Это был какой-то кошмар, а не вечер. Единственное, что мне удалось сделать без его сопротивления — так это уложить его в кровать. Да и то — он раздеваться не хотел. Сдался только после того, как я сама начала брюки с него стаскивать. Когда я укрывала его одеялом, его уже трясло, как в лихорадке. Он тут же свернулся под ним в клубочек.
В последующие полчаса я чувствовала себя ученым, изучающим обезьяний язык — мне постоянно приходилось расшифровывать невнятные звуки, которыми он отвечал на все мои вопросы. Если он вообще отвечал.
— Голова болит?
— М-г. — Похоже, да.
— А горло першит?
— Мм? — Похоже, не понял.
— Ну, глотать трудно?
— М-г. — Опять, вроде, да.
— А нос заложен?
— Мм? — Да что он такой непонятливый?
— Дышать трудно?
— М-г. — Третий раз подряд — точно да!
— Давай температуру померяем?
— М-м. — На предыдущее мычание не похоже — наверное, нет.
— Не выдумывай, сейчас нужно следить за твоей температурой.
— М-х. — Опять какой-то новый звук — я предпочла расшифровать его как «Делай, что хочешь».
Не успела я добраться до кухни, где в одном из шкафчиков у меня была медицинская полка, как из спальни донеслось первое за этот вечер членораздельное восклицание.
— Тань! — жалобно позвал он.
Я ринулась назад с градусником в руках. Если он заговорил — ему лучше или хуже?
— Что?
— Чаю бы…
— А может, я тебе лучше молока согрею?
— М-м, — вернулся он к общению звуками. Этот я уже слышала — вроде, нет. Ладно, не буду я с ним сейчас спорить.
— Хорошо, я сейчас чай сделаю, а ты пока температуру померяй. Тебе ничего делать не нужно — просто лежи, она сама померяется, — на всякий случай быстро добавила я.
В ответ мне раздался горестный вздох, который не мог означать ничего другого, кроме как смирения. Я засунула ему градусник под мышку и на цыпочках отправилась на кухню.
Как только я залила кипяток в заварник, из спальни опять послышался жалобный вопль. О, Господи, не хватало еще, чтобы он градусник разбил — я же не сказала ему, как с ним обращаться!
— Что?
— А чай?
— Ну, подожди немного — он заваривается.
— Ну, что так долго?
О, уже несколько слов подряд осилить может? По-моему, это — хороший знак. — Сейчас несу.
Вернувшись с чашкой чая, я хотела напоить его, но он — естественно — отказался. Приподнялся на подушке, вцепился в чашку обеими руками и принялся прихлебывать обжигающий напиток. Я пока забрала у него градусник — так и есть: тридцать восемь и семь. Без лекарств, похоже, не обойтись.
Я никогда особенно серьезно не болела, поэтому большого запаса лекарств в доме обычно не держала, но таблетки от головной боли, а также что-нибудь жаропонижающее и анти-гриппозно-простудное у меня всегда под рукой было — особенно весной и осенью. Я вытащила все, что нашлось в моей скудной аптечке, и принялась читать инструкции. Так, ему, наверное, лучше дать ту дозу, которая детям до двенадцати лет рекомендуется…
Спальня опять воззвала ко мне душераздирающим «Тань!».
— Что?
— Чашку забери, пожалуйста.
— Давай таблетку выпьешь?
— М-м. — Ну, кто бы сомневался, что я «Нет» услышу»?
— Ну, ты понимаешь, что при такой температуре ты уже своими силами не справишься? Нужно таблетку выпить — тебе же легче будет!
— М-м. — Ого, рык прорезался — после чая-то!
— Ну, ладно до вечера подождем. Но если температура еще поднимется… Ты есть хочешь?
— М-м. — Ага, похоже, он решил издавать один и тот же звук, чтобы облегчить мне задачу расшифровки. — Иди, сама поешь.
— Ладно, я быстро. А ты отдыхай пока.
Только-только я разогрела ужин и поставила тарелку на стол… Нужно говорить, что я услышала?
— Что?
— Ты уже поела? — За пять минут?
— Нет еще, не успела. Если хочешь, я сюда тарелку принесу, рядом с тобой поем.
— М-м, — мгновенно отреагировал он. Судя по всему, мысль о еде все еще не вызывала у него никакого энтузиазма.
— Тогда дай мне хоть десять минут! Я поем и сразу же вернусь, хорошо?
— М-г, — промычал он для разнообразия утвердительно.
Вернувшись после ужина в спальню, я приложила ладонь к его лбу. Горит.
— Ммм, — издал он некий новый звук, выражающий, как мне показалось, одобрение.
— Может, тебе тряпочку мокрую на лоб положить — легче будет?
— М-м, — тут же последовал самый знакомый мне звук.
— Ладно, постарайся заснуть, я тут посижу.
Я выключила верхний свет, включила компьютер и принялась читать симптомы всевозможных заболеваний, проистекающих из переохлаждения и сопровождающихся высокой температурой. Так, высыпаний на коже я не заметила, нарушений желудочно-кишечного тракта тоже не просматривается, головокружение — не знаю, а вот потери сознания пока тоже не наблюдалось… Пожелтение белков глаз? А аритмию как мне у него прослушать? Ну, не могу же я ему «Скорую» вызывать? Еще вколют ему что-нибудь несовместимое или, еще лучше, в больницу заберут — а там анализы и покажут неизвестный науке образец живого существа… Чуть не сказала — мыслящего.
Заснуть он не заснул, но впал в забытье. Переворачивался время от времени с боку на бок (ну, вот — голова же сама прохладное место на подушке ищет, но нет — тряпочку ему на лоб не клади!), я тут же обращалась к нему: «Спи-спи, я здесь»…
Окончательно он угомонился часам к десяти. После того, как температура у него перевалила за тридцать девять и я впихнула в него все жаропонижающее и антивирусное, что у меня нашлось. Это героическое мероприятие оказалось возможным благодаря двум факторам, сложившимся вместе: после размышлений о врачах и «Скорых» я точно поняла, что другого выхода у меня нет, а у него уже не было сил сопротивляться. Но спустя полчаса он действительно по-настоящему заснул. Я тоже рухнула, не зная, что мне принесет следующий день.
Утром я проснулась рано, как на работу, хотя выспаться, как следует, мне не удалось. Всю ночь я подхватывалась при малейшем его движении — кто его знает, как наши лекарства на ангелов действуют, пусть даже и детские дозы. Когда я встала, он все еще спал и дышал ровно и спокойно. Отлично. Мне еще вчера пришло в голову решение проблемы с едой. Есть-то нужно — откуда же организму силы брать на выздоровление. А для восстановления сил лучше всего подошел бы… Но мне придется в магазин выйти. Я мгновенно привела себя в порядок, глотнула вчерашнего чаю и заглянула, прислушиваясь, в спальню. Спит. Глубоко спит. А если проснется, пока меня не будет? Ничего, придется рискнуть — я быстро!
Для того чтобы слетать за нужным мне продуктом и вернуться, мне понадобилось двадцать минут — вот тебе, Франсуа, и преимущество наших магазинчиков на каждом углу! Вскочив в дом, я тихо прикрыла за собой дверь и прислушалась. Вроде, тихо. Я пошла на кухню, поставила вариться целебное зелье и приготовила, наконец, себе завтрак.