— Фокс действительно очень благодарен за спасение, клона, можно сказать, от сердца оторвал, — закончил Стефан рассказ. — Операция прошла успешно, но…
— Что «но»? — уточнил я, с сердито отмечая поднявшийся после этих слов страх.
— Да не, все нормально, — поспешил успокоить меня Страж. — Все медики нормально сделали, уровень контроля тела у тебя хороший, еще пара дней, говорят, и можно вставать.
— Но? — нажал я.
Тоже мне, мальчишка! Будет вокруг да около ходить! Да я столько в своей жизни видел, что ему и в голову не придет! Да я на Велеса Кивеского ходил, московский Стол Крови штурмом брал — что меня может напугать?
— Ты негр, — сообщил Страж.
Не выдержал и совершенно по-мальчишески прыснул, после чего на всякий случай еще и отступил на пару шагов.
— Что?
Дошло до меня не сразу, а граничник уже торопливо пояснял.
— Понимаешь, это же клоны. В смысле, копии. Их же с кого-то копируют, верно? А оригиналы тут кто?
— Негр?
— В смысле, черный, как все тут. Ну, не прям черный-черный, Фокс все-таки тебе своего личного клона отдал, а он как-никак мулат. Ты сейчас молодая версия местного президента, так что медики тебе небольшую пластиковую операцию еще сделали, чтобы потом проблем не было.
Я прикрыл глаза и рассмеялся. Сперва хрипло, закашливаясь с непривычки, но искренне, хоть и горько. Боже мой, вот ведь пацан-то еще! Уже под тридцать лет, не каждый Страж до таких годов вообще доживает, но этот еще умудрился сущим мальчишкой остаться. Суровый и безжалостный к врагам Церкви и рода человеческого воин, а ума, как у майского жука!
— Оли, ты свихнулся? — с опаской уточнил Стефан. — Ты сразу скажи, не держи в себе. Пока не поздно, может там еще какое вмешательство требуется?
— Стефан Дуров, ты редкостный идиот! — сообщил я, когда приступ смеха прошел.
Какая разница какого цвета кожа у моего тела. Не имеет никакого значения, как выглядит мое (мое!) новое лицо. Среди всех озвученных бывшим подопечным новостей, только одна имела смысл. Я снова жив.
И это было серьезной проблемой.
— Почему это? — последнюю фразу я произнес вслух, и Стефан тут же на нее среагировал. Аббатство, не стоило! Это моя проблема, нечего в нее еще и парня впутывать.
— Теперь ты лишился множества преимуществ Стража и приобрел напарника, который еще долгое время будет мало на что способен, — соврал я воспитаннику. — Управление наноботами, диагностическими программами теперь будет идти в автоматическом режиме. И, если случится какой-то сбой, я не смогу оперативно на него отреагировать. Придется ложиться на диагностику.
— Переживу! — беспечно отмахнулся воин.
Но я лгал. Дело было вовсе не в этом. Да, про контроль ботов и программ я все верно сказал, но и Стеф прав — с этим довольно легко смириться. Подсветку целей, опять же, я не смогу осуществлять как раньше. Кстати, а дронами я по-прежнему могу управлять? Это может нивелировать недоступные теперь возможности…
Стоп! Ты же понимаешь, Оливер, что просто пытаешься похоронить вопрос под грудой пустых рассуждений? Ты же знаешь, в ЧЕМ проблема, верно?
Я знал, да. С самого начала, с того момента, как осознал, что оцифрованную личность умершего много лет назад воина поместили в живое, пусть и выращенное искусственно, человеческое тело. И вовсе не как придаток — полноценным хозяином.
«А ты, получается, к Господу не попал?»
Фраза всплыла в памяти неожиданно, хотя нельзя не признать — к месту. Этот вопрос своему наставителю задал Страж, потерявший память взрослого человека и сделавшийся мальчишкой одиннадцати лет от роду. Напуганный произошедшим, ничего не понимающий, но очень любознательный.
В самое, что называется, яблочко. Тогда абсолютно уверенный в том, что говорю, я ответил, что это не так. Что наставитель — это тень личности умершего человека, запись его голоса, мыслей и жизненного опыта. Теперь, получив в полное распоряжение новое тело, я уже не был так в этом убежден.
Или ничего не изменилось, и я накручиваю себя только потому, что ранее бывший холодным и отстраненным разум попал под власть биохимии человеческого организма? И я по-прежнему не человек, а память о нем, настоящий же давным-давно обретается, хочется в это верить, в раю.
Но я мыслю. Я сомневаюсь. Я задаю сам себе вопросы о бытие и смысле его, чего никогда в статусе личного наставителя Стефана Дурова не делал. Господь милосердный, да мне и в голову такое прийти не могло!
Зато сейчас накрыло так, что хоть волком вой или по кругу с криками ужаса бегай. Человек или тень человека? Голос или его запись на цифровом носителе. И наконец — душа? Не исторгло ли ее из жизни вечной и не забросило ли обратно в это тело? Иначе с чего мне вообще об этом думать.
— Химия, — вслух произнес я. — Просто химия. Не о чем волноваться.
Поймал полный недоумения взгляд граничника, ухмыльнулся — надеюсь, что эта гримаса была воспринята им именно так — и попытался сесть. Но смог поднять корпус лишь градусов на двадцать пять-тридцать, дальше не давали ремни, которыми тело было закреплено на ложе.
— Ты далеко собрался, старче? — совсем по-мальчишески хихикнул Стеф. — Забыл уже, что я тебе говорил? С координацией у тебя все еще полный швах, вставать крайне не рекомендуется, а то сам себя зашибешь. Пара дней постельного режима, даже не спорь. А уж потом мы соберемся с силами и найдем способ свалить с этой, прости Господи, станции!
А может, так даже лучше? Стефану не помешает напарник, который не только словом, но и делом помочь может. И встать рядом, плечом к плечу, и руку протянуть. Да что там говорить, вдвоем и по пустошам ходить не так скучно, хотя, если уж совсем честно, мне никогда это скучным не казалось.
Интересно, если бы технология клонирования тел сохранилась на Земле, святые отцы разрешили бы ее или объявили запретной? Или, более того, не стали бы они клепать армии бессмертных воинов Церкви, которые после гибели в бою снова бы вставали в строй, сохраняя при этом все навыки и умения. И, главный вопрос, как эти самые иерархи воспримут теперь меня, когда мы вернемся на Землю?
Радует, что даже в мыслях я произношу «когда», а не «если». Это хорошо, позитивный настрой, без него много не навоюешь.
— А что говорит наш президент, которого мы спасли от лютой смерти? Каковы шансы найти способ вернуться домой? Помнится, этот разговор с ним мы так и не довели до логического конца, сектанты помешали. И, кстати, сколько я отсутствовал?
Я намеренно сосредоточился на разговоре о нашей ситуации, чтобы разум меньше заострялся на моем нынешнем статусе. Не хотелось свихнуться под лавиной наполненных самыми разными эмоциями мыслей.
— Пять дней, — отвечать на вопросы Стеф решил с конца. — И нет, ничего за это время судьбоносного не случилось: демоны не вышли из стен, а их слуги не стали штурмовать подземные этажи станции. Я провалялся без сознания около часа, потом еще столько же в медблоке. Свободное время, пока тебя возвращали к жизни, мы с Гринем как раз занимались тем, что пытались выяснить у Фокса его возможности. И скажу тебе сразу: более увертливого сукиного сына я в жизни не встречал! Вот уж насколько наши иерархи умеют тень на плетень наводить, но до здешнего президента им расти еще и расти! Что значит потомственный политик. Или даже — долгоживущий. Я не исключаю, что он уже далеко не первый свой жизненный срок разменивает. Ну, учитывая личных клонов.
— То есть никакой новой информации?
— Кое-что он все же обронил, и вряд ли случайно, — усмехнулся Страж. — Обмолвился, что есть где-то на станции некая секта, которая в противостоянии верхних и нижних этажей не участвует. Какие-то «осознавшие», вроде того. Демонам не служат, с верхними почти не контачат, но и с нижними дружбу не водят. Себе на уме, в общем, ребята. Непонятно, как демоны такое допустили, но вроде они из потомков администрации станции.
— Возможно, у них есть допуск к программным алгоритмам, которые могут запустить уничтожение комплекса, — предположил я. — Демоны же не хотели, чтобы кормушка, исправно поставляющая в ад свежие души, сломалась, решили их не трогать. В сущности, с подземниками они поступили точно так же. Фокс ничего не говорил, как на них выйти?
Полностью сосредоточившись на новой задаче, я перестал наконец есть себя поедом, превратившись в прежнего наставителя. Вполне рабочий, к слову сказать, механизм, противостояния гормональным штормам физического тела.
— Туманные намеки на то, что у него такая возможность имеется, но обсуждать это он будет после того, как мы договоримся о сотрудничестве.
— Его предложение уже обсуждали? — меня неприятно резанула даже возможность того, что Стеф с Гринем приняли решение, не посоветовавшись со мной.
«Химия! — напомнил я себе. — Это просто химия!»
— Обсуждали, — подтвердил Страж. — Но без тебя решать не стали. Ты, хоть и нудный старикашка, но член команды, да и мозгами не обделен.
— Так чего ты ждешь тогда, мальчишка? — у меня даже получилось изобразить на лице сердитую гримасу. — Выкладывай, какие условия?
Глава 14
Фокс хотел развязать войну с корпами. Не за «земли» и ресурсы, а в качестве политической платформы на выборах. Он не хотел завоевывать людей наверху, а нижних и не думал переселять наверх. Но он отчетливо понимал, что, если происходящее нельзя предотвратить, его нужно возглавить.
Действующему президенту нужно было чем-то отвечать на вызов Манты, ведь ее кампания была построена именно на этом: свобода передвижения по всей станции и справедливое распределение благ. Сейчас большая часть ресурсов, добываемых дронами и автоматическими станциями, согласно договору с демонами поставлялась жителям верхнего уровня, а нижним оставался необходимый минимум, чтобы без шика выживать. Да и тот делился не поровну. Для того, чтобы еды у всех было в достатке, говорила она, подземники должны были перестать снабжать ею корпов. Или снизить объемы поставок.
Естественно, на такие лозунги народ не мог не ответить поддержкой. Понемногу, но неотвратимо, как паводок по весне, к лагерю Манты стали присоединяться те кластеры, которые традиционно считались фундаментом консервативного лагеря, то есть во всем поддерживающие действующую власть. Всем хотелось работать меньше, а есть больше, планировать жизнь дальше, чем на день вперед, и чувствовать себя кем-то более значимым, нежели обслуживающий персонал.
Переломить предложенный своей слепой противницей сценарий Фокс не мог, даже если бы решился ее убить. Идея уже повисла в воздухе и ждала лишь реализации. Не сделает этого Манта — не важно! Выборы раз в четыре года, и новый кандидат в президенты учтет все ошибки своего предшественника и сможет победить. Рано или поздно.
Поэтому местный царек и решил действовать на опережение. И даже зайти дальше, чем предлагала его оппонент. Если просто снизить объемы поставок продовольствия наверх, думал он, корпы могут прийти и потребовать принадлежащее им силой. Пусть людей наверху меньше, чем подземников, пусть они разобщены, но зато у них есть маги, которых у жителей нижних уровней никогда не имелось.
Кстати, Фокс рассказал о жрецах Астерота, и это почти все в их поведении объяснило. Магическая сила, дарованная высшим демоном, всегда делилась на трех человек: мастера проклятий, адепта протекции и разрушителя. Каждый из них был очень силен в своем направлении, но имел и изъян. Например, разрушитель не был способен защищаться, а ведьма — так я называл мастера проклятий во время боя — не мог пользоваться атакующими заклинаниями. Протектор же умел только защищать себя и окружающих от магического и обычного урона.
Собравшись вместе, трое колдунов могли натворить много страшного. Нам серьезно повезло, что в подземные коридоры спустились лишь двое. Будь с ними разрушитель, а именно его мы прикончили, сорвав жертвоприношение наверху, все могло закончиться гораздо печальнее. И тогда бы нам точно не удалось отделаться так легко.
Уязвимость эту в своих жрецов Астерот заложил специально, чтобы получившие его проклятый дар люди всегда чувствовали свою неполноценность. Более того, с каждым лунным периодом сила их уменьшалась, а чтобы она снова текла полноводной рекой, им требовалось совершать жертвоприношения, называемые Благодарным Подношением.
Эту слабость Фокс и намеревался использовать. Он планировал ударить первым, обезглавить несколько корпораций, возложить ответственность за нападение на соседей и заставить воевать их друг с другом. Тогда, если все сделать правильно, никто из демонопоклонников не пойдет вниз — будут слишком заняты собой. Если повезет, то они и снижение поставок продовольствия не заметят.
Потом, когда до них дойдет, будет уже поздно. И раньше разобщенные, они не смогут накопить достаточно сил для удара по подземной «империи», да и просто побоятся совать свой нос в незнакомые коридоры. Попытки, конечно, предпримут, но…
Слушая Стефана, я отмечал про себя, что план президента даже в некоторой степени изящен. И имеет неплохие шансы быть воплощенным в жизнь. Да и наша роль в нем понятна — белокожие, хорошие бойцы, один из них еще и маг. Как отказаться от такого подарка судьбы?
— А нам, значит, предстоит стать наемными убийцами? — спросил я у Стефа, когда он закончил излагать суть предложения Фокса.
— Скорее, руководителями диверсионного отряда, — уточнил тот. — Полномасштабная война ему не нужна, достаточно стравить враждующие корпорации друг с другом. Но да. Когда ты сказал, я понял, что твоя формулировка точнее. Именно наемными убийцами.
— Неглупо, — резюмировал я. — Может сработать.
И видя, как удивленно распахнулись глаза подопечного, поправился:
— В случае, если мы сочтем это приемлемым. Ты же помнишь, что я стараюсь размышлять без эмоций, основываясь только на фактах и логике.
«Если бы это еще было правдой!» — закончил я уже про себя.
— Моральный аспект, ты, наставитель, оставил за бортом рассуждений? — неверяще уточнил Страж. — Стать причиной гражданской войны, в которой погибнет множество людей, ты считаешь приемлемым? Нет, ну ладно Гринь, нехристь за возвращение домой тут всех готов на атомы распылить вместе со станцией! Но от тебя, Оли, я такого не ожидал!
И правда. Ляпнул и только сейчас понял, как глупо вышло. Да еще и попытался замаскировать свой провал под отстраненность бездушного механизма. Я же был Стражем, подобное решение неприемлемо для меня при любых обстоятельствах! Мы не инквизиторы темного средневековья, которые считали убийство и геноцид допустимой мерой, мол, душа бессмертна, стоит ли так переживать за тело?
Это все гормоны. Я просто еще не научился по-настоящему ясно мыслить. Мечусь из крайности в крайность: от самокопания и уничижения до людоедской безжалостности настоящей машины.
— Стеф… — начал было я, но замолчав, не зная, что ему сказать.
Мысли были путаными, противоречивыми и ни одна из них не делала чести Стражу: ни мне прошлому, ни сегодняшнему. Что я собирался произнести? Что корпы и так уже отдали свои души аду и нам их не спасти? Или что все население станции так или иначе заключило договор с демонами? Одни подрядились служить, другие — не вмешиваться. Или, например, про то, что мы не миссионеры, а случайно попавшие сюда беглецы?
Но… Насколько случайно мы здесь оказались? Насколько вообще в жизни любого человека, а уж посвятившего себя служению Господу особенно, могут возникать случайные события? Не согласно ли плана Творца мы оказались здесь? Да, Он старается без необходимости не вмешивается в жизнь своих детей, именно поэтому, в отличие от могущественных служебных духов, нам дарована свобода воли. Не вмешивается, но помогает, когда избранный путь угоден Ему. Или, по меньшей мере, испытывает — как мы проявим себя в этих обстоятельствах?
— Мне надо подумать, Стефан, — наконец произнес я. — Хорошенько подумать. Молчи, я не хочу слышать мальчишеского «да чего тут думать, Оли!». Тут есть над чем поразмыслить…
Его лицо, только что возмущенно-решительное, вдруг обмякло. Он кивнул, буркнул «думай», повернулся ко мне спиной и направился к выходу. Остановившись в дверном проеме, он, не оборачиваясь, сказал:
— Если честно, Оли, от этих мыслей у меня уже весь мозг в синяках. Кручу их, кручу, а все без толку. То думаю, что души местных и так уже погублены, а потом про то, что не нам решать, кто будет спасен, а кто проклят. С другой стороны — так ли случайно мы тут оказались?..