Он вдруг опять вытянул шею и сказал: — О, Татьяна идет.
Я резко обернулся — если он сейчас выскользнет, я его все равно потом найду! — и точно: к столу с кофеваркой направлялась Татьяна. Наверное, пришло время кофе пить, хотелось думать мне, но, зная Татьяну, я решил держаться настороже. С нее станется меня в воздухе нашарить и потребовать немедленного представления коллеге. А потом что? Опять его обездвиживать, чтобы стол на бегу не свалил?
Татьяна подошла к столу, включила кофеварку и повернулась лицом к нам. На лице у нее было написано такое решительное выражение, что я понял, что нужно немедленно начинать подавать ей знаки своего присутствия. Иначе она его сама обнаружит. На ощупь. Максимально болезненным для меня способом. Слава Богу, хоть парень этот моих движений ощутить не может!
Я сделал шаг из угла, в который мы с Галиным ангелом втиснулись, как два заговорщика во время облавы, поднял руку и легонько похлопал Татьяну по локтю, внушая изо всех сил: «Я здесь, я никуда не делся, а ты давай, кофе пей — раз за этим пришла. Дай договорить спокойно». Судя по ее лицу, внушение мое до нее дошло… и прошло дальше. Вот пользуется же тем, что я не могу сейчас на нее прикрикнуть! Я еще настойчивее подтолкнул ее к кофеварке, напоминая, что не только она не любит, когда ей работать мешают.
Она фыркнула, схватила свою чашку и гордо удалилась — раздражение у нее даже на спине написано было.
— Так почему ты все-таки ко мне сейчас подошел? — вернулся к своему вопросу Галин ангел.
— Да не знаю, — устало пожал я плечами. — Просто подумалось, что вот торчим мы оба каждый день в этом офисе, делать здесь особо нечего — отчего же не поговорить, если это делу не мешает? — Вот-вот, опять та же история: именно об этом мне и мечталось пару месяцев назад.
— Странно, — ответил он спокойнее. — Мне никогда в офисе скучно не было. Вот дома — да, там тоскливо…
Хм. А у меня как раз наоборот все было — от безделья в офисе я изнывал. Наверное, потому что Татьяна там меньше себе предоставлена — меньше риска, что она сотворит что-нибудь невообразимое. Дома же — только успевай поворачиваться, внушая: нужно поесть, не нужно телевизор допоздна смотреть, нужно теплее одеться, не нужно завтракать одной чашкой кофе… О, ты смотри — у меня даже от запаха кофе слюнки не потекли…
— Слушай, давай вот тут на край стола присядем, — предложил я. — Что-то я подустал…
— Устал? — недоверчиво спросил он. — Что, физподготовки не хватает или это у всех так на земле — со временем?
Ах, он еще насмехаться будет?!
— Не устал, а подустал, — терпеливо поправил его я. — Вот поживешь с мое — узнаешь. У меня вчера нагрузка еще та была. И сегодня день… нервный. Тебе спасибо.
— Я, между прочим, извинился, — буркнул он. — И… я так и не понял: мне тыкать или Выкать?
— Да тыкай уже, ладно, — махнул я рукой, усаживаясь на стол. — Мы же на земле все-таки, здесь почти все тыкают.
А ведь я действительно устал! Все тело словно свинцом налито, каждая мышца ноет, да и звон в голове так и не прошел. Это же надо было, чтобы меня такому психу помогать направили! Если и есть у меня особый талант, так это — выбирать себе такие задания, от которых у нормального ангела волосы дыбом встанут. С Татьяной вон ни минуту расслабляться нельзя, даже в видимости, а теперь еще и этот — угорь неверующий!
А с кем это она по телефону говорит? Я напрягся, вслушиваясь… Ну, конечно, расслышишь что-нибудь — с другого конца комнаты… И разулыбалась еще! Опять, что ли, француз названивает? Вот не нужно было ему вчера номер ее телефона давать! Голова у меня вчера разболелась — вот и прошляпил. И спрашивать ее бесполезно — опять одной фразой отделается…
— Ты чего молчишь? — послышалось слева от меня.
— А? — Я с трудом повернул к нему голову.
— Ну, ты же поговорить хотел, — сказал он с какой-то непонятной обидой в голосе.
— Да что с тобой говорить, если ты ни одному слову не веришь?
— Я не то, чтобы не верю, — нерешительно произнес он, — но как-то непривычно все это…
И ты, мой обычный собрат-коллега, судя по всему, еще понятия не имеешь, сколько открытий тебя ждет за пределами привычного. Если тебе очень не повезет.
Мне вдруг совершенно расхотелось раскрывать ему глаза на открывающиеся перед ним возможности. Вот живет друг-ангел в благостном неведении, как я пару месяцев назад, и жизнью своей, по-моему, доволен — даже вплотную столкнувшись со мной, помощи не просит — так зачем показывать ему, как мало он знает? Он ведь — не то, что я, который сам рвался выйти за границы познанного…
— Вот ты говоришь, что я мало знаю, — опять подал он голос, и я вздрогнул. Уж не могут ли ангелы мысли друг друга читать? Или у него тоже скрытые таланты имеются? Меня не сочли нужным предупредить — или он скрыть их ото всех умудрился?
— Это я так сказал, — вяло отмахнулся я. — Уж больно… непрофессионально ты себя вел.
— Вот я как раз об этом, — тут же подхватил он. — Может, я и мало знаю, но то, что нам общаться на земле нельзя, мне известно. Это же — одно из самых серьезных нарушений! Что, если нас обоих, прямо сегодня ночью — ты сам говорил! — возьмут и… навестят?
Я вспомнил свой первый разговор с Анабель. Неужели я тоже тогда вот так пыхтел? А она терпеливо отвечала на мое бульканье, посмеиваясь про себя? Что она мне, кстати, про нарушения говорила?
— Ну, давай посмотрим, как ты учился. — Из чистого упрямства я не стал в точности повторять ее вопросы. Что я — попугай, что ли? — В чем состоит главная задача ангела-хранителя?
— Оберегать физическую и личностную целостность вверенного ему человека, — мгновенно отбарабанил он, как на экзамене.
Ты смотри — учил все-таки теорию!
— А где записано, что ангел не имеет права общаться с коллегами? — задал я такой же вопрос, которым Анабель выбила у меня почву из-под ног.
— Ну, это нигде не записано, — разгорячился он. — Но ведь это логически вытекает из того правила, в котором сказано, что ангел-хранитель не имеет права ни на минуту отвлекаться от исполнения своих обязанностей!
Господи, да что же мы все так одинаково мыслим!
— А ты отвлекаешься? — спросил я.
— В смысле? — озадаченно ответил он вопросом на вопрос.
— Ну, ты сейчас отвлекаешься от исполнения своих обязанностей? — уточнил я, и продолжил, не дождавшись ответа: — Вон сидит твоя Галя — делом занимается в тепле, уюте и безопасности (про тепло это я зря — что-то прохладно у них сегодня в офисе!). Моя Татьяна — тоже (Господи, сделай так, чтобы она сейчас своими делами занималась!). Каким образом мы с тобой отвлекаемся от своих должностных обязанностей?
— Ну, не знаю… — неуверенно произнес он.
— Вот и я говорю, что не знаешь, — подхватил я. — Правилам нужно с умом следовать. И что в них прямо не запрещено — то и не запрещено. Вот если бы мы с тобой сейчас куда-нибудь улизнули… в кафе, например, или в парк прогуляться… оставив их здесь без должного надзора — вот тогда это было бы прямое нарушение. А так, знаешь — так и ночью нужно у них над душой сидеть, глаз не спускать…
— А я собственно… — начал он, и вдруг спросил удивленно: — А куда это твоя Татьяна собралась?
Меня словно током ударило. Татьяна шествовала к выходу. Глядя прямо перед собой и плотно сжав губы.
— Куда-куда… В кафе, наверное, — ответил я, молясь всем святым, чтобы это оказалось правдой — чтобы она не придумала еще чего-нибудь. Мне на голову. Которая опять что-то разболелась. — К концу обеда вернусь. Ты не вздумай только прятаться — все равно найду, — бросил я через плечо, сползая со стола.
— Да понял уже, — буркнул он.
Вот дернул же меня черт о кафе подумать! Неужели внушил? Что-то у нее в голове задерживаются только те мысли, которые я издалека думаю; вон возле кофеварки внушал — так мимо пролетело. Ладно, сейчас выясним.
На лестнице выяснилось, что мы идем в кафе, потому что договаривались, что я буду держать ее в курсе переговоров с коллегой, время от времени оказывая ей знаки внимания. Которые ей, правда, пришлись не по душе. Ах, она этого не говорила? Ну, тогда ей следовало подробно проинструктировать меня о том, где, когда и какие именно знаки внимания ей оказывать…
В кафе, на вопрос официантки: «Все, как обычно?» я искренне кивнул — вот уж действительно: все, как обычно.
Едва дождавшись того, чтобы нам принесли обед, Татьяна принялась забрасывать меня вопросами — что делали, о чем говорили… Ну, о чем ей рассказывать? О том, что он мне в челюсть заехал? Или о том, что он каждое мое слово под сомнение ставит? Нет уж, эти моменты мы опустим. Не хватало мне еще лекции об умении вести переговоры… Я рассеянно ковырял вилкой в тарелке — она мне своими вопросами весь аппетит отбила. Нет, придется-таки ссылаться на советы Анабель — та у нее, вроде, в образцах для подражания нынче ходит…
Татьяна решила зайти с другой стороны — извольте ей описать внешность нового персонажа. Очень нужно мне было его разглядывать! И потом — какое отношение имеет его внешность к сути поставленной передо мной задачи? В отличие от людей, мы, ангелы, умеем отделять внешнее оформление от истинной сущности… кого бы то ни было. Вот потому меня видеть невидимых коллег и не научи… Об этом ей знать не обязательно.
Судя по всему, Татьяна признала результаты моих переговоров абсолютно неудовлетворительными. Поскольку потребовала, чтобы я немедленно включил ее в процесс их проведения. Меня прямо в жар бросило. Если этот оболтус — прямо сейчас — узнает, что я не только с ним, но и с ней тоже в контакт вступил… Тогда все. Конец любым переговорам.
Попозже — возможно… Очень попозже…
Она вдруг прикоснулась к моему лбу, и глаза у нее испуганно округлились.
— Господи, да ты заболел!
Да сколько объяснять можно, что ангелы не болеют? Устал я просто — дергают же они меня со всех сторон сегодня! Ну, нельзя мне сейчас уходить — только-только разговор с Галиным балбесом налаживаться стал. До вечера как-нибудь дотяну — а там отосплюсь, и все будет в порядке. А аптека мне зачем? У них, что, специальная ангельская аптека есть? Как ветеринарная? Нет уж, не нужно на мне эксперименты ставить…
Мы вернулись в офис — и я с вялым удовольствием отметил, что Галин ангел находится в том же месте, где я его оставил. Я подошел к нему и с трудом взгромоздился на стол.
— Ну, привет еще раз, — обратился я к нему, зная, что почувствовать меня он не может.
— Фу, — шумно выдохнул он воздух. — А я уж подумал…
— Что? — Ну-ну, за кого он меня на этот раз принял?
— Что меня действительно проверяли, — ответил он с явной неохотой, и быстро добавил: — Извини.
— Слушай, ты когда на градусник за окном смотришь, ты своим глазам веришь или в Интернете температуру проверяешь? — насмешливо спросил я.
— А зачем мне на градусник смотреть? — тут же встопорщился он. — И что плохого в Интернете? Отличную вещь люди придумали.