— Когда ты с ней говорить будешь?
— Как только он меня отпустит.
— Хорошо, когда ты от него выйдешь, я возле тебя побуду. Если Галя слишком напрягаться начнет, я попрошу ее балбеса глаз с нее до завтра не спускать. Будет ей ежеминутно миролюбивые лозунги нашептывать.
У меня отлегло от души.
Сан Саныч меня, конечно, отпустил. С кислым, правда, лицом. Сообщив мне, что свадьба — это радостное событие, но за ней обычно следует декрет, что его, как руководителя, отнюдь не радует. В ответ чуть было не скисла я, зная, что мне не придется огорчать любимого начальника в этом направлении.
Вернувшись к себе за стол, я повернулась к Гале.
— Галь, я сегодня уйду в три часа, — начала я, внимательно присматриваясь к ней. — Я, вроде, все вопросы закрыла, но на всякий случай — прикроешь, если что?
— Конечно, прикрою, — с готовностью ответила она. — Точно ничего не случилось?
— Галь, мы сегодня идем заявление подавать, — выпалила я, не раздумывая и не подбирая слов.
Глаза у нее сделались большие, круглые и… радостные. Но ненадолго. Через несколько секунд она сникла. Она старалась не показывать вида, говорила какие-то поздравительные слова, но в глазах у нее тоска стояла. Как я и думала!
Через некоторое время я почувствовала, как мой ангел дернул меня за локоть. Я принялась собираться.
— Ни пуха тебе, Татьяна, — послышался справа тихий Галин голос.
— К черту, — улыбнулась я ей и вышла из офиса.
Как только мы оказались на улице, я решительно повернулась к ангелу.
— Ты как хочешь, а я завтра с ней пойду обедать, — сказала я. И пусть сейчас что-то скажет!
— Я тоже, — буркнул он.
— Что — ты тоже? — оторопела я.
— Я тоже с вами пойду обедать, — спокойно ответил он.
Я просто дар речи потеряла. Вот нужно было столько времени отнекиваться от любого моего предложения, чтобы сейчас вот так — «И я тоже»? Или он специально мне свободу действий не давал, пока не смог устроить так, чтобы встреча эта у него под надзором прошла? А как он это, кстати, устроил? Неужели…?
Оказалось, что он действительно сообщил, наконец, Галиному ангелу об особенностях своей работы. И, судя по всему, вывалил на него сразу целый ушат этих особенностей — сразу и без разбора. И про работу в видимости, и про прямой контакт со мной, и про поручение помочь коллеге… Да что на него сегодня нашло? Да ладно, не важно; главное — хоть какой-то прорыв в этом направлении произошел. Вот пусть познакомится с Галей — и пусть потом только попробует возражать против моего знакомства с его коллегой! Я ему напомню о справедливости.
Подача заявления в ЗАГС оказалась делом несложным. Заполнить бланк заявления, анкеты, заплатить госпошлину… и все. Честное слово, как кредитку в банке открыть. Никакой торжественности момента. Самым волнующим оказался последний этап — выбор даты свадьбы. Женщина средних лет открыла толстенную огромную книгу и принялась листать ее, глядя почему-то только на нижний край страниц. А, это у них неделя так расчерчена — понедельник сверху, а воскресенье снизу.
— Ну вот, я думаю, где-то со второй половины августа… — начала она.
— Раньше! — рявкнул мой ангел.
Она чуть подпрыгнула.
— А раньше, молодой человек, все занято, — сообщила она ему, поджав губы.
— Да? — Не спрашивая разрешения, он перевернул несколько страниц и ткнул пальцем в пустую верхнюю часть разворота. — А это что?
— Так это же будние дни, — растерянно протянула она.
— Первый свободный день, — отчеканил мой ангел, пристально глядя ей в глаза.
Покосившись на меня, она перевернула несколько страниц назад и сухо обронила: — 17 июля. 11 часов.
Мой ангел не менее сухо ответил: — Подходит.
Нужно было, наверное, просветить его потом, что с чиновниками в наших учреждениях не принято так разговаривать, но, честно говоря, наблюдать за тем, как он рычит, оказалось довольно любопытно. Впечатляющее зрелище — особенно со стороны. Когда он на меня рычит, многие детали как-то теряются.
По дороге домой мы зашли в магазин — чтобы было, чем отпраздновать знаменательное событие. И отпраздновали. И начиная с того дня, наши роли на кухне радикально изменились — отныне я оказалась у него на подхвате. А я и не возражала. Если у него что-то лучше получается — почему же мне не уступить… пальму первенства?
Перед сном я вспомнила, что нужно сообщить Франсуа о свадьбе и о том, что мы приедем к ним в гости после нее. И попросить их прислать нам приглашение. Как можно быстрее. Кто его знает, сколько времени нам визу открывать будут… Черт! Ему же еще и загранпаспорт нужно оформить! А это может вылиться в добрый месяц — лето ведь начинается…
Услышав о загранпаспорте, он скрипнул зубами.
— А раньше ты не могла мне о нем сказать? — нарочито вежливо поинтересовался он.
— Ну, знаешь! — От возмущения у меня дух перехватило. — Перспектива поездок за границу как-то не стояла у меня в списке приоритетов.
— А это сколько времени займет? — вздохнул он.
— Боюсь, что не меньше месяца, — ответила я, стараясь не смотреть на него.
— Что? — завопил он.
— Можно, правда, и быстрее, — быстро добавила я. — Но… чем быстрее, тем дороже.
— Нет, это просто немыслимо! — Он обреченно покачал головой. — Насколько дороже?
— Не знаю, — честно призналась я.
Он помолчал какое-то время, и вдруг на лице его появилось какое-то загадочное выражение. — Ладно, эту проблему я как-нибудь решу.
Я открыла было рот, чтобы спросить, как, но потом передумала, вспомнив, что решила отныне безоговорочно доверять ему. Сказал, что решит — значит, решит.
А не решит — подумаешь, позже к Франсуа поедем.
На следующий день я познакомила его с Галей. Придя на работу, я сразу же глянула на нее. Нет, вроде, мрачная задумчивость на лице не просматривается. Особого восторга там, правда, тоже не заметно, но все равно это — лучше, чем то, как она меня раньше игнорировала.
Дождавшись середины рабочего утра, я обратилась к ней: — Галя, хочешь сегодня с нами пообедать?
Она вскинула на меня удивленные глаза: — А зачем это я вам понадобилась?
И вдруг — вот так: совершенно вдруг — меня осенило. Видно все это время, пока мой ангел не давал мне возможности даже подступиться к интересному делу, подсознание мое напряженно работало. И сейчас все невообразимо сложные — как он постоянно твердил мне — части этой головоломки внезапно стали на свои места, открыв моему взору до смешного простой путь ее решения.
— Галя, во-первых, я хотела попросить тебя быть моей свидетельницей, — начала я, сияя от восторга. — Что ты на это скажешь?
Она улыбнулась. — А что же я тебе скажу? От такого дела отказываться нехорошо.
— Вот и договорились, — кивнула я. — Во-вторых, Анатолий уже сам давно хочет с тобой познакомиться…
— Это почему? — насторожилась она.
— Да он уже со всеми близкими мне людьми повстречался — и с родителями, и с подружками университетскими — а с тобой все как-то не получалось, — объяснила я. У меня складывалось впечатление, что слова, нужные для воплощения в жизнь моего плана, находились сами собой. Главное — чтобы они потом не потерялись, когда мне придется ангелу о своей идее рассказывать. Ничего-ничего, сбить меня с этой мысли ему не удастся.
— Спасибо, — тихо сказала Галя.
— И потом, — продолжила я, — должна тебе сказать, что Анатолий — психолог. Он все твои страхи о раздвоении личности вмиг развеет.
— Ты, что, и об этом ему разболтала? — Она глянула на меня с ужасом.
— Ну, конечно же, нет, — возмутилась я. Ничего я ему не рассказывала — он сам обо всем узнал. — Но он намного лучше меня в таких вещах разбирается — лучше тебе его поспрашивать. И совершенно необязательно говорить, что дело тебя касается — может, ты в общем такими случаями интересуешься. Психология ведь у многих интерес вызывает.
— Да? — недоверчиво спросила она.
— Ну, конечно, — с уверенностью подтвердила я. — И, кстати, ты, по-моему, и сама со мной на прошлой неделе поговорить хотела. Или мне показалось?