— Э… — смутился Индра. — Я никогда не становился женщиной, и… Я как-то не думал, что о старых обидах будут говорить на любовном ложе… А другой способ не подойдёт?
— Меня как-то прокляли превращением в девицу, — предался воспоминаниям Нарада. — И я многое узнал от женщин. О чём только не болтают мужчины на любовном ложе! Если подтолкнуть в нужную сторону, говорят, можно узнать даже секреты бессмертия! Но если вам всем такой способ не по нраву, можно придумать другой, — вздохнул Нарада с сожалением.
— Давайте уж иной, — сказал строго Атри.
— Я кое-что придумал, — облегчённо доложил Индра. — Могу рассказать?
— Расскажи, — обернулся Васиштха к юноше. Он с подозрением косился на Нараду, как будто бы риши прямо сейчас превратится в развратную девицу.
— Я хочу напомнить Соме о нашей с ним встрече — меня тогда ранил лев. Я могу принять вид раненого мальчика, и, надеюсь, это вызовет в Соме сочувствие. А дальше… — Индра хитро улыбнулся. — Я помню, как надо разговаривать с Сомой, чтобы напомнить ему о детстве и разузнать о причине его вражды с Индрой.
— Не забудь, что прошло много лет. Сома давно служит Вритре, — напомнил Агастья.
— Но мне кажется, из этого может выйти что-нибудь путное, — добавил Атри. Остальные мудрецы кивнули.
— Кроме того, на случай, если ничего не получится, можно взять у дэва Вишвакармы средство, чтобы защититься от холода Сомы, — улыбнулся Индра. — Как вы и советовали, дэвриши.
— О! — обрадовался Пушан. Он явно считал, что Индре надо ходить с головы до ног вооруженным. Или хотя бы в броне.
— Кроме того, кое-что против Сомы у меня и так есть… — продолжил Индра. — Он же успокаивается, когда попадает в воду, а я могу стать водой. А также от музыки, а я могу стать… Ну, например, виной, как у дэвриши Нарады.
— Нараяна, Нараяна! — рассмеялся риши. — В тебя стоит вложить красивые мелодии матушки Сарасвати, какие она играет для погружения в медитацию отца Брахмы, сынок!
— А можете, дэвриши? — восхищённо спросил Индра. — Это было бы очень здорово!
— Могу, — сказал довольный, что нашлось, чем помочь, риши. — Становись виной. Я сыграю на тебе мелодии, а ты запоминай, да не сбивайся!
Индра охотно преобразился в вину, круглобокую, вишнёвого цвета. Его горло стало струнами, которые собирались петь под пальцами риши Нарады.
— Нараяна, Нараяна!
Нарада извлёк на пробу несколько звуков и стал настаивать вину. Затем, удовлетворившись, начал играть успокаивающие, сладостные мелодии.
Мудрецы и Пушан заслушались — закрыв глаза, они пребывали мыслями где-то далеко, в очень приятных местах. Индра же звенел от счастья. Во-первых, он запомнил положение колков и натяжение струн, чтобы он-вина звучала чисто. А во-вторых и главных, эта музыка была чистым блаженством, наполняя всё его тело. Он сам звучал гимнами Сарасвати-дэви… Наконец, Нарада с сожалением отложил Индру-вину и взял свою собственную.
— Нараяна, Нараяна! Не могу больше задерживаться! — и исчез.
Индра принял вид самого себя и спросил:
— Нужно ли заранее сообщать Соме, что в доме его отца появился раненый плачущий мальчик?
Глаза его при этих словах задорно блеснули.
— Не нужно ничего сообщать Соме заранее, — ответил Атри.
— Пушан, где ты будешь ждать меня вместе со львом? — повернулся к брату Индра. — Наверное, лучше всего будет, если я после встречи сам дойду до ашрама риши Атри, как будто ищу убежища?
— Тогда я приведу льва прямо к ашраму риши, — сказал Пушан.
— А не подозрительно? — озадачился Индра. — Что я бы мог делать так близко от ашрама мудреца?
— А как ты собрался идти далеко с такой раной? — возразил Пушан. — Кровью истечёшь…
— Ну… Тысячу шагов пройду, наверное… — прикинул Индра. — И ещё я буду громко плакать, чтобы риши Атри меня «заметил»… Вы же не оставите без внимания плач ребёнка, да, риши Атри?
— Ни в коем случае, — серьёзно сказал Атри. — Лучше, чтобы ты уже был в моём ашраме, когда придёт сын.
— Тогда нечего тебе ходить тысячу шагов, — с облегчением заметил Пушан.
— А как же «у Вритры глаза повсюду»? — парировал Индра. — Если я появлюсь близко к ашраму, будет видно, что мы это всё подстроили. Хотя бы шагов пятьсот. А почему я появился посреди леса, я смогу объяснить, если Сома заинтересуется.
— Глаза правда есть, — неохотно согласился Пушан. — Растения докладывают Соме, искры — Агни, водоёмы — Варуне, а те уже — Вритре.
— Вот. Значит, и о моём появлении Соме могут доложить до того, как он меня увидит. Пятьсот шагов. И ты укажешь мне направление, куда идти. Я для себя всё уяснил…
— А если всё же не дойдёшь? — беспокоился Пушан. — Давай я тебя подстрахую — пошлю хоть белку, она даст знать, если что пойдёт не так.
— А ты часто по лесам ходишь, Пушан? — вдруг прикинул Индра. — Если так, что можно разыграть, что льва от меня отгонишь ты, и ты же проводишь до ашрама риши. Если, конечно, ты в принципе так делаешь, иначе подозрительно.
— Я так делаю, — кивнул Пушан, успокоенный. — Иногда приходится выручать людей…
— Ну вот и отлично, — улыбнулся Индра, а потом положил руки на плечи Пушана, который всё-таки ещё был выше. — Ты так беспокоишься… Скажи, вы тоже Индру всегда считали маленьким братиком, навсегда младшим?
— Считали, да… — Пушан несколько смутился. — Ты просто выглядишь моложе, чем он, когда ушёл сражаться с Вритрой… Я скучаю по маленькому Индре!
— Зато я точно скучать не буду, — отрезал Индра. — Нянчиться им нравится, видите ли… Но ладно, сегодня налюбуешься!
И рассмеялся, искренне и крепко обняв Пушана. Тот явно в этом нуждался. Пушан просиял и тоже обнял Индру. После этого он покинул собрание, аккуратно выскользнув за дверь. Индра проводил брата весёлым взглядом, но за весельем явно пряталась тревога.
— Так что же с защитой от холода? — напомнил Агастья.
— У меня осталась частичка Сурья-дэва. — Вишвакарма стал рыться по сундукам, бряцая тем-то тяжёлым, пересыпая что-то звенящее… — Нашёл!
Он достал скромную на вид шкатулку. Внутри оказался камень, сияющий, как маленькое солнышко, и горячий на ощупь.
— А как этим остановить холод, дэв Вишвакарма? И… это какая из частей брата Сурьи?
— Когда Вритра глотал Сурья-дэва, он обкусал его свет, чтобы отдать своему любимцу Соме и сделать светилом его, — пояснил Вишвакарма. — Но не весь, конечно. Так что тот свет, что виден сейчас не небе, — тоже, в сущности, Сурьи. Однако Инду не обладает качествами Сурья-дэва, потому распространяет холод, а не тепло. Этот камень я получил раньше, чем Вритра слопал Солнце. Чуял, что дело плохо, и попросил у Сурьи-дэва кусочек. Это — ноготь его мизинца, Упендра.
Индра сморщил нос.
— Лучше б я не спрашивал…
— Ты, сын, проглоти этот камешек. Он будет давать тебе тепло изнутри и разморозит, если Инду напустит смертельный холод. Не сразу разморозит, конечно. Ты останешься жив, хотя и едва, но Инду подумает, что убил тебя.
— Я могу сейчас его проглотить? — с сомнением рассматривая камень, спросил Индра. — Или надо сразу перед тем, как Сома надумает морозиться?
— Лучше сейчас — потом может не хватить времени.
Индра взял камень в ладони и приложил ко лбу, вспоминая своего брата Сурью — могучего, весёлого, прекрасного воина. Мудрецы, негромко переговариваясь о своём, поглядывали на Индру с интересом, но не отвлекались от беседы.
— Спасибо, брат мой, — прошептал Индра и положил камень в рот, после чего сглотнул. С некоторым трудом.
— Эх, сомы бы сейчас… — мечтательно протянул Индра.
Риши Атри тонко улыбнулся, но в остальном ничем не показал, что слушает Индру, а не Агастью.
— Водичкой запей.
Вишвакарма заботливо протянул кувшин. Индра с превеликим удовольствием осушил разом половину кувшина, глотая воду из горлышка.
— Ты же — не растение, чтобы тебя сомой одаривали, и не Вритра… — заметил божественный зодчий.
— Вишвакарма-дэв, — ответил Индра с некоторым изумлением, — мама поила меня сомой с рождения. Я пью её до сих пор… Ну, то есть пил, пока не попал сюда. Вы не знали?
— Как давно это было, — умилился дэв. — Точно, Индра был вскормлен сомой, а я и забыл.
Мудрец Агастья рассмеялся коротко и весело затряс головой.