приступайте!
И я с невозмутимым видом уткнулась в свой компьютер, планы требовали срочной доработки и отправки на кафедру. Я работала усердно, стараясь не допустить и малейшей оплошности. Чувство ответственности и страх оказаться не совершенной были тесно вплетены в мой характер, который периодически подвергался критике с моей стороны, вместе с попытками его трансформировать в лучшую сторону. Время от времени я строго поглядывала на студентов, чтобы убедиться в том, что никто не списывает друг у друга. Мне действительно было важно понять их истинный уровень знаний. Я была полностью погружена в работу, когда вдруг неожиданно перед моим внутренним взором появилась картинка. Она назойливо и четко вещала образ студента с длинными волосами, целующего меня в губы. Я была почти шокирована и замотала головой, пытаясь выбить из нее непонятно откуда взявшееся видение. Однако оно не исчезало, а еще глубже проникало в меня, словно заявляя свои права над моим сознанием. Я подняла глаза и поискала в аудитории этого молодого человека, предполагая про себя, что он сейчас думает об этом. Я часто замечала, что студенты представляют себе подобные сцены с понравившейся учительницей. Больше я никак не могла объяснить это странное событие. Я знала за собой способность видеть, и не была удивлена самому случаю, меня поразило то, что героем моего видения стал этот юноша, которого я встретила впервые в жизни, и даже еще ни разу не слышала его голос. Молодой человек сидел и явно увлеченно занимался тестом. Никаких признаков побочных мыслей.
— Да, — посмеялась я над собой про себя, — привидится же такое. И снова погрузилась в работу.
После занятия ко мне подошел Маницкий.
— Извините, — виновато сказал он, — я просто очень хотел произвести впечатление, поэтому так себя повел.
— Вам это удалось, — засмеялась я, — только, боюсь, впечатление создалось противоположное тому, на которое Вы надеялись.
Я еще долго смеялась над этим случаем, рассказывая его своим коллегам на кафедре.
— Чувствуется, он станет знаменитостью курса, — шутила Анна Сергеевна, моя коллега доцент.
— Это уж точно, и как всегда эти знаменитости оказываются в моей группе, — веселилась я.
Однако моему предсказанию не суждено было сбыться. Через неделю заведующая кафедры нашла молодую преподавательницу, которая стала моей напарницей по первому курсу. Группу разбили пополам, и Маницкий перешел в противоположную группу, чему я была несказанно рада.
На следующем занятии аудитория была уже наполовину пуста, она показалась мне огромной и безлюдной.
— Вот, — сказала я студентам, — в таком составе нам точно лучше удастся справиться с поставленными задачами.
Мне пришлось составить новый список уменьшенной группы, и я обнаружила, что парень с длинными волосами оказался у меня.
Я попросила всех немного рассказать о себе на английском языке.
— Меня зовут Артем, — сказал он. Его голос был приятного тембра, медлителен и флегматичен. Я посмотрела на него. Из-под длинной челки выглядывало два глаза, украшенных стальным узором серых стрел. Он смотрел слегка исподлобья, словно опасаясь разоблачить свою внутреннюю тайну. Его взгляд выглядел темным, что-то опасное пялилось изнутри, настороженно удерживая контроль над тем, что происходило снаружи.
— Я закончил школу с немецким уклоном, — продолжил он, — на его лице не было и оттенка дружелюбности, — я решил поступить в этот университет потому, что мне интересна тема международных отношений, и я хочу ее изучать, — его английский был почти безупречен.
— У вас есть хобби? — спросила я с улыбкой. Я хотела, чтобы он расслабился и перестал чувствовать себя неловко.
— Я пишу иногда и люблю читать, — выражение его лица слегка смягчилось. Я точно не знала от чего, от моей улыбки и тепла или от темы, которую он упомянул.
я довольная тем, что его внешняя оборона начала смягчаться, отправилась слушать других студентов. В группе оказалось две Алины, и нам пришлось договориться, что одну из них я буду звать Алииночка, а другую просто Алина. Алина была миловидной стройной скромной девушкой, она говорила так тихо, что мне пришлось прислушиваться и затем просить ее говорить громче, что, разумеется, было бесполезно. Люди не могут стать тем, кем ты хочешь по твоей просьбе. Девушка в прошлом была профессиональной танцовщицей, предпочитала проводить время дома в одиночестве, чтобы у нее всегда была возможность заниматься тем, чем бы ей хотелось. Алиночка нехотя сообщила, что у нее нет особенных хобби, и больше всего ей нравилось слушать музыку и смотреть телевизор.
— Современный продукт цивилизации, — с грустью подумала я, — люди без увлечений и талантов, просто и бессмысленно тратящие свою жизнь, заглатывая чужие мысли, транслируемые телевидением.
Некоторые студенты в группе признались, что любят петь или играть на музыкальных инструментах, один молодой человек оказался профессиональным музыкантом, а другой, парень крупного телосложения с большими голубыми глазами и черными волосами — Родион, был профессионалом каратистом. Вот такая разношерстная получилась у меня группа. Мы изучили первую тему, и я разбила студентов на пары для составления диалогов. При первой тренировке я наблюдала за тем, чтобы студенты хорошо контактировали друг с другом. Я постаралась учесть их темперамент и структуру личности, чтобы их выступления на экзамене выглядели эффектно.
Для Артема я выбрала живую и веселую девушку — Тамару, они хорошо смотрелись на контрасте. Он — флегматичный и уверенный в себе, она — подвижная и искристая, готовая подстроиться под более жесткую внутреннюю конструкцию партнера.
Когда я пригласила их выступать с диалогом, то была весьма удивлена, обнаружив, что осторожность в поведении Артема сменилась на откуда-то взявшуюся артистичность. Он говорил своим флегматичным голосом громко и четко, активно жестикулируя руками. Тамара задорно вторила ему вслед, ослепительно улыбаясь. Выступление этой пары оказалось ярким пятном на фоне жалких попыток остальных студентов проявить хоть малейший намек на зачатки творчества. Я была так увлечена потоком, который образовался в результате этого выступления, что почти потеряла связь с реальностью. Меня втащило куда-то, куда я не знала сама. От Артема шло ощущение чего-то совершенно необычного, странного, того, что я ранее не встречала. Его глубинное творчество не было похоже на мое. Он был замкнут и его внутренний мир напоминал нечто драгоценное, сокрытое какой-то темной пеленой. Однако в своем выступлении из этого потаенного затемнения вдруг полился свет, искренний и абсолютно нереальный, у меня не было ни единой мысли, способной описать то ощущение, которое он производил. Были лишь странные эмоции восторга и абсолютного восхищения. Я обратила внимание других студентов на подобную подачу себя и ориентировала их на самораскрытие с более яркой стороны. Мне хотелось, чтобы они учились не только языку. Мне хотелось, чтобы они постепенно снимали с себя вбитые годами светского и семейного воспитания зажимы, не дающие им почувствовать новый вероятный вкус этой жизни. Я делала все возможное, чтобы они увидели другую модель мировосприятия, чтобы они учились не только у меня, но и друг у друга освобождать себя от ограничений и ненужных установок, тормозящих их духовное развитее. Им нужен был опыт, и я старалась создать его в максимально возможном объеме в рамках наших занятий. Я любила обращать их внимание на чье-либо поведение или какую-нибудь жизненную ситуацию, и выясняла, что они думают по этому поводу. И я видела, с какой радостью они бросались высказать свое мнение, они были благодарны, что их спрашивали, что ими интересовались, что их уважали.
После этого занятия внутри меня поселилось странное чувство. Оно пряталось где-то внутри, и было схоже с тем, что один кусок творчества внутри меня самой вдруг познакомился со вторым творческим куском внутри личности другого человека. Я не думала об Артеме никак иначе, чем как об очень огромном таланте, скрытом под маской жесткости и отстраненности. Мое внутренне креативное возбуждение приводило меня в радость, это было похоже на вдохновение, которое поднимало из глубин моей души потаенные резервы. Мое настроение пело, и возможно, я даже сама не понимала, в чем была его чудесная причина.
Она 2
В выходные я уехала на дачу, была середина сентября, и это самое красивое время года, когда я обожала гулять по пятнистому золотому осеннему лесу, танцуя в хороводе с ветром и падающими листьями. Только среди лесов и полей я находила свое счастье. Только там я оживала в полной мере. Я чувствовала, как жизнь заполняет меня полностью, не оставляя места былым горестям и пустоте от отсутствия любви. Здесь, среди живой природы, любовь была повсюду. В каждой травинке, свежей или сухой, в каждой лесной тропинке, ведущей к счастью, в каждом шорохе леса, поющем о единении с Творцом. Нет, не то чтобы я не была любима и не любила. Я всегда была этой самой любовью. Но я так и не смогла соединиться своим любящим сердцем ни с одной душой, рожденной на этой планете. И это волновало меня. Я прятала это где-то глубоко, стараясь не загонять себя в угол безысходности. Я соединялась с Богом через свое творчество. Я сама научилась рисовать и делала это во всех возможных и невозможных техниках. Я часто танцевала, услышав вдохновляющую музыку. Я пела вместе с волшебными мелодиями, которые находила в своей жизни. Астрология тоже стала моим творчеством. Я писала книги, изучала астропсихологические формулы знаменитых и обычных людей. Я придумывала новые жанры работы, мне нравилось сочинять стихи и прозу. У меня было много энергии, много того, что я могла бы отдать миру. И я отдавала. Я думала, что это моя задача, отдать все, что у меня было, что мне щедро дарилось Вселенной каждую секунду моего внутреннего творчества. Работа тоже была моим творением, в первую очередь искусством выстраивать отношения с людьми. Характеры всегда увлекали меня своими тайнами. Я учила, но я училась, обнаруживая все новые типажи людей, понимая их глубоко, проникая в их внутренний мир, познавая таким образом жизнь.
Когда я оказывалась среди природы, я забывала обо всем. О работе, о студентах, о планах и отчетах. Я просто становилась той маленькой девочкой, смотрящей на звезды с широко открытыми глазами. Но я больше не спрашивала о том, почему я здесь и что это за странное место. Теперь я точно знала, что Земля есть школа, обучающая нас тем урокам, в которых мы нуждались. На природе я порхала среди деревьев, словно маленькая бабочка, чувствуя каждое из них, ощущая их дух, их настроение. Я напитывалась спокойствием леса, гармонией, сочившейся из его недр.
И эти замечательные выходные не стали исключением для меня. Я долго гуляла по лесу, собирая осенние листья, желуди и коренья. Я любовалась темно синей рекой и солнечными лучами, играющими на рябящей от ветра воде. Я сидела под вековыми дубами, наслаждаясь солнечным светом, думая о красоте мира, о том, как чудесно все, что создано Богом. Как я была счастлива соприкоснуться с тем, что не было испорчено человеческой мыслью, чего не коснулась жадность и ненависть, я дышала воздухом осени, наполненным любовью. После обеда я составила несколько композиций из собранных летом растений, перед сном, как всегда, много читала, и совершенно счастливая легла спать.
Этой ночью мне приснился сон. Я была в незнакомой комнате. Посредине ее стояла односпальная кровать, подобно той, что можно увидеть в детском оздоровительном лагере, с сеткой и двумя железными спинками. Она была застелена красным покрывалом, немного смятым и небрежно брошенным. На кровати сидела я и Артем. У нас у обоих в руках были тетради. Он придвинулся ко мне и спросил:
— Ты сделала домашнее задание?
Мне подумалось, что это очень странно, что он меня это спрашивает, ведь я же учитель, а не ученик, но, тем не менее, я ответила, что сделала.
— Дай списать, — уверенно попросил он.
Я, не раздумывая, протянула ему свои рабочие записи. Он придвинулся ближе, совсем вплотную ко мне и стал заглядывать в мою тетрадь. Я что-то показывала ему пальцем, как вдруг он резко откинул тетради в сторону, развернул мое лицо к себе и впился своими губами в мой рот. Я моментально воспламенилась, и вцепилась в него своими в ответ. Мы упали на кровать и закружились в танце страсти, мое тело металось из стороны в сторону, словно в испепеляющей агонии, уничтожающей уже давно не существующий разум.
Я вскочила в кровати вся мокрая, все еще полыхая каждой клеткой своего обезумевшего тела. Мое дыхание было прерывистым, а сердце выбивало дроби по легкой ночной сорочке.
— О Господи, — прошептала я сама себе, — что это было?
Я не могла понять, был ли это сон. Ощущения были настолько настоящими, что мне казалось, что я сейчас во сне, а до этого была другая реальность. Я встала и пошла в ванную. Умывшись, я вернулась в кровать, но сон не шел. Тело не могло забыть силу страсти, схлестнувшей двух партнеров в единой хватке. Я промучилась без сна почти до утра, не в состоянии успокоиться. Мой ум метался между мистикой случившегося, реальность этого сна не давала мне покоя, и чувством вины, словно я была виновата перед моим студентом, втащив его в свой сон.
Утро не принесло облегчения. Наоборот, я страдала от того, что мое сознание отказывалось забыть его образ, я назло самой себе ходила в приподнятом настроении, словно у меня случился неожиданный роман, которого не было и не могло быть. Меня мучила совесть, ведь этот парень был моим студентом, и я даже не знала, было ли ему уже восемнадцать. Рассудок требовал немедленной реабилитации ситуации и приказывал забыть все произошедшее навсегда. Однако какая-та часть моей натуры сопротивлялась разуму, она была тонкой, едва различимой, она не настаивала на своем решении, она просто горела внутри каким-то тихим огоньком, который, я ужасно боялась, может разгореться и устроить настоящий пожар.
На следующий день рассудок победил. Я немного успокоилась, сон начинал постепенно стираться, реальность навалилась своим грузом, и обычный рабочий понедельник вернул меня к жизни. После занятий я весь вечер готовилась ко вторнику, подбирая материал для студентов, добывая интересную лексику и грамматические примеры.
Когда я вошла во вторник в аудиторию, я была полна легкости и хорошего настроения. Артем как всегда сидел на последней парте, сегодня его взгляд не был тяжелым. Он источал ветреную легкость и небольшую отстраненность. Словно находясь в каком-то другом месте, он смотрел в пустоту, периодически вращая зрачками по сторонам.
— Доброе утро, — поздоровалась я со студентами.
— Доброе утро, Татьяна Александровна, — студенты, казалось, не разделяли моей солнечной активности. Голоса были вялыми и сонными.
— Так, сейчас будем просыпаться, — я доставала из сумки учебники и ноутбук. — Напомните, пожалуйста, что я задавала на сегодняшний урок.
— Мы должны были подобрать лексику по теме «Качества характера», — сказала Алина.
— Отлично, — воодушевилась я. — Сегодня будем знакомиться ближе друг с другом и рассказывать о себе.
Я начала отрабатывать со студентами активный словарь по теме, один за одним я опрашивала их, задавая десятки вопросов об их характере и склонностях, в то время как они выполняли то же самое в парах.
Наконец, пришла очередь Артема. Мое сердце почему-то забилось быстрее, кровь рванула по венам с бешенной скоростью, обдавая тело жаром.
— Расскажите о себе, — попросила я его на английском, — о своем характере.
Мне показалось, что он заметил мою странную на него реакцию, но явно не понимал ее причину. Он оживленно рассказывал о своем характере, обнаружив правду о своем меланхоличном темпераменте и огромном желании заниматься чем-нибудь творческим. Выяснилось так же, что он пишет прозу, что очень сильно меня заинтересовало, так как это совпадало и с моими интересами. Я взяла с него обещание выслать почитать несколько рассказов, и он, смущаясь, согласился сделать это когда-нибудь, ссылаясь на то, что там возможно нужно что-то править. Когда он рассказывал о себе, я поймала себя на мысли, что разглядываю его губы. Полные и слегка надутые, словно обиженные на что-то, они выражали такую силу сексуальности, которую только можно было себе представить. Верхняя губа была чуть больше, чем нижняя, подавалась вперед, словно в наступлении, нижняя же была мягче, чувственнее, призывая к любви менее напористо. Эти запретные размышления ввели меня саму в ужасный стыд, я инстинктивно отстранилась от него и отправилась к другим студентам. Однако, слушая их, каждую секунду поворачивалась и мельком смотрела на него, не способная контролировать то чувство, что рвалось наружу, не смотря на все запреты и даже насильное принуждение со стороны моего разума. Артем явно это заметил и тоже стал то и дело смотреть на меня, его глаза полные недоумения. Когда закончился урок, Артем последний раз чуть больше обычного задержал на мне свой удивленный взгляд, а затем, не попрощавшись, вышел из аудитории.