— Еще немного надо подождать.
— Тогда пройдись по избам и пригласи мужиков на совет. Вежливо попроси. Я буду тут, у костра. И всех деревенских тоже зови на кашу. Когда им сейчас готовить. Небось эти гады все выгребли.
Импровизированный совет собрался быстро. Никто не желал заставлять ждать влиятельного старосту и воеводу Карновки. Но хоть кровь, свою и чужую, успели смыть, а кое-кто даже и переоделся. Хмурые крестьяне молчаливо столпились вокруг костра, у которого сидел Карно. Четырнадцать мрачных бородатых рож.
— Ну что, мужики, успели свои убытки подсчитать?
— Да что там считать, как не было почти ничего, так ничего и нет. Много ли у крестьянина добра? Еще эти живоглоты последнее на ветер пустили. — с безнадегой махнул рукой один из мужиков. Это оказался один из ходоков, которые прибежали в Карновку за помощью. Ольт вспомнил его имя — Кристо Полуха.
— И как дальше жить собираетесь, Кристо? — оказывается Карно тоже запомнил их имена.
Крестьяне замялись, переглядываясь между собой. Им наверно было легче землю пахать, чем говорить с таким высоким начальством. Но тут второй ходок бросил свой облезлый колпак наземь:
— Эх! Да что вы мнетесь мужики!? Как за помощью посылать, так все храбрые были, а как пришла пора поблагодарить, так все засунули языки в одно место. Если не можете, так я скажу! Благодарны мы тебе и дружине твоей, что не оставили нас в беде такой. Спас ты нас. Да только остались мы, как есть, голые да босые. И если сделал ты засеку на дереве, то должен его до конца срубить…
— Трельт хочет сказать, если начал помогать, то не дай и дальше погибнуть. — все-таки подал голос Кристо. Наверно отчаянная смелость односельчанина и ему прибавила решимости.
— А не слишком ли вы наглые, мужики деревни Листвянка? А? От ворога спаси, потом одень, обуй, накорми, а потом вы и на шею сядете?
— Что ты говоришь? — испугался Кристо. — Мы же просим в долг. Не просто так. Сейчас отдавать нечем, но следующий урожай, как положено. Десятину тебе, как хозяину, и должок туда же. Мы же так и так хотели к тебе с такими просьбами идти. Только эти… этот… помешал нам барон. — мысли крестьян были понятны, взять в долг, перезимовать, а там до осени еще дожить надо. Почти целый год впереди, еще неизвестно, кто доживет до осени.
— Так кто вам сказал, что вы мне нужны? У меня своих — немаленькая деревня. Дружину вон кормить надо.
Мужики растерялись. Их можно было понять, впереди ждала смерть, не от голода, так от холода. И помощи ждать неоткуда, в соседях только две такие же нищенские деревеньки. Видно было, что Карновка — это была их последняя надежда, как мужик прячет последнюю монету на последний, самый крайний случай. А тут оказывается, что — монета-то фальшивая. До них никак не доходила, что же теперь делать, а Карно все не мог подвести их к нужной мысли. Пришлось Ольту идти мужикам на помощь. Он потихоньку, стараясь быть незаметным, из-за спины Карно мимикой показал крестьянам: «кланяйтесь, кланяйтесь». В этом мире кланялись в пояс или даже становились на колени только перед благородным, признавая его своим хозяином, ответственным за жизнь и смерть своих подданных. Феодализм во всей своей красе. Некоторые даже клятву верности давали. Впрочем, это касалось в основном воинов, но и простые крестьяне могли поклясться, подтверждая этим самым право на суд над собой. Но на то они и крестьяне, что всегда старались получить максимально все, что возможно и при этом не поступиться хоть чем-то своим и тем более взваливать на себя какие-то обязательства. Но это не устраивало Карно, и он упорно делал вид, что до него не доходит. Не повезло крестьянам нарваться на такого же местного уроженца, как и они сами, да еще и повоевавшего в далеких краях и набравшегося там такого опыта, что им и не снилось. Он видел их, как облупленных и заранее знал все их крестьянские хитрости. Это не какого-нибудь северного барончика дурить. До мужиков наконец дошло, что здесь не проходят их жалобы и стенания, и они, в начале Кристо с Трельтом, а потом и все остальные бухнулись на колени.
— Будь нашим господином, Карно… Карновильт… — крестьяне замялись, не зная, как его теперь величать. Косым? Не обидится ли? Вон как судьба его вознесла, он уже не простой воин, коего можно обозвать по-всякому.
— Черномор. — подсказал Ольт из-за спины воеводы громким шепотом. Что его натолкнуло на это? Из каких глубин памяти вылезло это имя, он и сам не сказал бы. Может потому, что за спиной стояли бойцы его дружины, как тридцать три богатыря? А может сыграла свою роль подспудная тоска по Земле, по прежней жизни, вот и вылезло наружу хоть что-то, напоминающее о прежнем? Как бы там не было, а имя было произнесено.
… Черномор! — хором не хором, но получилось у крестьян почти слитно, хоть и немного в разнобой.
Хорошо, что Ольт стоял позади Карно и не видел его изумления на его лице. Даже широкая спина казалось выразила некоторое удивление. Благо, что Карно не растерялся и принял происходящее внешне вполне невозмутимо, да и крестьяне только преисполнились уважения, приняв выражение некоторой ошарашенности на его лице за знак неудовлетворенности. Ну вот такое оно — начальство. А Ольт вздохнул, вот кто его за язык тянул, теперь вспоминай поэму великого поэта, ведь как-то придется теперь оправдываться за необычное в этих местах прозвище.
— И куда же от вас деться? — проворчал Карно, раздраженный неожиданным именем и крестьянским хитромудрием. Помолчал, будто раздумывая и мстительно добавил, — я подумаю. Ответ скажу, после того как поедим. Свельт! Каша готова?
— Уже несу, господин воевода!
Дети, от трех до четырнадцати лет уже толпились возле костров, где кашевары щедро насыпали им в подставленные разнобойные глиняные и деревянные плошки кашу с вяленным мясом. Тут же кучковались бабы и подошедшие мужики. Это дало Карно и Ольту без лишних ушей обсудить свои дальнейшие действия. Но в начале Ольту пришлось коротко отчитаться насчет неожиданного имени и пообещать вечером прочитать прекрасную балладу заморского мореплавателя Архо Меда, оказавшегося ко всему прочему еще и поэтом. Потом подошли Кольт с Серьгой и принесли каши на всех четверых. Стало не до заморских поэтов. Перекусили. Не успели запить обед отваром, как невдалеке уже скопились крестьяне. Невтерпеж им было скорее решить вопросы, связанные в буквальном смысле с их жизнью и смертью. Карно не стал их долго мучить и махнул рукой, подзывая их поближе.
— Ну так что мужики, не передумали под мою руку идти?
Крестьяне, они наверно и в другом мире такие крестьяне — долго запрягают, но быстро ездят. Видно было, что уже на что-то решившись, они от своего не отступят, и даже если кто-то будет возражать, то они только укрепятся в своем решении. Карно только вздохнул, хоть они с Ольтом уже просчитали ситуацию и в сущности он был готов к подобному исходу, но все-таки лишняя ответственность и добавочные хлопоты ложились именно на его широкие плечи.
— Тогда скажите мне, в вашем баронстве еще же есть деревеньки?
— Как не быть, есть еще Медвежий ручей и Березняки. — ответил Кристо, которого крестьяне видно выбрали за старшего, так как молча, но настойчиво выдвигали его вперед. — Было еще две, но одна деревня, во главе которой был Брано уже к тебе ушла, а другая была вотчиной барона Бродра. Но как он пропал, так и о деревне той ничего не слышно. И людей оттуда нет. Наверно ее барон Кредрон первой захватил.
— Понятно. А в Медвежий ручей и Березняки барон тоже дружинников послал?
— А как же! По пять воинов туда и туда. Они там налог собирают.
— Ну что ж, мужики, тогда вот вам мое слово. Выберите мне двух человек в проводники. Они должны будут провести моих воинов в эти две деревни. Свельт! Найди Леко и подойдите сюда.
Через пару минут Свельт и Леко, десятник второго десятка подбежали к костру.
— Вызывал, воевода?
— Да. Соберите с утра свои десятки в дорогу. Пойдете с проводниками в две оставшиеся деревни. Кто куда — решите сами. Там осталось по пятку дружинников Кредрона. И сразу говорю: никаких лихих атак, тихо пришли, тихо повязали. Если будут потери, то лично с каждого спрошу. Не для того воины тренируются, едят кашу и получают жалованье, что бы вы их в бестолковой атаке положили. Помните про разведку. Это ясно? Кредроновских вояк, если останутся живые — на суд жителей деревень. Пусть сами решают их судьбу. Потом возьмете старост и сюда. Будем сразу все вопросы решать, чтобы туда-сюда не мотаться. Все поняли? Р-р- разойдись!
Собравшуюся у костра толпу как ветром сдуло. Карно еще посидел о чем-то раздумывая и позвал десятников трех оставшихся десятков.
— Пинто Лесовик, Смельт Сухостой, берите ваших людей и на охоту. Жду вас завтра до обеда и чтоб без добычи не появлялись. Лано Барсук, расставь свой десяток по двое в караул вокруг деревни.
Карно не ждал никаких неожиданностей, но мало ли что бывает в жизни. Да и тяготы караульные воины должны нести, чтобы не забывали, что находятся на службе. Как говорил Ольт: «Дисциплина, это тот хребет, на котором строится вся армия». И в данном вопросе Карно полностью поддерживал этот постулат. И где только этот сорванец нахватался таких выражений. Карно, сам прошедший в войну путь от простого воина до тысячника, иногда просто поражался точности и емкости некоторых его выражений. Точно сам Единый их ему подсказывает. Кстати вот он и сам подошел.
— Разреши обратиться господин воевода, — вот так всегда, непонятно то ли так тонко издевается, то ли просто смеется. Но точно, что никакого почтения к званию не испытывает. Хорошо хоть, что столь тонкие нюансы чувствует только сам Карно, а все окружающие воспринимают такие обращения на полном серьезе. Но воевода и сам не лыком шит и поэтому он повелительно, но с лукавинкой в глазах, махнул рукой:
— Разрешаю, сотник малой дружины. Что там у тебя?
Ольт поперхнулся от такого обращения. Конечно под его началом было уже около сотни мальчишек и девчонок, но все это было неофициально. Как бы на общественных началах, а тут воевода своими словами придал малой дружине как бы не официальный статус, причем это слышали все присутствующие, а тут, это вам не там. Сказанное публично являлось по сути заявлением, которое должны были учитывать все услышавшие и передать его дальше. Ольт невольно покачал головой вроде уже и привык к здешним реалиям, но нет-нет, а местные подкидывали иногда такие сюрпризы, что он задавался вопросом, а не тупой ли он сам.
— Отпусти и нас на охоту. Все больше мяса добудем. А то толпа большая, да еще старосты с тех деревень прибудут и скорее всего не одни. Вот и мы окажем помощь малую.
Опять малой что-то придумал. Карно уже давно понял, что Ольт ничего не делает просто так, но если промолчал и ничего ему не сказал, то значит дело не столь важное и не требует его непосредственного участия. Надо будет, сам скажет. Главное, что не во вред.
— Идите и не забывайте, что бы через три дня были здесь.
— Конечно, господин воевода.
Через полчаса Ольт, Серьга и Кольт, прихватив с собой проводником местного паренька, с родителями которого сговорились заранее, собрались и утопали в лес. Отошли километров на два вглубь тайги и по знаку Ольта остановились передохнуть. Расселись прямо на траве.
— Так как говоришь тебя зовут? — обратился Ольт к местному мальчишке.
— Тибо. — как и многие лесовики он был немногословен. Хотя широкая улыбка на веснушчатом лице говорила, что молчаливость, это не признак мрачности характера, а просто привычка молчать там, где можно обойтись минимумом слов. И был он удивительной расцветки, необычной для этих краев, где преобладали в основном разных оттенков брюнеты. Хотя в последнее все чаще время встречались и светленькие шевелюры, так сказать последствия завоевания. Впрочем, местных это не волновало, так как в затерянных среди тайги деревушках вливание новой крови даже приветствовалось. Правда многим не нравились методы, которыми это вливание проводилось, все-таки среди местных приветствовало добровольное согласие, но дети тут при чем? Но этот Тибо был огненно рыжим, что в здешних краях было делом невиданным. Ему было лет двенадцать, и он тоже являлся «последствием» войны, поэтому отца он не знал и не помнил. Мать его была типичной эданкой с темными волосами и большими грустными глазами. Оставалось только удивляться, что где она только нашла среди завоевателей такого рыжика. А может это ее нашли. Неважно, в любом случае Тибо вырос нормальным мальчишкой без комплексов. Ну разве что в глубоком детстве подразнили немного, что сделало этого мальчишку только более устойчивым к внешним раздражителям. Во всяком случае сейчас на его бесхитростном лице читались интерес и восхищение своими новыми друзьями. Одни только боевые ножи чего стоят.
Надо сказать, что в малой дружине не у всех было такое оружие. Их Ольт отковал сам, тренируясь и готовясь к изготовлению мечей для себя и близких и вспоминая все, что помнил о кузнечном деле. Кронвильт Кувалда лично был у него за молотобойца, на время работы выгоняя всех посторонних, за исключением только родного сына, который был у него в подмастерьях. Другие кузнецы конечно повозьмущались, но тихо и про себя. Родовые тайны мастерства никто не отменял и Кронвильт был в своем праве. Получение стали с помощью тигля, цементирование и воронение сделали свое дело — таких ножей этот мир еще не знал, во всяком случае ни сам Кувалда, ни никто другой нигде и никогда не видели, и не слышали ни о чем подобном. Сколько это стоило мучений, сколько «первых блинов» вышло комом ни сам кузнец, ни оба остальных участника этих экспериментов не распространялись. Зато воевода и его дочка обзавелись великолепными боевыми ножами с черными хищными лезвиями, а у Истрил появился длинный и тяжелый кухонный нож, которым она могла рубить любые кости. Стоило бы еще поэкспериментировать и довести до ума кое-какие детали, но Кронвильту пока и этого хватало, и он поставил дело на поток. Ольт у него и выпросил, как плату за обучение, десяток ножей, которые, как знак отличия, собирался вручать своим десятникам. Естественно, что одними из первых владельцев нового оружия стали Серьга с Кольтом. Вот этими ножами сейчас и восхищался юный Тибо.
— Нравится? — Ольт мог бы и не спрашивать. Мальчишка только утвердительно мотнул головой. — У нас такие ножи кузнец кует для своих. В продаже их пока не найдешь. А ты уговори матушку переехать к нам в деревню и вступай в нашу малую дружину. Глядишь и у тебя такой же нож появится. А пока у нас к тебе дело.
Мальчишка был не дурак и давно понял, что его позвали в проводники не просто так. И он с готовностью уставился в лицо Ольту.
— Нам нужно попасть в остальные ваши деревни, как их… Березняки и Медвежий ручей. Какая из них ближе?
— Так Березняки совсем рядом. Если по-быстрому, то за полдня добраться можно. А так к вечеру будем.
— Нам надо по-быстрому, чтобы раньше наших дружинников успеть. Сможешь?
— Ну а что бы не смочь. Вы главное — не отставайте.
— Это еще надо посмотреть, кто отстанет. — вполголоса проворчал Серьга, который вполне ожидаемо оказался фанатиком воинских искусств. Его детская мечта стать сотником заставляла его вкладываться на тренировках до последней капли пота. В мечном бое он уступал только Ольту и Оли, а в стрельбе из лука был лучшим. Ольт с улыбкой посмотрел на него.
— Вот и посмотрим, не даром ли вы тренируетесь.
На что Серьга с Кольтом только фыркнули. Побежали волчьим скоком. Как Тибо и предсказывал, добежали за полдня, как раз к обеду. Правда сам проводник держался чисто на упрямстве, но не жаловался и пощады не просил, хотя Ольт и видел, что последние шаги давались ему с трудом. Кольт с Серьгой одобрительно молчали, учуяв родственную душу. Впрочем, среди мальчишек-лесовиков такие как Тибо не были редкостью, так что никто не бил в литавры и не дудел в фанфары. Обычное дело. Хотя сам мальчишка как видно так не считал, его явно задело, что кто-то оказался выносливее его. Впрочем, Ольту было не до его переживаний. Пока не село солнце, надо было перекусить и осмотреться.
Деревня оправдывала свое название, берез здесь было немало. Они окружали деревеньку кольцом, чуть ли не вплотную подходя к самим избушкам. Это позволило мальчишкам подобраться поближе к крайнему жилищу и уже укрывшись за его углом посмотреть на окружающую обстановку. Все было тихо и спокойно. Избушку, в которой расположились дружинники Кредрона, они нашли сразу, потому что возле нее стоял часовой и полу загруженная телега. Еще двое воинов сидели на ней, изредка принимая груз от крестьян. Видно было, что им глубоко наплевать на жителей деревни и на то, что они таскают, всем своим видом выказывая пренебрежение хоть и нужной, но такой надоевшей работой. И никаких воплей, криков, насилия и мордобоя. Только, видно старший из воинов лениво, просто выполняя ритуал, поругивал крестьян, записывая на кусок бересты количество принесенного.
Ольт поднял правую руку и показал, что пора отходить назад. Язык жестов в малой дружине изучали наравне с мечным боем, поэтому непонятливых, кроме Тибо, не было. Да и он хлопот не доставлял, так как внимательно следил за мальчишками и повторял все, что делали они. Убравшись из деревни, они забурились в березняк, там, где он был погуще и устроили привал. До деревни было метров пятьдесят, так что они продолжали видеть все, что в ней творилось. Быстро поели всухомятку, запив сухари с копченным мясом водой из берестяных фляжек. Ольт назначил караул, поставив первым Серьгу, и все улеглись отдыхать. Естественно, что такого механизма как часы здесь не было. Время измеряли такими понятиями как «утренние петухи», «полдень» и «солнце зашло», ночью по звездам. Так и сказал Серьге, чтобы толкнул, когда появятся первые звезды. Карновские дружинники скорее всего явятся к вечеру и навряд ли сразу пойдут в атаку. Так, что время было.
Никто во время сна не беспокоил, поэтому выспался от души. Мальчишки еще сопели в две дырочки, когда Ольт, смочив лицо водой из фляги, символически изобразив умывание, отправил спать Серьгу, а сам стал слушать ночной лес. В ночной темноте призрачными огоньками летали светлячки, шуршали в траве мыши-полевки, пару раз бесшумной тенью промелькнул филин — лес жил своей ночной жизнью. Луна была какая-то совсем маленькая и тусклая и еле проглядывала сквозь туманную хмарь, затянувшую все небо. Еле-еле на грани видимости мерцали звезды. Чувствовалось, что осень во всю вступает в свои права. Еще пару-тройку седьмиц и начнется сезон дождей. То, что здесь называлось дорогами развезет до уровня непролазной грязи и станет непреодолимым препятствием для повозок. А у них с Карно еще столько дел задумано. Успеют ли? Ольт досадливо покачал головой, сколько ее надо сделать, а времени все меньше и меньше. Мысли не давали спать, да и не хотелось. Поэтому не стал будить Кольта. Пусть поспит, им сегодня еще ко второй деревне бежать. Так, в размышлениях почти до утра сам и додежурил.
А под утро появились бойцы Свельта. Вышли к деревне недалеко от них, видно их проводник тоже эту тропу знал. Ольт услыхал их еще на подходе и недовольно поморщился. Как ни гоняет их Карно, а все равно — то железо звякнет, то ломятся как кабаны, с шумом и треском сквозь кусты, разве что не хрюкают. Хотелось выругаться, что с них взять — «пяхота», мать ее. Хотя в глубине души и понимал, что слишком много от них ожидает. Что с них спрашивать, если всего два месяца, как тренируются, да и не их это дело, бесшумно продвигаться по лесу. Их дело — встать строем и стенка на стенку. Это он своих пацанов тренирует совсем по другой методе. Хочет сделать диверсантов-лазутчиков. Сейчас уже присматривается к ним, выбирает тех, кто после того, как им стукнет по пятнадцать лет, будут тренироваться дальше. Остальным прямая дорога в пехоту. Карно в обиде за новобранцев не будет, уж копейный и мечной бой в строю они изучают «от» и «до».
Опять кто-то из дружинников упал. Звону на весь лес. И как воины Кредрона не слышат? Ольт видел сквозь предрассветную мглу, как десяток Свельта, рассыпавшись, пробирается к избушке, где остановились дружинники барона. Караульный клюет носом, сидя на крыльце. Такой точно ничего не услышит, пока не наступишь на него. Две тени материализовались рядом и утащили затрепыхавшее тело в сторону. Затем возле двери собрался уже весь десяток и по сигналу десятника ринулись вовнутрь. Шум ударов, ругань, возня и все было кончено минут за пять. Что там будет дальше Ольту было уже не интересно. Свельт показал себя молодцом. Все правильно сделал. Не пожалел дружинников, погнал в ночной марш, зато прихватил противника под утро, в так называемую «собачью» вахту, когда сон особенно сладок. Захватил так сказать со «спущенными штанами». Ну а ему пора будить своих мальчишек. Солнце показало краешек, а путь предстоит не близкий. Утренняя зарядка, чтобы размять затекшие после сна мышцы, заняла немного времени. Легкий перекус всухомятку и опять легкий бег трусцой, перемежаемый обычным шагом.
Между деревеньками было километров пятнадцать. Что такое расстояние для легконогих деревенских хлопцев, выросших в лесу? Три-четыре часа неспешной размеренной ходьбы. Для них, с детства ходивших на охоту с отцами и старшими братьями — это было как плюнуть и растереть. Так что к следующей деревне они прибыли даже чуть раньше десятка Леко Большого. Тот, видно не желая бить ноги по ночному лесу, устроил по пути ночевку и прибыл к своей цели где-то к полудню. Ольт с мальчишками, успевшие чуть раньше, как раз смогли осмотреться.
Деревня Медвежий ручей была один в один с Березняками. Разве что речка подходила ближе и омывала одну из окраин. Те же вросшие наполовину в землю полу землянки-полу избушки, та же одна на всю деревеньку улочка. Даже жилище старосты, выделявшееся среди общего ряда кое-каким забором и хлипкими воротами, стояло на таком же месте в центре деревни. А вот местных жителей что-то не было видно. То ли попрятались, то ли вообще ушли куда-то. И только с самим домишкой старосты было не все в порядке. Вернее, с тем, что творилось внутри его. Слышался женский плач и несколько грубых мужских голосов, то ли ругавшихся, то ли что-то приказывающих. Кому-то там было очень плохо. Ольт с мальчишками залег возле крайней избушки, откуда мог видеть дом старосты и всю недолгую улицу. Он уже хотел подойти поближе, когда на другом конце улицы показалась трое воинов из Карновки. Наверно разведка. Они, крадучись и постоянно оглядываясь, быстро прошли до ворот, заглянули вовнутрь двора и затем махнули руками, подзывая остальных дружинников. Леко большой не стал мудрить. Пользуясь тем, что обнаглевший противник даже не выставил дозора, весь десяток вошел во двор и выстроился перед дверьми. Семь человек встали в две шеренги, спереди четыре мечника, позади три копейщика, и трое лучников рассредоточились по двору позади них. На узенькие окна никто даже не посмотрел. В них, при всем желании разве что только кошка могла бы пролезть без потерь для себя. Леко, не заходя вовнутрь, заорал в приоткрытую дверь: