— Возможно, только в доспехах Ордена? — неуверенно предположил Ягеллон, — Заметьте, ни один из нас не стал его жертвой.
— Дело не в этом, — возразил Шварцрабэ с интонацией, которая отчего-то не понравилась Гримберту, — Я думаю, раз «Керржес» смог проникнуть в щели монастырского доспеха, с такой же легкостью он справился бы с любым из наших. Он не сделал этого по одной простой причине. По той, с которой сир Гризео так и не осмелился с нами поделиться.
Они все посмотрели на него, даже замерший опаленным могильным изваянием приор.
— О чем он говорит, сир Гризео?
Ладно, вздохнул Гримберт. Все равно когда-то это должно было случиться.
— «Керржес» не сожрал нас пятерых по той причине, что один из нас — его хозяин. Человек, который обладает над ним властью. Уцелей он один, когда все прочие обратятся в безумствующих психопатов, это неизменно навлечет на него подозрения инквизиции и Святого Престола. Так что он решил затаиться — до тех времен, пока не сможет покинуть Грауштейн.
Сочленения «Вопящего Ангела» негромко скрипнули.
— Один из вас. Я был прав. С самого начала — один из вас…
Мортира поднялась на несколько дюймов, отчего Гримберт смог заглянуть в ее огромный зев. Скорость нейро-передачи «Серого Судьи» невелика, едва ли он даже успеет что-то заметить, если…
— Опусти свои колотушки! — мрачно приказал Томаш. «Ржавый Жнец» занял боевую позицию по правую сторону от приора, его орудия тоже оказались угрожающе поднятыми, демонстрируя серьезность намерений, — Может, среди нас четверых и есть чертов убийца, да только из тебя неважный судья, и это ты уже доказал. Только попробуй выстрелить, и сильно об этом пожалеешь. Против нас всех тебе не устоять.
В его словах был резон. При всей своей устрашающей мощи едва ли потрепанный в бою «Вопящий Ангел» сможет справиться одновременно с такими противниками, как «Ржавый Жнец» и «Варахиил», пусть даже сможет списать со счетов «Беспечного Беса» и «Серого Судьи». А еще, с затаенным злорадством подумал Гримберт, он сам не знает, в кого стрелять. И отчаянно мучится выбором. Один шанс из четырех — не так уж много, учитывая, что его собственная голова висит на волоске…
Хронометр «Судьи» отмерил сорок пять секунд тревожной тишины. Пять фигур замерли друг напротив друга, изготовившись к бою. Гримберт ощутил предательскую слабость. Не в теле, которого он давно не чувствовал, точно то было бесполезным рудиментарным отростком. В мыслях. Даже поверхностный анализ схватки говорил о том, что ее результат окажется непредсказуем и, почти наверняка, плачевен для него самого, кто бы ни коснулся гашетки первым.
— У меня есть предложение, — когда Ягеллон заговорил, Гримберт ощутил мгновенный укол страха, ему показалось, что чьи-то нервы сейчас не выдержат, отреагировав на этот голос мысленной командой, — Наше положение весьма затруднительное. Его суть заключена в том, что мы боимся доверять друг другу. Раз мы не можем позволить никому из нас выступать судьей, надо обратиться за помощью.
— Сунуться в руки инквизиторов? — мрачно хохотнул Томаш, — Вот уж добрый совет…
— Лучше руки инквизиторов, чем снаряд в упор. Их меры подчас жестки, но они найдут убийцу. Мы должны обратиться за помощью. Возможно, это…
Гримберт не сразу понял, что треск, который он слышит в радиоэфире, это смех. Смеялся Шварцрабэ. Смеялся искренне, даже исступленно, точно вдруг забыл про наведенные на него орудия.
— Рад, что вы находите это положение смешным, — сдержанно заметил Ягеллон.
— Простите, господа… — Шварцрабэ с трудом перевел дыхание, — Я смеюсь не над вами. Предложение сира Стерха из Брока вполне уместное, как по мне, однако же в значительной мере устарело. Если вы уповаете на помощь Инквизиции или Святого Престола, вынужден вас расстроить. В ближайшее время монастырь Грауштейн не принимает гостей.
Томаш издал негодующий возглас.
— Что это вы такое несете, черт вас побери?
— Правильно ли я понимаю, что монастырская радиостанция расположена в той небольшой ротонде, что за рефекторием?
«Вопящий Ангел» со скрежетом развернул в его направлении свой шлем.
— Она пострадала.
— Разнесена в клочья, — спокойно заметил Шварцрабэ, — Вместе с оборудованием и обслугой. И, если мне позволено будет заметить, речь идет не о случайном выстреле. Тот, кто ее уничтожил, хотел сделать так, чтоб Грауштейн онемел.
Гримберту показалось, что «Вопящий Ангел» покачнулся. Ну и грохоту же будет, если такая махина обрушится вниз, невольно подумал он. Но «Вопящий Ангел» не упал — приор Герард вовремя вернул контроль над гироскопами и стабилизаторами.
— Диверсия… — пробормотал он, запинаясь, — Пока «Керржес» бесновался, пожирая несчастных в соборе, кто-то воспользовался случаем и уничтожил радиоцентр…
— Об этом я и толкую, — подтвердил Шварцрабэ нетерпеливо, — Взгляните правде в глаза, приор, если мы и можем просить у кого-то помощи, то только у небесного воинства, а мне бы не хотелось задерживаться здесь лишний час, уж простите меня за откровенность. Я уже видел достаточно чудес… Так что если вы сохранили остатки здравомыслия, распорядитесь открыть ворота — и я первым покажу пример, бросившись отсюда наутек!
— На пароме? — осведомился Ягеллон сдержанно.
— Что ж, если вам известны другие пути…
— Если вы планировали сбежать из Грауштейна на пароме, сир Хуго, спешу вас обрадовать. Кажется, впервые в жизни у вас появилось достаточно времени, чтобы задуматься о спасении вашей души и обратиться с молитвами к Творцу.
Из голоса Шварцрабэ мгновенно пропала смешливость.
— Что это вы имеете в виду, старина? — осведомился он сухо, — Какая-то из шуточек, которые понятны лишь выпускникам духовной семинарии? Вот что, я сыт по горло чудесами Грауштейна и собираюсь припустить отсюда со всей возможной скоростью, так что будьте добры, не стойте на дороге, а то…
— Парома больше нет.
— Что?!
— Вы и сами заметите это, если соблаговолите посмотреть в направлении вон того столба дыма. Превращен в обломки и, по всей видимости, догорает.
Гримберт пожалел, что Шварцрабэ в этот момент находится внутри доспеха — его вытянувшееся лицо должно было выглядеть весьма забавно. А вот «Вопящий Ангел» выглядел как угодно, но только не забавно. Его мортиры тревожно двигались из стороны в сторону, выцеливая то одного рыцаря, то другого. И всякий раз, заглянув в их бездонные зевы, Гримберт ощущал на спине липкую испарину. Кто знает, насколько крепки разъеденные проказой нервы?
— Диверсия… — это слово заклокотало в изъязвленном, усеянном заклепками, рту приора, — Пока «Керржес» терзал моих людей, кто-то хладнокровно уничтожил радиостанцию и паром. И это один из вас четверых.
— Запоздалое озарение! — огрызнулся Шварцрабэ, — Может, это вы сами и сделали, чтобы наверняка запереть убийцу в своем проклятом каменном гнезде?
— Вы смеете обвинять меня в этом?!
Гримберт некоторое время молчал, пытаясь сосредоточиться не на дерзких словах, а на собственном размеренном дыхании. Это было непросто, после напряжения боя воздух в кабине «Серого Судьи» был горячий и соленый, пот разъедал отвыкшую от солнечного света кожу. Время сказать, подумал он. Пока ситуация не накалилась до той степени, когда мы в самом деле начнем палить друг по другу. В этой игре я окажусь в самом скверном положении.
— Тихо, — произнес он, с удовольствием ощутив, как вокруг него устанавливается скрипучая, наполненная гулом броневой стали и шипением гидравлики, тишина, — Последнее, что нам стоит сейчас делать, это озлобляться друг на друга. Ситуацию можно решить лишь одним образом.
— И каким же? — осведомился Шварцрабэ язвительно.
— Наиболее простым. Я назову убийцу.
***
Южная башня Грауштейна сохранилась хуже прочих. Едва ли виной были кельтские снаряды, скорее, ее подточил сам Сарматский океан, слизав мощный когда-то барбакан и превратив южную башню в подобие большого, выпирающего из серой туши, валуна.
На ее вершине хватило бы места для сотни пехотинцев, но рыцари ощущали себя куда более скованно, пустого пространства оставалось недостаточно для того, чтобы свободно маневрировать. Возможно, именно поэтому приор собрал их всех тут, подумал Гримберт отстраненно, наблюдая, как внизу, за изъеденным частоколом остроконечных каменных зубцов, неспешно колышется вода. Возможно, старик не так глуп, как мне казалось. Впрочем, уже все равно.
— Что это за фокусы? — сварливо осведомился Томаш. Его «Жнецу» долгий подъем по каменным ступеням дался сложнее всего и теперь он сам тяжело отдувался, — Какого дьявола мы должны торчать здесь?
— Сцена, — с усмешкой заметил Шварцрабэ из нутра «Беспечного Беса», — Господин приор вознамерился найти подходящую сцену для последнего акта. Ну а арию будет исполнять сир Гризео…
— Заткнитесь! — хрипло приказал приор Герард, — Видит Господь, я и так уже достаточно терпел вас тут. Один из вас убийца, и сир Гризео знает, кто.
— Возможно, он сам? — с ледяным спокойствием произнес Ягеллон, — Извините за подозрения, но вы, вероятно, сами заметили, что обстановка в последнее время изрядно накалилась…
— Отсюда убийце не сбежать, — в голосе приора Герарда Гримберту послышалась мрачная торжественность, — Здесь нет путей для отступления. Разве что вниз, в воду… Если убийца будет разоблачен, ему не уйти от расплаты.
Томаш проворчал что-то нечленораздельное на своем варварском наречии, но Гримберт был слишком занят, чтобы пытаться разобрать его смысл.
— Пусть так, — согласился Ягеллон, — Но есть еще одна опасность. Допустим… Допустим, сир Гризео произнесет имя. Имя одного из нас. С этого момента хозяин «Керржеса» будет знать, что все кончено. Маскировочный покров бесполезен, а значит, остается лишь сопротивляться. Вдруг он достаточно проворен, чтобы, пока мы потрясены, нанести нам серьезные повреждения? Ураганный огонь на ближней дистанции может быть смертелен для любого из нас.
— Боитесь за себя? — презрительно осведомился Томаш.
— Уж больше, чем за вас, — презрительно отозвался Ягеллон, — Не хочется вручать исход в руки слепой судьбе.
— Трусливый святоша!..
— Безмозглый старый пень…
— Хватит, — динамики «Вопящего Ангела» были достаточно сильны, чтоб заглушить все прочие голоса, — Я понимаю опасения сира Ягеллона. Он прав. Если убийца в самом деле среди нас, он немедля откроет огонь, едва лишь услышав свое имя. У нас всего пять машин, причем две из них не годятся для настоящего боя. Но кажется, я знаю, как обезоружить убийцу еще до того, как он проявил свою сущность.
— Вот как? — заинтересовался Шварцрабэ, — Что же вы предложите?
Приор Герард произнес всего одно слово и слово это оказалось столь неожиданно, что Гримберт от неожиданности хмыкнул. Не это слово должно было сорваться с гнилых губ приора.