— Замуж?! — визгливый голос позади нас заставил всех подпрыгнуть и обернуться. Я застонала чуть ли не в голос. Ведьма — точнее та самая знакомая матери Павла и, судя по одинаковому выражению лица, её юная дочка в поисках выпускного платья, — уставились на нас с жадным любопытством.
Жизнь — боль.
И сплошная непредсказуемость.
Я пожала плечами. Дамочка шагнула ко мне и прошипела:
— Думаю, Наталье будет интересно узнать, насколько далеко ты готова зайти.
Хм, думаю, Наталья и не такое обо мне знает.
Я снова пожала плечами, старательно сдерживая раздражение — портить себе настроение, ссорясь с посторонним для меня человеком я не собиралась.
Не сговариваясь, мы с Полиной быстро переоделись, сунули свои карточки на оплату и попросили сделать доставку — лишь бы поскорее сбежать из магазина, где к новым посетителям уже подступился второй консультант со слащавой улыбкой.
Телефонный звонок раздался вечером.
У Паши случилась однодневная командировка, и по этому поводу я не только пробежалась по магазинам, но и навела порядок в квартире и теперь уютно устроилась с книжкой в любимом кресле.
Я улыбнулась, нажала на прием вызова и приготовилась проворковать какую-нибудь пошлость, как меня ошарашил холодный голос Броневого:
— Я был бы благодарен, если бы ты ни с кем не обсуждала нашу личную жизнь…
Эм.
Это он о чем? Перебрала в памяти все что может использовано против меня, но ничего не обнаружила кроме утреннего шоппинга. Интересно, как надо было извратить ситуацию, чтобы вызвать такую реакцию?
Я снова открыла рот, чтобы ответить, но мне снова не дали:
— Не слишком приятно объяснять собственной матери, что я не пригласил её на свадьбу потому, что и не собирался жениться.
Я закрыла рот.
Подышала в трубку.
Хотела рассказать, что произошло, но тут же поняла — не буду. Если он вдруг решил прикинуться идиотом и поверить в странный бред, который ему донесли, кто я такая, чтобы мешать?
К тому же его «не собирался жениться» больно резануло. Резанула, запекло и растеклось неприятной дрожью по животу.
Конечно, я понимала, что рано думать о серьезности наших отношений, но я же девочка. Я думала. И систематически заставляла себя отбрасывать мысли о будущем, поскольку оно было слишком иллюзорно.
А Павел, как выяснилось, не просто не думал, но просто не хотел.
Настроение упало и забилось в агонии на паркете, который я выбирала с такой любовью. Запачкает ведь…
— В общем, Ярослава, не хочу, чтобы между нами не было недопонимания. Я…
Черт. Он сейчас это скажет. Что лучше съест перед ЗАГСом свой паспорт. Я не готова была это слушать ивыпалила:
— Никакого недопонимания! У твоей матери разыгралось воображение. Ни за какой муж я не собираюсь. Ха-ха! Глупости какие, чтобы я и замуж… — речь была несколько визгливой, но мне было все равно.
Повизжу и перестану.
А потом поплачу. И тоже перестану.
В телефоне повисло молчание, а потом еще более холодный голос Броневого произнес:
— Как хочешь…Собственно я звонил…Ты помнишь, что завтра вечером у моего деда день рождения и мы… приглашены?
— Конечно, — я энергично кивнула, будто он мог меня видеть. Даже слишком энергично — шея от такого рывка тут же разболелась.
— Заеду за тобой в пять вечера. И Ярослава…Надень пожалуйста что-нибудь… не слишком яркое. Дед весьма консервативен и…
Я посмотрела на свое настроение.
Даже не думала, что ему может стать хуже. Но, похоже, его только что облили кислотой. Во рту стало горько, но я, старательно контролируя свой голос ответила:
— Конечно. У меня найдется… приличный наряд.
Мы как-то чрезмерно спокойно и аккуратно попрощались и оба положили трубки.
Черт. Черт. Черт.
Я уставилась на телефон.
Каким образом все вдруг стало так плохо?
И почему у меня такое ощущение, что завтрашний вечер настроения не поднимет?
На прием я надела идеальное маленькое черное платье. Точнее идеально маленькое. Как и я.
Я хмыкнула, рассматривая себя в зеркале.
На самом деле у меня скопилось огромное количество «приличной» одежды; носила я её редко, потому хранилась она годами.
Роскошные костюмы — отрада Савелия. Эффектные и порой странные шмотки от английских дизайнеров — подарки Антона. Идеально сидящие комплекты ярких цветов — намеки от Артема.
Но моей прелестью были платья. Я их встречала случайно, влюблялась в них, и больше уже никому не отдавала. Хоть и доставала редко. Но сама возможность носить красивые платья в свое время стала для меня сродни возможности танцевать. Флиртовать. Быть женщиной. Жить полной жизнью.
Снова покрутилась перед зеркалом, поправила прядь почти идеальной прически — два часа в салоне — и накинула легкое белое пальто.
Мы уже поссорились с Броневым из-за одного наряда. Не стоило ссориться еще и из-за этого.
Телефон пиликнул, и я поспешила вниз, настраивая себя на лучшее. Подумаешь, отправляюсь в логово льва. Может во мне прячется великий дрессировщик.
Чуть скованно ответила на поцелуй мужчины и уселась в машину, с преувеличенным вниманием глядя вперед. Почему то вся легкость и нежность, которые я чувствовала между нами последние две недели, испарилась.
— Ярослава, — вздохнул Броневой, а я поморщилась. Не «огонек», не «ррыжая». Когда меня так называют, да еще таким тоном, чувствую себя нерадивой ученицей в кабинете директора. — Я тебя прошу… постарайся произвести положительное впечатление, потому что…
Черт.
А ведь я весь день настраивалась не ругаться. Я впилась коротко стриженными ногтями в ладони и возмущенно посмотрела на Павла:
— Я надеялась, мы разобрались с моим плебейским происхождением и манерами!
Лицо Броневого, и без того не слишком подвижное, окончательно застыло. В глазах мелькнуло непонятное выражение, но тут же пропало.
Он стиснул зубы и процедил, отвернувшись:
— Я всего лишь прошу тебя уважить моего деда, который мне очень близок и не…спорить чрезмерно с моими родственниками.
Я обиженно засопела.
Можно подумать, кто-то из этих змей даст мне поспорить.
Неужели мы опять начали с того, что уже прошли? С моего поведения, образа жизни и неотвратимого оптимизма? Мне казалось, что Броневой все-таки не будет меня ломать под себя, но, похоже, я ошибалась.
И вопрос получается в том, готова ли я ломаться? Ради человека, который вовсе не планирует наше совместное будущее.