Ксюша ставит пузырек на стол, а я, чтобы усыпить ее бдительность, сосредоточенно вожусь с тестом. Замешиваю, чтобы не было комочков, а потом велю ей достать масло, чтобы смазать формочки. И в тот момент, когда Ксюша отворачивается, хватаю пузырек и прячу его в карман.
— Отлично, — я с невинным видом продолжаю мешать. — А теперь давай разложим…
— Где слабительное?! — возмущается Ксюша.
— Какое? — я удивленно поднимаю брови.
— Ах ты!… А ну, отдай!
— Ни за что!
— Отдай сюда!
Ксюша бросается на меня, шарит в карманах, но я извиваюсь, выворачиваюсь, как могу. И тогда подруга прибегает к запрещенному приему. Щекотка. Знаю, я уже не маленькая для такого, но ничего не могу с собой поделать. Щекотка — мое слабое место, всегда боялась ее, как ненормальная, вот и теперь начинаю истошно то ли хохотать, то ли стонать, и Ксюша беспардонно выуживает флакончик из моих джинсов.
— Отдай! — теперь уже я пытаюсь отобрать запретное оружие.
— Ни за что!
— Дай, кому говорят! — я дергаю флакон на себя — и вуаля! Он у меня в руках. Я уже хочу победно поднять его над головой и сбежать, как вдруг замечаю, что Ксюша озадаченно смотрит на маленькую белую крышечку.
— Ты чего?..
Мы обе опускаем взгляд: прозрачная желтоватая жидкость растекается по тесту.
— Твою мать, — зажмуриваюсь я. — Ну все! Теперь это только выбрасывать…
— Давай лучше в туалет, — подсказывает Ксюша. — Тут будет слишком заметно.
И не успеваем мы отнести испорченное тесто туда, где ему и положено быть, как в гостиную заходят Руслан Сергеевич и Надя.
— О, девочки, а что это вы тут затеяли? — вежливо спрашивает пассия Ксюшиного отца. — Тесто? Какая прелесть.
— Да так, — Ксюша отводит взгляд. — Хотели маффины… Но мы тут облажались слегка. Надо выкинуть.
— Бросьте, любое тесто можно исправить, — Надя деловито отбрасывает куртку и направляется прямиком к нам. — Давайте я помогу.
Мы с Ксюшей переглядываемся, я лихорадочно сую пустой пузырек в карман, а подруга, запинаясь, пытается соврать:
— Не пачкайтесь. Все равно это так… Глупости…
— Ксюш, да ладно тебе вредничать, — вмешивается Руслан Сергеевич. — Если Надя хочет…
— Да, я давно не пекла, — улыбается Надя, протягивая руки к миске. — Вспомню юность…
— А вы точно умеете? — отпирается до последнего Ксюша.
— Еще как, — Надя отбирает миску и прямо на наших глазах обмакивает в тесто указательный палец, а потом облизывает его. — Что за глупости? Ничего тут не испорчено. Давайте я испеку, а потом устроим праздничный завтрак. Что скажете?
— Завтрак? — Ксюша в ужасе смотрит на меня. — Э-э-э… Да там калорий столько… Мы пока… М-м-м… Ну, Лилька так просилась на сноуборд… В общем, мы там пока насчет ски-пасса разузнаем, окей? А вы тут развлекайтесь! — и за рукав тащит меня к двери.
— Ты что?! — яростно шепчу я. — Ее же сейчас пронесет, и будет такой скандал…
— Вот именно, — Ксюша пихает мне куртку и буквально выталкивает на улицу. — И лучше бы нам пока свалить куда подальше.
Глава 13
— Вставай в бэксайд, — безжалостно требует Ксю.
— Чего?
— На цыпочки.
— Не могу! Я кувырнусь носом вперед.
— Спокойно, держу. Давай, мать. Так, теперь фронтсайд.
— Ксюша, пожалуйста! — умоляю я. — Давай просто скажем, что я покаталась, и мне понравилось.
— Фронтсайд, женщина!
Я испускаю стон дикого нечеловеческого страдания, пытаюсь встать на пятки. Меня так и тянет опрокинуться плашмя на спину.
— Колени, Лиля! Согни! Сгруппируйся. Чуть согни спину. Руки в стороны. Господи, да не на меня смотри, вперед! — командует эта Гитлер в юбке. Ну, не в юбке, а в горнолыжном костюме.
Вздыхаю, изо всех сил пытаюсь слушаться, но на меня нападает какой-то ступор. Кто бы знал, что у меня столько конечностей, и за всеми надо следить! Равновесие, стойки, позы… А смотреть вниз? Нет, Ксюша поставила меня на детский холмик, и малыши вдвое младше меня лихо скатываются по обе стороны, как будто родились со сноубордом на ногах. Но я… За что такое наказание?! Так и хочется крикнуть: «Да, я слишком стара для всего этого дерьма!»
— Давай, ты сможешь, — не унимается Ксюша. — Тут всего-то проехать! У тебя шлем! Только пальцы сожми, чтобы не вывихнуть. И старайся не падать плашмя.
И снова тяжкий вздох. Может, этот спорт просто не для меня? Я хорошо плаваю, быстро бегаю. А в школе заняла третье место по прыжкам в длину. Я не совсем уж развалина, но сноуборд? Черт, с виду симпатичная такая доска, а удержаться на ней сложнее, чем на коньках.
— Вперед! — и Ксюша слегка подталкивает меня вниз.
Мамочки! Пожалуйста, не надо! Спасите кто-нибудь! Стоп, я что, все это кричу вслух?! Еще и позорище! Меня мотает, заваливает в стороны, горка высотой метра два кажется крутым обрывом. Я жмурюсь, лихорадочно машу руками… Ай, моя попа!!! Больно-то как, Божечки! Это ведь не филейки роскошной женщины, это моя маленькая костлявая задница! И снег совершенно не мягкий, прошу это записать, господа присяжные.
Мальчишки ржут, и поделом мне. Лежу, как жук, который упал и встать не может. А все потом, что ноги прикованы к этой зверской доске. Ну не посмешище ли? Вдобавок на мне Ксюшин комбинезон. Не то чтобы я в нем совсем уж утонула, но все равно похожа на сироту: на попе болтается, в груди свободно, и если бы не туго стянутый пояс, то была бы, как сдутый воздушный шарик.
— Подними меня! — кричу я, пытаясь содрать с себя шлем.
В поле зрение попадает спасительная рука, я хватаюсь, и меня рывком поднимают в вертикальное положение. Нет, Ксюша, конечно, бой-баба, но на такое даже у нее бы не хватило сил. Поднимаю взгляд — и первое, что вижу — голубые глаза. Вот точь-в-точь, как это яркое альпийское небо. Передо мной высокий парень, похожий на ангела в своей куртке с белыми рукавами. От неожиданности не сразу собираюсь с мыслями, и лишь после затянувшейся паузы наконец выдавливаю из себя дежурную благодарность на английском.
— Все в порядке, я тоже из России, — с улыбкой отвечает спаситель.
— А что, так видно, что я русская?
— Скорее, слышно. Ты так кричала, что трудно было ошибиться.
Ах, ну да. Вот дура! Орала тут, как поросенок, которому ногу трактором защемило.
— Лиль, ну чего ты устроила! Не так страшно же! — Ксюша бегом спускается ко мне. — Давай второй разок — и будет лучше.
— Подожди, так ты в первый раз? — удивляется высокий парень.
— Ну да…
— Ты ее учишь? — он оборачивается к Ксюше.
— А в чем проблема? — тут же ершится она.
— Да никаких проблем, кроме той, что так никто не учит. Тебя-то давно на доску ставили?
— В детстве… Ну… Я так уж всего не помню, но я встала и поехала, — Ксюша с вызовом вскидывает подбородок.
— Да ладно! — усмехается парень. — Сначала вообще надо на ровном месте, отработать позы, ноги, простые упражнения… Привыкнуть, короче. И только потом, завтра-послезавтра — спуск.
— Во-о-от! — радостно тяну я и победоносно смотрю на подругу. — Видишь? За-втра! Давай, отстегивай от меня эту фигню, я хочу имбирного эля.
— Не-не-не, — мотает головой спаситель. — День только начался. У нас еще куча упражнений.