Через мгновенье в столовой показалась Татьяна. Она влетела туда с подносом в руках — и с таким диким выражением лица, что я понял, что мой разговор с ее отцом прошел в значительно более мирной обстановке, чем ее общение с матерью. По-моему, та ее совсем запугала. Так и есть! Не сказав ни слова, Татьяна опрометью бросилась назад на кухню и вернулась вместе с матерью, покорно топчась у нее за спиной с чайником в руках.
Сергей Иванович глянул на жену, и она тут же принялась разливать чай и накладывать всем по кусочку торта. Да, вот это воспитал жену! с завистью подумал я и, вспомнив, чьих черт Татьяна унаследовала больше, понял, что мне такое может и не сниться. Взаимопонимание, конечно, всегда было для меня существенно важнее, чем подчинение, но все же, временами…
За чаем Сергей Иванович огласил свое одобрение наших планов и свое намерение помочь нам. Татьяна тут же встряла в разговор, решительно отказываясь. Я поморщился. Хоть бы раз в жизни задумалась, в какой форме отказываться! Это же надо — вот так, в лицо: «Без вас обойдемся»! Нужно будет поговорить с ней об этом.
Людмила Викторовна негромко спросила ее о чем-то, и Татьяна тут же замолчала. Ну вот — я же говорил, что на кухне сражение посерьезнее было! И чем оно закончилось, понятно — без меня-то! Обязательно нужно будет с ней поговорить — рассказать, как вести разговор так, чтобы расположить к себе собеседника. Зачем, впрочем, так далеко откладывать — вот прямо сейчас и покажу ей наглядным примером!
Я сердечно поблагодарил Татьяниного отца за предложенную помощь (в путешествие мы к французам поедем, у них и остановимся — значит, только дорогу и нужно будет оплатить), пообещал держать его с женой в курсе всех наших новостей и предложил провести следующую встречу у меня дома. Настроившись на волну положительных примеров, я — когда Татьянина мать предложила завершить дружественную беседу глотком вина — уже не смог отказаться. Ну, и ладно — если держать марку, так уж до конца! Но только глоток!
Под конец они нажелали нам столько хорошего, что я совсем расчувствовался. А может, дело было в том, что у людей принято запивать каждое пожелание. Вином. Одним глотком, конечно, и крохотным с моей стороны — но пожеланий-то действительно оказалось много… Время от времени я поглядывал на Татьяну, привлекая ее внимание к тому факту, что даже ангельское неприятие способов затмения рассудка можно преодолеть из нежелания разрушать теплую и доверительную атмосферу…
Состояние глубокой задумчивости не покинуло меня и по дороге домой. Мысли суетились в голове так же, как и в тот раз, когда Франсуа почти заставил меня — на спор! — попробовать вино, но все же не так бестолково. Сейчас они крутились вокруг необъяснимого ни с одной точки зрения пристрастия людей прятать от постороннего взгляда самые лучшие черты их характера. И не только от постороннего — они и от близких тщательно это скрывают.
У меня вообще складывается впечатление, что люди уверовали-таки в свое происхождение от низших форм жизни. Причем ярче всего в их мозгу запечатлелось родство с моллюсками — вот и прикрывают они изо всех сил свою мягкую и трепетную доброту и отзывчивость твердым панцирем жесткости и черствости. Чтобы не съели их. Боятся — они всегда боятся. За себя боятся, за детей своих, за близких… Да что же они вечно не того боятся? Со всем миром сражаться — это пожалуйста; а открыться этому миру самой светлой своей стороной — страшно. Лучше бы каждый из них больше боялся других обидеть — вот и не нужно было бы панцирь этот строить…
Вот и Татьяна, чуть что, в свою раковину прячется… А может, и Галя…? Может, она оттуда вообще нос показать больше не решается? Вот и не видит ее там этот балбес молодой! Я ведь тоже до Татьяны достучаться не мог, когда она туда ныряла… Слава Богу, хоть ненадолго. И удавалось же мне все-таки ее оттуда выковырять… Все, Татьяна, праздник на твоей улице — иду знакомиться с Галей…
Татьяна, как оказалось, отнеслась к этому празднику серьезно — предложила сопроводить его массовыми гуляниями. В смысле — если уж знакомиться, то всем со всеми. Точно — немедленно выводим Галиного ангела в видимость — и в гущу событий его! А если таковой под рукой не окажется, Татьяна ее организует. Да успокоится она когда-нибудь или нет? Тут и так голова кругом идет…
Когда мы добрались до дома, я решил отвлечь ее от крамольных идей практическими вопросами. Тем более что они у меня были — и весьма существенные. Из слов ее отца я понял, что свадьбе должны предшествовать некие приготовления. Требующие капиталовложений. Самое время разобраться с этим, но не мог же я ему такие вопросы задавать! Мне бы только в сумме сориентироваться… Но прямо вот так — в лоб — как-то неудобно… Вот насколько все проще в магазине — и цены везде висят, и если взвешивать нужно, так сразу тебе бумажку со стоимостью наклеивают! А вот кстати…
— Татьяна, а где люди женятся? — спросил я.
— В ЗАГСе, — ответила она, — или во Дворце бракосочетаний.
Начнем с ЗАГСа. А там смоделируем… на дворец.
— А ЗАГС этот далеко от работы?
— А причем здесь работа? — захлопала она глазами.
— Ну, давай, подъедем завтра после работы — осмотримся на месте… — Может, и там где-нибудь информация есть, сколько это стоит.
— А что же там осматриваться? — рассмеялась она. — Во-первых, после работы ЗАГС уже закрыт будет; а во-вторых, в ЗАГСе нужно заявление подать, а потом уже… осматриваться.
— В смысле? — не понял я. — Когда — потом и где — потом?
— Да заявление подать — это самое простое! — По-моему, она уже начала от души развлекаться. — Потом нужно кольца найти… — Господи, какие кольца и почему их нужно искать? — … мне платье, а тебе костюм купить… — Опять особая форма одежды? — … машину заказать… — Конечно, в ресторан с французами на такси ехать она отказалась, а сейчас что изменилось? — … и главное — кафе или ресторан зарезервировать. Кафе, наверное, — добавила она, глянув на меня.
— Можно по пунктам? — ошеломленно спросил я.
— Что — по пунктам? — спросила она в ответ, сдерживая улыбку.
— Можно все это заказывать по пунктам? — уточнил я.
— Наверно, можно, — ответила она, пожав плечами. — А что?
— Я не уверен, что мне на все сразу деньги выдадут, — признался я.
— Да ради Бога, — рассмеялась она. — Время у нас будет.
— А сколько, кстати, времени все это займет? — поинтересовался я.
— А я откуда знаю? — возмутилась она. — Вот заявление подадим, там нам скажут.
— Что нам там скажут? — напрягся я.
— Да сколько времени ждать до росписи! — Она посмотрела на меня, как на полоумного.
Так, похоже, я все-таки что-то пропустил. Почему нам в ЗАГСе должны сказать, сколько времени у нас есть до свадьбы? Они там, что, испытание на пригодность к семейной жизни устраивают — прохождение полосы препятствий за заранее установленный промежуток времени? Который назначается каждой паре претендентов в индивидуальном порядке — в зависимости от…? От чего, кстати? А, и где-то на этой полосе и кольца, наверное, прячут — не найдешь, своевременное пересечение финишной черты не засчитывается…
Судя по всему, отдельные сомнения отразились-таки у меня на лице.
— Да после подачи заявления до свадьбы минимум месяц ждать нужно! — разъяснила Татьяна.
— Зачем? — окончательно запутался я.
— Ну, так по закону положено — вдруг мы передумаем, — ответила она.
— А, ты все-таки решила подумать? — протянул я.
— Не я решила, а все так делают, — огрызнулась она.
— А побыстрее нельзя? — с надеждой спросил я.
Оказалось, что можно. Если женятся сразу трое — в смысле, родители с уже почти готовым ребенком. Более того, оказалось, что даже если их пока еще не трое, можно принести документ, в котором будет сказано, что их все-таки трое. И после этого она еще нас, ангелов, обвиняла в подтасовке фактов, узнав, что мы всегда стараемся дать как можно более благоприятную рекомендацию своим людям?
По-видимому, это как раз и был тот случай, когда она восприняла мою настойчивость в отношении сроков свадьбы как прямое и необоснованное давление. И тут же начала сопротивляться. Решительно заявив мне, что в нашем случае не исключено, что ждать придется и три месяца — поскольку, мол, все стремятся жениться летом и все выходные могут быть заняты.
Какое мне дело до всех остальных? У каждого ведь своя полоса препятствий будет.
И зачем нам выходные? В выходные мы лучше в лес съездим.
И какие, к чертовой матери, три месяца, если у меня семь недель финансового обеспечения осталось?!
Глава 7. Калейдоскоп
Весь последующий месяц моя жизнь представлялась мне калейдоскопом, в котором одни и те же составляющие, складываясь в различных сочетаниях, постоянно дают все новые и новые картинки.
За это время мой ангел начал, наконец, работать, познакомился с Галей, мы сообщили Франсуа и Анабель о нашей свадьбе и получили от них приглашение для свадебного путешествия, затем мы с Галей познакомились с ее ангелом — по очереди, и мы договорились с моими родителям о дате следующей встречи на высшем уровне — в гостях у моего ангела.
Примерно в такой последовательности. Как видите — ни одного нового персонажа, но к концу месяца картина моей… нашей жизни изменилась радикально.
Говоря о том, что мой ангел начал работать, я, конечно, в первую очередь имею в виду его ангельскую работу. Прямо в понедельник он сообщил, наконец, Галиному ангелу о своем статусе.
Мы договорились, что после обеда я отпрошусь с работы, чтобы мы смогли поехать и подать заявление. Чтобы у Сан Саныча не возникло возражений, мне нужно было ударно потрудиться в первой половине дня — поэтому я попросила моего ангела не отвлекать меня. Он фыркнул и заметил, что даже и не собирался, поскольку у него самого дел по горло. Вот и договорились.
До обеда я ни разу головы не подняла — переделала всю текущую работу, постаралась предвосхитить все вопросы, которые могли возникнуть в мое отсутствие, и решить их заранее. Около одиннадцати часов меня даже Галя окликнула: — Татьяна, тебе кофе принести? Какая-то ты сегодня… деловая.
— Ой, спасибо, Галя, принеси, пожалуйста. — Я глянула на нее с благодарностью, оторвавшись на минуту от экрана.
— У тебя ничего не случилось? — осторожно спросила она.
— Да нет, просто… нужно сегодня кучу дел переделать, — уклончиво ответила я.
На самом деле, у меня вдруг возникла мысль, а не загонят ли ее мои новости опять в то мрачное человеконенавистничество. Когда мы с ангелом ушли обедать в кафе, я поделилась с ним своими опасениями. Он задумался и принялся бомбардировать меня короткими, отрывистыми вопросами.
— Когда мы уходим?
— В три, я думаю.
— А что, Сан Саныч еще не в курсе?
— Нет, я с ним после обеда поговорю.
— А чего не раньше?
— Как только я уйду, он тут же всем доложит… Я лучше Гале сама скажу, чем так.