Договорив, Тоша рухнул на свой стул, затем, спохватившись, заорал: «Горько» и с резким стуком поставил свой бокал на стол. Видно, руки от напряжения задрожали.
Я быстро встал — Татьяна меня опередила. Я с улыбкой наклонился к ней и негромко предупредил, что в случае дальнейшего самоуправства оставляю за собой право вмешаться. В ответ навстречу мне распахнулись глаза, в который… наконец-то!… вспыхнуло возмущение.
Дальнейшие тосты прошли без эксцессов. И с каждой минутой, с каждым произнесенным словом меня все сильнее охватывало чувство… торжества. Ну, конечно же, впереди нас ждут долгие-долгие годы нежности, любви и счастья — после всех-то преград, которые нам пришлось преодолеть! Что теперь-то может помешать нам — после того, как нам удалось заручиться поддержкой не только Татьяниного человеческого окружения, но и моего ангельского руководства? Особенно ясно я осознавал это, когда после каждого тоста поворачивался к Татьяне и видел то самое лицо, которое представлял себе во время нашего ночного разговора. Не держится на нем равнодушно-холодная маска. Слава Богу.
Постепенно поток торжественных речей распался на отдельные ручейки более частных разговоров. Я был бы совсем не прочь и дальше выслушивать описание нашего с Татьяной сияющего будущего, но и в таком повороте событий была светлая сторона. У нас тоже появилась возможность поговорить о чем-то своем. А потом и Галю с Тошей включить в беседу — чтобы не скучали.
И что бы вы думали? К нам тут же подсела Марина. И принялась живописать, перемежая светлые краски с темными, тот отдельный этап нашей долгой и счастливой жизни, который должен был пройти во Франции. Она, что, не видит, что пятерым на нашей части стола тесно? Татьяна, похоже, уловила мою мысль и… отправила Тошу с Галей танцевать.
Вот этого я уже стерпеть не мог. Раньше нас никто танцевать не будет!
Направляясь к танцевальной площадке, я слегка занервничал. А я умею танцевать? Ни разу ведь не пробовал! Ну и что? Плавать я тоже ни разу не пробовал — просто поплыл, и все. Да и потом — какая разница, где кружиться, делая шаг то вперед, то назад — на танцевальной площадке или в боксерском зале? А в этом я как раз всю ночь тренировался.
Оказалось, что разница все же есть. В первую очередь, в том, что на танцевальной площадке со мной кружилась Татьяна, а не Тоша. Вернее, начала кружиться. После второго же плавного поворота она остановилась, выставила руку ладонью вперед и выдавила из себя: «Сейчас… Голова… закружилась…». Вот — сколько раз я ей говорил, что отсутствие физических упражнений ни к чему хорошему не приводит! Сделав несколько глубоких вдохов, она обвила руками мою шею (Что, неужели совсем плохо? — подумал я, с готовностью обнимая ее за талию, чтобы подхватить, если она вдруг сознание терять начнет) и начала переступать с ноги на ногу, слегка поворачиваясь на месте.
Честно говоря, обнимающая меня за шею Татьяна прочно ассоциировалась у меня в голове с совершенно другой обстановкой… Вздохнув, я прогнал крамольные мысли прочь (Господи, сделай так, чтобы не больше двух часов осталось!) и буркнул, что неумение танцевать является вопиющим пробелом в образовании современного человека. С которым ангел-хранитель, призванный следить за тем, чтобы жизнь человека была яркой и полноценной, мириться просто не может.
Она тут же предложила мне потанцевать с Мариной. Я чуть не задохнулся. С какой стати я должен с Мариной танцевать, если у меня собственная жена (Ммм, хорошо звучит!) есть? Это кто здесь недавно о партнерстве говорил? Значит, что — как в делах, так мы — партнеры; а как танцевать — так нужно мне кого-то подсунуть вместо того, чтобы самой чему-то новому учиться? Если так уж нужно, я лучше со Светой потанцую. Если Сергей разрешит. Я бы на его месте не разрешил. Или с Людмилой Викторовной. Потанцевать на свадьбе с тещей — святой долг каждого мужчины. Заодно и попрошу ее ко мне на «ты» обращаться. Еще и Галя есть; она как ни как — свидетельница, не посторонний человек… Ладно, потом — с Мариной. Если не проголодаюсь. Или другие идеи в голову не придут…
Когда закончилась мелодия, под которую я танцевал с Галей, я с замиранием сердца глянул в сторону нашего стола… и не увидел там никого, кроме Татьяны. Замечательно. Марина занята, Татьяна сидит в одиночестве. Вопиющее безобразие. Мне не остается ничего другого, как снова пригласить ее на танец — чтобы опять на шее у меня повисла. А почему обязательно на танец? Можно выйти на улицу — свежим воздухом подышать. Кто сказал, что на лоне природы нельзя у человека на шее висеть? Особенно если на этом лоне то там, то здесь острые камешки вперемешку с колючками валяются? Валяются-валяются — босиком пойдешь, точно наткнешься. Там же, кстати, можно и к вопросу «Горько!» вернуться. По-настоящему. Без зрителей. Принцесса моя, правда, уже, по-моему, проснулась, но для закрепления эффекта…
Татьяне ни один камешек под ноги не попался. Мне тоже. Тщательно они, однако, территорию убирают. Мы медленно шли по траве. Взявшись за руки. До сих пор мы с Татьяной ходили либо отдельно, либо под руку, либо обнявшись. Когда она взяла меня за руку — доверчиво, как маленький ребенок — я даже про шею забыл. Такое новое, такое трепетное, такое… ошеломляющее ощущение. Она словно сказала — впервые в жизни: «Веди — я пойду следом»…
Я привел ее к озеру. Незаметно для себя. Там она, засмеявшись, ступила в воду — я ринулся за ней. Еще оступится. И потом — где гарантия, что дно озера работники ресторана тоже убирают? Она повернулась и пошла вдоль берега — я за ней. Она перемещалась неслышно — я почему-то шлепал так, что брызги летели во все стороны. Она подхватила руками платье… Господи, я же только просил, чтобы застолье не затягивалось — чтобы поскорее остаться с ней наедине, но после него! Зачем же меня так испытывать? А если я рухну под гнетом божественного доверия к моей выдержке — и, по случайному стечению обстоятельств, прямо туда, где глубоко? А там… (я пошарил ногой под водой)… фу, ил, кажется! Нет уж, сейчас мне потребуется твердая почва под ногами. Если поможет.
Я переставил Татьяну на берег, ступил туда вслед за ней, негромко сказал: — А вот теперь «Горько!» — и быстро ответил на свой собственный тост, пока она не начала мне рассказывать, что так — неправильно…
Очень даже правильно…
И она, по-моему, очень даже с этим согласна…
А, вот теперь моя принцесса действительно проснулась…
Честно говоря, хорошо, что мы на все предыдущие тосты не так отвечали — иначе не пришлось бы нашим гостям свое шампанское пить. А нам — есть.
Первое, что я увидел, когда мы вернулись в ресторан — Марина и Тоша склонились, голова к голове, над чем-то у него в руках. Я чуть не взвился. Да что же это такое? Мне, что, на минуту его оставить без присмотра нельзя? Мне, что, и домой их с Галей сопровождать, чтобы эта… женщина не выскочила откуда-нибудь из-за угла с большими, удивленными глазами: «Ах, какая неожиданная встреча!»? Мне, что, Гале каждое новое чудо техники покупать, чтобы этот болван от нее глаз оторвать не мог?
Мне вдруг очень захотелось подойти к нему и разбить то, во что он двумя руками вцепился, о его голову.
Я попросил Татьяну пойти и отвлечь этого технически озабоченного идиота от Марины, пока я с ее родителями поговорю. Мне действительно лучше остыть немного, прежде чем к Тоше приближаться.
Я подсел к Сергею Ивановичу и Людмиле Викторовне так, чтобы не выпускать нашу часть стола из поля зрения. Они слегка оживились при моем появлении.
— А, хорошо, что сам подошел, — сказал Сергей Иванович, опуская руку во внутренний карман пиджака и вынимая оттуда конверт. — Вы завтра рано уезжаете, так что держи сейчас. Жить вам будет где, а это — на еду и так… на всякие расходы.
— Сергей Иванович, ну, что Вы, в самом деле! — воскликнул я. — У меня есть деньги. — (Слава Богу, теперь хоть буду знать, сколько этих самых евро в поездку заказывать!).
— Ладно-ладно, — проворчал он. — Деньги у него есть. Я же сказал, что путешествие — это наш вам подарок. У тебя и так расходов было более чем достаточно. — Он сделал неопределенный жест рукой вокруг себя.
— Так что скажете, — улыбнулся я, — справились мы?
— Ну, в целом… — Они переглянулись.
— Вам не понравилось? — спросил я с упавшим сердцем.
— Да нет, не то чтобы… — задумчиво произнес Сергей Иванович. — Не совсем то, что мы ожидали, но получилось неплохо. Уютно как-то, по-семейному…
— И друг у тебя, Анатолий, забавный, — добавила Людмила Ивановна. — Молоденький такой — видно, первый раз свидетелем. Растерялся…
Да уж — насчет молоденького я бы, конечно, поспорил, да и теряться ему права никто не давал… Бросив быстрый взгляд на нашу часть стола, я увидел, что Татьяна опустилась, наконец, на стул рядом с Тошей. Чего она так долго копалась? Так, от Марины она его, по-моему, оторвала, но не от… а, так это мобильный! Нет, вижу, что без меня она опять не справится!
— Анатолий, мы, наверное, прощаться будем, — вновь подал голос Сергей Иванович. — Завтра все-таки на работу.
— Да нам тоже уже пора — машина через пятнадцать минут будет, — ответил я, глянув на часы. — Давайте все вместе и поедем. Пойду — Татьяну предупрежу, чтобы собиралась.
Получив, наконец, отличный шанс разогнать эту теплую кампанию, я подошел к ним и сказал, что нам самое время собираться.
Марина попросила у Тоши номер телефона. Консультация специалиста ей нужна — как же!
Бросив на меня отчаянный взгляд, он промямлил, что у него нет мобильного. Да? А тебе, милый, не кажется странным, что у столь увлеченного техникой человека нет самого распространенного нынче устройства? Почему у тебя его нет — ты не мог придумать? Что — бегать и прыгать ты, конечно, мастер, чего не скажешь о твоей находчивости? Опять мне тебя за уши вытаскивать?
Нацепив на лицо сочувственную усмешку, я сообщил Марине, что он буквально на днях уронил свой телефон в туалет и теперь присматривается ко всем аппаратам, которые ему в руки попадаются — новый себе подыскивает. Чтобы свернуть этот разговор, я напомнил ему, что мы и его с Галей домой… А где Галя? Я оглянулся вокруг — ее нигде не было видно.
— Ее… танцевать пригласили, — донесся до меня тихий, удрученный голос Татьяны.
Я глянул мельком в сторону танцевальной площадки и тут же увидел и Свету с Сергеем, и Галю — с каким-то совершенно незнакомым мне парнем.
Переведя взгляд на своего онемевшего коллегу, я мысленно заорал: — Ты чем здесь, кретин, занимался? Ты зачем сюда приехал? Ты же мне сам ныл, что не хочешь в видимость переходить, чтобы от нее не отвлекаться! Что, во вкус вошел? Тебе игрушку под нос подсунули — ты и забыл обо всем? Как ты можешь даже не знать, где находится доверенный тебе человек?
Он молчал. Лишь только голову все глубже в плечи вжимал. И начал приподниматься на своем стуле.
— Нет уж, теперь сиди и жди, — велел я ему. Скандала нам только не хватало!
Когда через некоторое время Галя вернулась к нашему столу, мне очень не понравилось оживленное выражение у нее на лице. Нет, выглядела она просто замечательно — глаза сияли, ямочки на щеках появились очаровательные — но вот то, что источником этого оживления послужило нечто… некто извне… Я снова обратился к Тоше, мысленно, конечно: «Вот смотри, идиот, смотри внимательно — вот то, чего ты должен добиваться! Чтобы она на тебя такими глазами смотрела, чтобы рядом с тобой улыбка с ее лица не сходила!».
В машине я крепко обнял притихшую Татьяну и продолжил инструктаж.
— Мы завтра уезжаем — некому будет тебе мозги вправлять, поэтому слушай и запоминай, как следует. Чтобы в мое отсутствие ты с Гали ни на секунду глаз не спускал! Чтобы рядом с Алешей спиной к компьютеру сидел! Чтобы вернул — любой ценой — ее интерес к своей дурацкой особе! — внушал я ему.
— Да понял я уже, понял, — буркнул он.
— Ничего ты не понял! — взвился я. — Отзовут тебя отсюда — ты и тогда ничего не поймешь! Скучно тебе с ней? А тебя сюда не развлекаться прислали! Твое дело — сделать так, чтобы ей с тобой не скучно было! А не интеллектуальный уровень свой повышать! Тебе все равно память почистят, когда домой вернешься!
— Да хватит уже! — взмолился он. — Мне и так хуже некуда, нечего меня добивать…
— А я только начал! — рявкнул я. — Имей в виду: контрольная комиссия тебе голову оторвет после того, как это сделаю я. Если останется, что отрывать. Я тебе — не отцы-архангелы; я твои доводы выслушивать не буду — с меня хватит того, что ты творишь. У меня на глазах. В общем, так: делай, что хочешь — но чтобы к моему возвращению ты у Гали в лучших друзьях ходил. И подружках. Я ясно сказал?
— Ясно, — коротко ответил он. Нет, вы посмотрите на него — он еще злиться будет!
Молчавшая до сих пор Галя вдруг предложила нам высадить ее около подъезда и отвезти Тошу домой. У меня сердце екнуло. Именно то, чего я боялся — глубоким оказался посторонний интерес, не хочется ей больше время тратить на бестолкового программиста.
Я сказал ей, что Тоша проводит ее — безопасности ради — до лифта, а мы пока его в машине подождем. И если я узнаю, что он на третий этаж взлетел медленнее, чем лифт туда доехал…
Дом у Гали был старый — лифт в нем располагался прямо рядом с лестничной клеткой. В которой между этажами находились окна. Увидев через несколько минут в окне между вторым и третьим этажом Тошу, отчаянно махнувшего мне рукой, я сказал водителю, что мы можем ехать.
Крепко прижав к себе Татьяну, я подумал: «Господи, благодарю тебя за то, что мне не нужно ее заново завоевывать!».
Глава 11. Другая жизнь
Франсуа и Анабель встретили нас в аэропорту. Увидев их сияющие лица в толпе встречающих, я поняла, наконец, почему он всякий раз расплывался в своей знаменитой улыбке при виде меня в аэропорту. Без них мы бы, наверное, добрый час выход искали. Там же я поняла, почему туристы с почти религиозным пылом сбиваются в кучку и следуют за сопровождающими, как привязанные. Их в поездке охватывает давно забытая детская боязнь потеряться в снующей туда-сюда толпе. Дыхание я перевела только лишь в тот момент, когда мы добрались, наконец, до их машины. Как они дорогу к ней в этой подземной парковке нашли — ума не приложу.
По дороге к столице мы болтали о том, о чем всегда говорят прибывшие с встречающими. Как прошел полет. Не задерживался ли рейс. О чем нас спрашивали на паспортном контроле. Долго ли мы ожидали багаж и сразу ли нашли его. И так далее. Кроме того, выяснилось, что наши гостеприимные хозяева решили устроить нам небольшую экскурсию по столице перед тем, как везти нас к себе домой. Из окна автомобиля — но все же, хоть краешком глаза увидеть все, о чем я столько слышала, читала и мечтала.
В город мы въехали с севера — и Анабель принялась помахивать рукой то направо, то налево, произнося названия, которые звучали знакомо. Только звучали — в лицо я так ничего и не узнала. До тех пор, пока мы не добрались до набережной. Дальше пошло лучше. Нотр-Дам, Понт Неф, Лувр, Орсэ, Конкорд, Инвалиды, мост Александра Третьего, Большой и Малый Дворец, Трокадеро и, конечно, напротив него — визитная карточка Парижа. Я думаю, даже называть не стоит. Я крутила головой во все стороны, чрезвычайно гордясь тем, что узнавала все эти места еще до того, как на них нам указывала Анабель.
Развернувшись возле статуи Свободы, мы вернулись назад, все также вдоль Сены, и свернули в Латинский Квартал. Проскочили мимо Сорбонны, Пантеона, скользнули вдоль Люксембургского сада (мой ангел долго еще от заднего стекла отклеиться не мог), глянули издалека на башню Монпарнас и… все. Что касается Монмартра, Анабель только рукой махнула: «А, это — вон там». Я подумала, что по приезде стоит все-таки обсудить с Мариной возможности более детального знакомства с городом моей давней мечты.
Когда мы покинули столицу, а также и ее бесконечные пригороды, первое, что поразило меня… ну, я думаю, и говорить-то вслух незачем, вы и сами догадались. Что, что? Дороги, конечно. Судя по скорости, с которой мимо пролетали всевозможные детали пейзажа, ехали мы очень быстро, но по движению машины это никак не ощущалось. Я даже подумала, что в описание моей застарелой нелюбви к машинам следует внести некую поправку: «Я не люблю ездить в старых машинах по плохим дорогам».