— Нет уж, ты мне ответь! — Она уставилась на меня тяжелым взглядом. — Тебе вместо Анатолия кого-нибудь навязывали?
— Да причем здесь вместо? — возмутилась я.
— Или только тебе счастливой можно быть? — продолжила она, не обращая на мои слова ни малейшего внимания. — А мне красивые, интересные, образованные не положены? Мне только на бестолковых мальчишек можно рассчитывать? Которым, к тому же, до меня и дела нет никакого?
— Галь, ну, что ты несешь, в самом-то деле? — в отчаянии завопила я. — Ну, хорошо… Если мы, к примеру, завтра с ребятами в кино пойдем, ты, что, откажешься? Только потому, что с нами Тоша пойдет?
— Конечно, откажусь, — с удивлением глянула она на меня, — если Денис пойти не сможет. Я лучше с ним это время проведу. А если сможет, тогда мне все равно, кто еще туда пойдет.
— Ну, вот и слава Богу! — старательно улыбнулась я. — Я ведь только об этом и говорю: чтобы ты на весь остальной мир глаза не закрывала, чтобы он у тебя был вместе с Денисом, а не вместо него.
— Ладно, — досадливо качнула она головой, — наверное, я тебя неправильно поняла.
Я промолчала. И больше к этой теме не возвращалась. Что-то мое вмешательство ничего хорошего Тоше не приносит. Вот и в видимость я его почти заставила перейти, а ему теперь расхлебывать. Мне уже начало было казаться, что общение с ангелами дается мне намного проще, чем с людьми, с которыми у меня вообще одна только роль хорошо получается — большого уха. А вот, оказывается, нет! А может, ангелы-хранители просто к людям слишком близки, потому мне и не удается им помочь? Или мне вообще активность противопоказана — разрушительная она у меня какая-то? Нет, нельзя меня пускать в ангелы-хранители! И в учителя тоже, а то я им такого насоветую… Наверное, это не моего ангела, а меня нужно в клерки, бумажки перекладывать. В эти… как он их называл — ангелы-снабжатели? Самое подходящее для меня занятие — выслушивать просьбы занятых живым делом коллег и оперативно удовлетворять их по мере поступления. По крайней мере, хоть разнообразной одеждой обеспечивать их буду…
Галя пару дней дулась на меня, но потом отошла. Наверное, потому, что Денис проявлял к нам все больший интерес. В смысле — ко мне и моему ангелу. И Галя, надо заметить, оказалась права: он умел найти подход к кому угодно. Даже мой ангел не мог устоять перед его обаянием и, плюнув на коллегиальность, пару раз согласился, чтобы Денис подвез нас домой. По дороге он оживленно расспрашивал Дениса о работе, семье, увлечениях. Денис охотно отвечал — причем так, что в разговоре находилось место и нам с Галей.
Оказалось, что Денис — юрист, работает в консультации и по долгу службы постоянно сталкивается со всевозможными проявлениями человеческих пороков. Что заставляет его особенно высоко ценить столь редко встречающихся ему достойных людей. Улыбка в сторону Анатолия и нас с Галей. С семьей ему тоже не очень повезло: родители его разошлись, когда ему было всего два года, и занялись своей личной жизнью, спихнув его бабушке. Которая умерла в его бытность студентом. Поэтому с созданием своей семьи он решил не спешить — с тем, чтобы жениться один раз и навсегда. Когда встретит настоящую женщину. Взгляд с поволокой в зеркало заднего обзора на затаившую дыхание Галю. С которой он вырастит хотя бы двоих-троих детей. Нет-нет, особую увлеченность работой он не одобряет, видя в ней только источник средств для обеспечения всего необходимого для своей семьи. Да и потом — его профессия не предполагает особо оптимистичный взгляд на жизнь; отдыхать душой он предпочел бы в кругу семьи.
Мой ангел продолжал расспрашивать его (вопросов о праве женщины на самореализацию почему-то не звучало), а я отключилась от разговора, вновь задумавшись. Черт побери, ведь он жизнь моих родителей описывает! И они вполне счастливы. Каждый из них смог дать другому именно то, что ему нужно. Может, и Гале как раз такая жизнь нужна? Как там мой ангел говорил — закопаться в пеленках и кастрюлях? Откуда такое презрение? Что плохого в том, что человек, вместо того, чтобы развивать свою уникальную личность, согласен жизнь положить на то, чтобы вырастить две-три других — не менее единственных и неповторимых?
С другой стороны, прислали же ей отцы-архангелы хранителя — значит, усмотрели они в ней что-то подходящее для себя. Анабель, вроде, говорила, что ошибок у них не случается… Ну и что? А если ей подвернулся шанс реализовать свою мечту после того, как она смирилась с ее невозможностью и попала в списки многообещающих кандидатов? Что же ей теперь и передумать нельзя? Где же пресловутая свобода человеческого выбора? Или она существует только до того, как человек попал в поле зрения великомудрых небожителей, а после — ни-ни, извольте следовать по выбранной дороге, свернуть с нее вам все равно не удастся: охранительная стража по краям стоит. А захотите увильнуть от приставленного к вам надсмотрщика, мы на вас… карателя напустим. Побеседовать. По душам. Чтобы другим неповадно было.
И это называется непринятие насилия? И после этого они нас еще и судят? После того, как заставляют прийти к ним, на это судилище? Фу, не хочу я вообще ни в какие ангелы! Пусть распыляют к чертовой матери — хоть мысли перестанут поедом меня есть! Они и так мне всю жизнь покоя не дают…
В то время у меня, кстати, не раз возникало ощущение, что я каким-то образом вернулась в прошлое — в ту часть своей жизни, которую я мысленно называла «до моего ангела». Мысли у меня в голове плодились, как кролики… Нет, те — хоть мягкие и пушистые. Скорее, как микробы в теплую дождливую погоду — с такими же печальными для здоровья последствиями. И поделиться ими мне было не с кем. Нет, ангел мой никуда не делся — просто он, по-моему, задался целью противоречить каждому моему слову.
Когда я заговаривала с ним о сложившейся ситуации… Он, кстати, все это время ограничивался вопросами по быту и пресловутым «Как ты себя чувствуешь?». Замечательный вопрос! Как на него отвечать прикажете? Хорошо — конец разговору; плохо — начало советам по немедленному улучшению морального и физического состояния. Так вот — когда я пыталась вызвать его на более серьезный разговор, он делал все от него зависящее, чтобы прекратить его как можно скорее. Следует отдать ему должное — весьма успешно.
Когда я высказала критику в адрес Тоши, он прозрачно намекнул мне, что я еще не доросла, чтобы судить ангела. Когда я рассказала… нет, начала только рассказывать ему о том, что попыталась поговорить о Тоше с Галей, он буквально накинулся на меня с упреками в том, что я не приношу Тоше ничего, кроме вреда, и поступаю вразрез со своими собственными советами. Ну и что — что вразрез? Во-первых, я их не себе давала; а во-вторых, когда это было? С тех пор ситуация уже десять раз поменялась! У меня даже сложилось впечатление, что это он запретил Тоше звонить мне. Ну, правильно — о чем же с бестолковым человеком говорить! А о Денисе он вообще высказываться отказался, кроме: «Интересный товарищ». Так это я и без него заметила!
Но, если на мои разговоры о других он еще хоть как-то реагировал (пусть кратко!), все детали его собственной жизни внезапно оказались под грифом «Совершенно секретно». От меня, разумеется. Начать хотя бы с того, что недели через две после нашего возвращения — по дороге на работу! — он, словно между делом, обронил, что отныне он и по средам работает. Оказалось, что кто-то из Марининых сотрудников порекомендовал его кому-то из друзей или знакомых, те поприсутствовали на его беседе… А вот раньше мне нельзя было об этом сказать? Даже если ему только в понедельник новую работу предложили — нужно было два дня молчать? Или меня это не касается? Впрочем, так у нас всего вторник и пятница для совместных обедов остались, которые все чаще проходили либо в перепалках, либо в мрачном молчании. Не говоря уже о выходных…
В другой раз он ни с того, ни с сего попросил у меня электронный адрес Франсуа. Зачем? — Нужно с Анабель связаться. Что-то случилось? — Нет, при встрече кое-что не до конца обсудили. Когда буквально через полчаса Анабель перезвонила ему, он — после двух-трех фраз — вышел из кухни. Ну, понятно — чтобы я не подслушивала. У меня уже не оставалось сомнений, что он решил таким образом пресечь любые мои попытки вмешиваться в его дела. Раз уж уговоры не помогли. И я сама не вижу, что только хуже делаю. Я дала себе слово начать на закате жизни всякие безобразия творить — в самом конце, перед смертью, чтобы не успеть компенсировать их случайно хорошими делами. Чтобы уже точно распылили. Не хочу я целую вечность — в мрачном молчании!
Когда в последних числах августа позвонила Светка с напоминанием о том, что лето вот заканчивается, а мы так больше и не выбрались к реке, хотя и собирались, я задумалась. В самом деле, хорошо было бы выехать куда-то для разнообразия — на люди. Не то, чтобы мы в отшельники превратились — вот и к родителям недавно на годовщину свадьбы ездили, и мой ангел вел себя там безукоризненно: улыбался, шутил, рассыпался в комплиментах, но на фоне его обычного в последнее время угрюмого молчания это выглядело так неестественно, что мне придушить его хотелось. На природе, однако, да и при девчонках он вряд ли комедию ломать начнет — они вмиг что-то неладное почуют. Пойдет себе с Тошей кувыркаться куда-нибудь, а я хоть поговорю с людьми по-человечески. Да и вправду — лето заканчивается, а с ним и сезон затишья; скоро работы будет выше крыши, и погода испортится, носа из дому не высунешь…
Вернувшись на кухню (у него хоть совести хватило не тащиться за мной в гостиную, чтобы подслушивать), я начала чуть не самый длинный за последнее время разговор с ним.
— Светка в воскресенье на реку зовет. Поедем?
— Ты хочешь?
— Почему бы и нет?
— Тогда поедем.
— Ты сможешь Тоше передать?
Он тоже, видимо, удивился длительности диалога — забыл даже, что мимику под контролем держать нужно.
Вскинул бровь. — А его тоже приглашают?
— Да. Я.
Пожал плечами. — Да ради Бога!
— И… тебе нетрудно будет предупредить его, что Галя с Денисом тоже, возможно, поедут?
Прищурился. — А это еще зачем?
— Затем, что нормальным людям нужно нормально общаться. А не забиваться в угол и волком оттуда на весь мир смотреть.
Поиграл желваками. — Да ну?
— Ну да, — отрезала я, разворачиваясь к выходу, чтобы направиться в ванную.
— Татьяна… — послышалось у меня из-за спины.
— Что? — повернулась я к нему, в полной готовности к очередным нападкам.
— Ничего, — ответил он, вновь опускаясь на табуретку.
М-да, прав был Лис: нет в мире совершенства — либо орет, но в охапку хватает, либо ни того, ни другого.
Встретились мы все, как и в прошлый раз, возле моего дома. Тоша сел в машину к Светке с Сергеем (Олежка, как только увидел его, так сразу и вцепился мертвой хваткой), мы — к Марине, Галя с Денисом ехали отдельно, конечно. Мой ангел предложил Марине пропустить их в середину нашей кавалькады, чтобы они, мол, случайно не потерялись; я же поняла, что он дает Тоше возможность прямого наблюдения за Галей через заднее стекло.
Не успели мы устроиться на месте, как Денис как-то незаметно сделался центром всей нашей компании. Он вытащил из машины два сложенных шезлонга, показал нам, как расположить подстилки, чтобы загар лучше ложился, помог Сергею установить мангал и, когда Олежка потребовал информации о пиратской подводной лодке, вызвался пойти в разведку. Олежка, правда, бросил на него критический взгляд, нахмурился и решительно заявил: «Не-а, дядя Толя», повелительно указав пальцем на моего ангела. Тот, не говоря ни слова, встал и отправился в воду. Денис снисходительно улыбнулся малышу и предложил Гале пойти и окунуться.
Когда они вернулись, он заботливо вытер ее полотенцем и протянул ей лосьон для загара, настаивая, что даже в конце лета очень легко — незаметно для себя — обгореть. Мой ангел, конечно, так быстро из воды не вышел — я сидела, следя за его движениями, и постепенно впадала в то состояние расслабленности и умиротворения, которого мне так не хватало все это время. Сергей уже пошел заниматься шашлыками. Тоша сидел, как и в прошлый раз, чуть в стороне, лениво пересыпая песок из одной ладони в другую и бросая время от времени короткие взгляды то в сторону реки, то в нашу сторону. Олежка устроился рядом с ним, неотрывно наблюдая за моим ангелом, и молчал, обхватив колени руками и положив на них голову.
Вот так и получилось, что все наше с девчонками внимание сосредоточилось на Денисе, чем он незамедлительно воспользовался. Он с удовольствием сообщил нам, что давно уже не помнит столь приятного времяпрепровождения в столь замечательной компании, совершенно непринужденно вовлекая в разговор всех присутствующих умелыми комплиментами. Галя сияла, отрывая от него глаза только лишь для того, чтобы бросить на меня торжествующий взгляд. У Светки на лице было написано то же обалдение, которое и я испытывала при первой встрече с этим романтическим супергероем. А я… вдруг заметила, что каждая его похвала сопровождалась коротким, но емким замечанием.
Возвращаясь после купания с Галей, например, он заметил, что мой ангел замечательно плавает, и добавил: «Жаль, что он тебя с собой не взял», наклоняясь за полотенцем, чтобы промокнуть Галю. Сообщив Светке, что ему еще никогда не доводилось встретить столь прекрасно воспитанного ребенка, он обронил: «Жаль, однако, что он еще недостаточно взрослый, чтобы оценить родительскую заботу», бросив многозначительный взгляд на Олежку, который, устав сидеть в неподвижном молчании, подставил Тоше ладошки, чтобы тот в них песок сыпал. Светка занервничала и сказала, что Олежке все равно нужно к обществу посторонних привыкать, поскольку осенью он пойдет в садик. Денис несказанно удивился и спросил, зачем подвергать чудесного ребенка опасностям всевозможных болезней, если у него есть такая прекрасная мать. Когда Светка объяснила, что ей пора возвращаться на работу, Денис сокрушенно покивал головой: «Да-да, конечно, я понимаю, если Сергею трудно самому семью содержать…».
Нет-нет, он никого не критиковал, но как-то сами собой появлялись мысли, что вот он-то умеет подметить мелочи, на которые другие и внимания не обращают. Подметить и придать им значение. Заметив, с каким сочувствием поглядывает на меня Денис, я почувствовала, как во мне вздымается раздражение. В самом деле, в прошлый раз мой ангел на руках меня купаться понес, а сейчас что — период ухаживания закончился, и можно меня на произвол судьбы бросить, развлекаясь в свое удовольствие?
О, выбрался, наконец — не слишком-то он торопился! Олежка тут же подскочил, схватил Тошу за руку и потянул его к воде. Тоша повернулся к Светке, спрашивая взглядом разрешения. Светка нахмурилась, переводя нерешительный взгляд с Тоши на реку, и затем на Дениса. Мой ангел, подойдя к нам, тихо сказал ей: — Света, не волнуйся, ты же помнишь, как он с детьми обращаться умеет. — Неожиданно его поддержал Денис, уверяя Светку, что в Тошином возрасте ребята еще с удовольствием играют с детьми, но уже в состоянии чувствовать определенную ответственность. Мой ангел скрипнул зубами, но ничего ему не ответил. Светка успокоилась.
Мой ангел сел рядом со мной и негромко спросила: — Все в порядке? Может, окунуться хочешь? — и в глазах его, где-то в самой глубине, вдруг мелькнула призрачная тень моих любимых херувимчиков. Я покачала головой — мне вдруг так стыдно стало. Ведь сама же хотела, чтобы он плавать пошел, и подольше, чтобы оставил меня в покое на некоторое время — и за это же на него и злюсь? Терзаясь муками раскаяния, я ткнулась лбом ему в плечо. Он вздрогнул и как-то нерешительно похлопал меня по руке, лежащей у меня на колене. Я мгновенно перевернула ее ладонью вверх и переплела свои пальцы с его, крепко сжав их. Он долго и внимательно изучал эти две наши руки, потом поднял их и прижался к ним щекой, закрыв глаза.
Вот не могла Светка раньше позвонить со своим приглашением!
Денис уже всецело завладел ее вниманием, рассказывая ей, что, с его точки зрения, мужчина, которому женщина сумела подарить ребенка, должен жить только для того, чтобы она каждый день просыпалась и засыпала счастливой. В уютном, всем обеспеченном гнезде. Мой ангел вдруг напрягся, открыл глаза и принялся играть желваками. Проследив за его взглядом, я удивилась — он, что, в первый раз заметил, что Галя от своего принца на белом коне глаза оторвать не может? Правда, такого обожания я за ней раньше тоже не замечала…
— А зачем же в гнезде ее запирать? — поинтересовался вдруг мой ангел, словно не в силах больше сдерживаться.
Галя бросила на него надменный взгляд, Светка — сбитый с толку, Денис — снисходительный.
— Поверь мне, Анатолий, я лучше вас всех знаю, сколько мерзавцев вокруг нас находится, — проникновенно произнес он, — и мне кажется, что лучше оградить от них дорогого тебе человека.
Светка несколько раз потрясла головой и сказала: — Марина, по-моему, твоего полку прибыло.
До меня вдруг дошло, что Марины давно уже не слышно. Она все это время сидела рядом с нами, откинувшись на руки и подставив лицо солнцу, но оказалась единственной, кроме Олежки, на кого не подействовали чары Дениса. Или она вовремя от них отключиться успела.
Сейчас же она открыла глаза, повернула голову к Светке и лениво отозвалась: — Вряд ли.
Денис с любопытством переводил взгляд с Марины на Светку, пока последняя не объяснила ему: — Да вот Марине в жизни тоже на всяких придурков везет.
— Да? — заинтересовался он. — По работе или вообще?
— Вообще, — ответила Светка в то же самое время, как Марина бросила: — По работе.
Все рассмеялись — даже мой ангел коротко хрюкнул.
— А где ты работаешь? — продолжал расспрашивать Денис.
— Туризм, — коротко ответила Марина.