Впрочем, Гарри нашел себе новое занятие после того, как сова принесла ему письмо от Седрика Диггори.
«Считай это запоздалым подарком на Рождество, — писал Седрик. — Для работы в Министерстве нужны хорошие результаты экзаменов, а подготовка к ЖАБА отнимает слишком много времени. Знаю, у тебя самого скоро СОВ, но до меня дошел слух, что в следующем году будут организованы игры между школами, и для них тебе неплохо было бы набраться капитанского опыта. Я, конечно, помогу тебе на первых порах, но значок должен носить ты...»
К письму прилагался капитанский значок и пятьдесят восемь листов с тактическими схемами, часть из которых, судя по их виду, была нарисована еще во время первого в мире чемпионата 1473 года. Гарри, слегка ошалевший от свалившейся на него ответственности, тут же с головой погрузился в свои новые обязанности, и Элин окончательно заскучала.
Впрочем, сразу же после возвращения в школу Элин остро пожалела о том, что не ценила драгоценное время отдыха, пока оно у нее было. По всем предметам изучение нового материала теперь дополнялось повторением предыдущих тем, начиная с первого курса. Занятий стало больше, а количество и объем домашних заданий выросло вдвое.
Особенно тяжело приходилось ребятам на уроках профессора Каркарова. В первый же день тот в пух и прах разнес методику преподавания всех своих предшественников, обозвал Грюма тупым солдафоном, а Блэка — дилетантом, велел выкинуть все одобренные Министерством учебники по защите и раздал студентам списки литературы, в которых ребята не нашли ни одного знакомого названия.
— Махать палочкой и прыгать вокруг соперника способна любая обезьяна, — безапелляционно заявил профессор. — Темные искусства... настоящие темные искусства — это не обмен сильными, но бесполезными ударами, но прежде всего тонкий расчет и терпение. Лишь идиоты бросаются в бой, не изучив предварительно вражескую защиту и не подобрав нужный набор заклинаний. Лучшие же из темных магов вовсе не встречаются со своими врагами лицом к лицу, но насылают на них проклятия, от которых невозможно защититься и которые нельзя обнаружить, пока они не подействуют.
Каркаров обвел взглядом раскрывших от восторга рты студентов и ухмыльнулся.
— Учить вас такому я, конечно же, не буду...
По классу пронесся легкий стон разочарования.
— ...но я покажу, как вас могут атаковать и как вам следует защищаться. Сегодняшняя тема — сглазы. Вы! — он ткнул пальцем в Гарри. — Чем сглаз отличается от проклятия?
— Эм-м-м... он слабее? — предположил Гарри.
— Чушь! Записывайте: сглаз — это проклятие, не имеющее вербальной формулы, но требующее зрительного контакта и четко оформленного представления результата. Сглазы делятся на обычные и сложные, обычные не требуют палочки и накладываются за доли секунды...
Патронус в виде лани, ворвавшийся в класс через закрытую дверь, не дал ему закончить.
— Кабинет директора, сейчас же, — произнес он голосом Снейпа. — Нужна помощь по вашей докторской диссертации.
Каркаров нахмурился.
— К следующей пятнице напишите два фута о сглазах, — бросил он, выбегая из класса.
Студенты, недоуменно переглядываясь, принялись собирать вещи.
— Странно, — сказал Гарри. — Что могло произойти такого, что потребовалось срывать Каркарова с первого же урока?
— И почему его к директору вызвал профессор Снейп, а не сам Дамблдор? — добавила Элин. — Гермиона, ты случайно нигде не читала, по какой теме Каркаров писал докторскую? Гермиона?
Но Гермиона не отвечала. Закинув тетрадь в сумку, она так и осталась стоять, глядя в одну точку и не реагируя на окружающих.
— Что-то случилось?
— Ничего, — тихо ответила Гермиона. — Я просто... нет, ничего.
Это, очевидно, было не так, но Элин, внимательно посмотрев на подругу, решила пока не настаивать.
16 января 1996 года
В тот день места Дамблдора, Каркарова и Снейпа во время обеда и ужина оставались пустыми, а уроки зельеварения и защиты во второй половине дня были отменены. Однако на следующее утро все, казалось, пришло в норму — Дамблдора видно не было, но он в последние месяцы вообще редко выходил в Большой зал. А вот оба профессора появились за завтраком и затем вели свои занятия как ни в чем не бывало. Прочесть что-то по их лицам было невозможно, впрочем, яркое выражение эмоций не было характерно ни для Каркарова, ни для Снейпа.
Дамблдор появился за преподавательским столом лишь спустя несколько дней, при этом выглядел очень уставшим и держался как-то неестественно. Он не притрагивался к еде, почти не разговаривал с преподавателями и лишь наблюдал за учениками, причем на его лице больше не было заметно обычной благодушной улыбки. Даже очки-половинки, казалось, потускнели.
Элин, впрочем, не обращала на странное поведение директора никакого внимания. Гораздо больше она волновалась за Гермиону. За неделю та едва перемолвилась с друзьями парой слов, не избегая их, но и не отвечая на расспросы. Она перестала тянуть вверх руку на уроках, а когда ее спрашивали — отвечала очень коротко и порой невпопад, что было для нее, мягко говоря, нехарактерно. Записывая лекции и делая домашнюю работу, Гермиона не раз замирала, не мигая и глядя в одну точку, словно пытаясь разглядеть что-то, невидимое окружающим. При этом все попытки выяснить, что же с ней не так, Гермиона упорно отвергала, настойчиво повторяя лишь, что с ней все в порядке и не о чем беспокоиться.
Спустя неделю терпение Элин иссякло.
Вечером шестнадцатого января профессор Синистра, воспользовавшись ясной погодой, выгнала пятикурсников на астрономическую башню для наблюдения за спутниками Сатурна. Элин, как всегда, стояла рядом с Гермионой и, когда урок подошел к концу, намеренно замешкалась, складывая в сумку свои записи.
— Вас ждать? — спросил ее Гарри.
Элин покачала головой и взглядом указала на Гермиону. Гарри понимающе кивнул и направился к выходу.
— Гермиона, помоги, пожалуйста, — попросила Элин. — То ли я дура, то ли у меня лишний спутник образовался. Посмотри сама, вон там, рядом с Энцеладом.
Гермиона посмотрела на нарисованную Элин карту, затем прильнула глазом к ее телескопу. Элин зашла к ней за спину, вытащила из рукава палочку и коснулась ее сумки, стараясь как можно аккуратнее подрезать нитки. Шов разошелся, и все содержимое сумки вывалилось на пол. Гермиона ойкнула.
— Я помогу! — воскликнула Элин, бросившись ловить разлетевшиеся листы пергамента.
Когда она поймала последний лист, успевший отлететь к самому краю башни, и вернулась к Гермионе, та так и сидела на корточках, пытаясь починить порванную сумку. На площадке кроме них уже никого не было.
— Репаро, — произнесла Элин. — Гермиона, что с тобой? Ты знаешь это заклинание еще с первой поездки на Хогвартс-экспрессе.
— Забыла, — безучастно сказала Гермиона, поднимаясь на ноги.
— Ты никогда ничего не забываешь.
Гермиона подхватила свой телескоп и попыталась пройти к выходу, но Элин встала перед ней, взяла ее за плечи и посмотрела в глаза.
— Поговори со мной, — сказала она. — Герми, пожалуйста, я же вижу, что тебе плохо. Я хочу помочь.
— Все нормально... — Гермиона вдруг всхлипнула. — Нет, я ужасная! Все совсем ненормально, Эль, просто я... ты не можешь помочь, я сама...
Элин осторожно обняла Гермиону, изо всех сил стараясь сохранить стену, которую она выстраивала между собой и своими чувствами. Получалось плохо.
— Не держи в себе, — попросила Элин. — Что бы это ни было, мы справимся. Я знаю, я ведь... Я твоя лучшая подруга.
Она хотела сказать: «я ведь люблю тебя», хотела обнять подругу еще крепче и поцеловать ее, но это лишь еще больше усложнило бы ситуацию. Все, на что она решилась — это прижать голову Гермионы к своей груди и осторожно провести ладонью по ее волосам.
Гермиона стояла, не шевелясь и не делая попыток освободиться.
— Я стерла память своим родителям, — сказала она наконец. — Я пыталась их уговорить уехать в Австралию, но они... они не понимали, какая опасность им грозит, они же просто люди... Все каникулы мы ругались, и я... Я спросила профессора Дамблдора, и он пришел к нам... Он мог сделать все сам, но я сама... Я должна была... Теперь они меня совсем не помнят...
Она сглотнула комок.
— Тише, тише... — Элин продолжала гладить Гермиону. — Скоро все закончится, ты их расколдуешь.
— Я... боюсь, что не смогу, — всхлипнула Гермиона.
— Чтобы ты да не смогла? — Элин чуть отстранила от себя Гермиону и посмотрела ей в глаза. — Мисс Грейнджер, вы же лучшая ученица этой школы, как вы можете говорить такие глупости? Вы непременно справитесь! Я это точно знаю.
— Правда?
— Правда, — твердо ответила Элин. — Это я тебе говорю как лучшая ученица профессора Трелони... Ну вот, уже улыбаешься...
— Кхе-кхе.
Это звучало так похоже на покашливание Амбридж, что Элин и Гермиона буквально подпрыгнули на месте от неожиданности. К счастью для них, это была всего лишь Панси Паркинсон.
— Если собрались целоваться, так уж начинайте, — сказала она. — Тут, между прочим, холодно.
— Мы не... — Гермиона поспешно отстранилась от Элин. — Извращенка! Мы просто разговариваем!
— Ага, ага, — хохотнула Панси. — А то я не видела, как вы тискаетесь... Но раз целоваться не будете, то тебе, Грейнджер, пора в кроватку, а нас с Элин ждет патруль... а потом тоже кроватка, но нам вдвоем в ней будет веселее, чем тебе... Правда, Эль?
С этими словами она отстранила Гермиону, ухватила Элин одной рукой за попу, а другой за шею и впилась в ее губы.
— Какого хрена ты творишь! — Элин вырвалась из объятий Панси.
— А что такого? — удивилась та. — До сих пор тебе нравилось...
— Ты просто... — Элин задохнулась от возмущения. — Герми, честное слово, я... Герми?
Тех нескольких секунд, пока она препиралась с Панси, хватило Гермионе на то, чтобы исчезнуть.
— Все нормально, — спокойно сказала Панси. — Сейчас она немного поревнует, а потом сама к тебе в объятия прыгнет, вот увидишь.
— Ты... — Элин посмотрела на безмятежное лицо Панси, вздохнула и отвернулась. — Я на тебя даже сердиться не могу. У тебя эмоций, как у носорога.
— Это типа оскорбление? — Панси пожала плечами. — Неудачное. Мой патронус — носорог.
Она снова пожала плечами, подошла к парапету башни, перегнулась через него и посмотрела вниз.
— Никогда не думала об этом?
— О чем? — Элин встала рядом с Панси.
— Как просто можно все закончить, — пояснила Панси. — Мы тут бегаем, суетимся, переживаем... как же глупо! Один прыжок, пара секунд страха и все проблемы решились сами собой, а какие не решились — тебя уже не беспокоят...
— Но это ведь не так, — чуть помедлив, ответила Элин. — Смерть не решает проблемы, просто перекладывает их решение на плечи живых... Впрочем, если ты хочешь прыгнуть, то валяй. Только дай мне минут десять, чтобы убраться отсюда подальше и обеспечить себе алиби. Я не хочу угодить в Азкабан за твое убийство... ну, по крайней мере, если я на самом деле тебя не прибью, чего мне порой очень хочется.
— Откровенно говоря, психолог из тебя так себе, — хмыкнула Панси.
Некоторое время девушки стояли рядом, разглядывая мерцающие вдалеке огоньки Хогсмида.
— Я по твоей милости продрогла до костей, — сказала, наконец, Элин. — Идем. Горячая ванна сейчас будет очень кстати. Думаю, школа сегодня обойдется без нас.
— Согласна, — кивнула Панси. — Кстати, я тут совершенно случайно раздобыла основу для оборотного. Если ты достанешь волос Грейнджер, я могу...
Элин остановилась и внимательно посмотрела на Панси.
— Если ты еще раз, — медленно сказала она, — сделаешь мне такое предложение, я тебя сама с башни скину.
1) Шарль Морис де Талейран-Перигор — французский дипломат, занимавший пост министра иностранных дел при Директории, Наполеоне, Людовике XVIII и Луи-Филиппе. Его имя стало нарицательным для обозначения хитрости, беспринципности и изворотливости.
========== Глава 11. Мятеж не может кончиться удачей... ==========
8 февраля 1996 года(1)
— Гарри, проснись.
Гарри с трудом разлепил глаза, машинально нашарил на тумбочке очки, надел их и изумленно уставился на стоящего над кроватью Дамблдора.
— Что?..
— Некогда объяснять. Иди за мной.
Плохо соображающий после сна Гарри поднялся с кровати и направился вслед за Дамблдором к выходу из спальни. В молчании они прошли через пустую в этот час гостиную Пуффендуя и вышли в коридор, где холодный сквозняк, моментально проникший под тонкую пижаму, наконец, разбудил Гарри достаточно для того, чтобы в его голове появились закономерные вопросы.
— Что случилось, профессор? — спросил он.
— Тс-с-с...
Дамблдор отдернул висевший на стене гобелен с изображением юной девушки, державшей в руках платок, стукнул палочкой по стене, и Гарри увидел, как по кирпичной кладке проходит легкое марево, словно от нагретого воздуха. Через секунду стена превратилась в дверь, Дамблдор открыл ее и пропустил Гарри вперед.
Судя по слою пыли, помещение, куда они зашли, не использовалось уже много лет. Никакой мебели в нем не было, лишь вдоль стен стояло несколько массивных сундуков, да в дальнем углу были свалены старые деревянные ведра и черенки от метел. Гарри сначала удивился, зачем было скрывать за магической дверью очередную полупустую кладовку, потом заметил в противоположной от входа стене камин с широкой полкой и вычурной чугунной решеткой и понял, что когда-то это помещение было вполне обитаемым.
— Извини, что пришлось поднять тебя среди ночи, но дело не терпит отлагательств.
Дамблдор бросил быстрый взгляд на ежащегося от холода Гарри и махнул палочкой в сторону камина, разжигая огонь. Еще взмах, и сундуки перед камином превратились в два мягких кресла. Жестом указав Гарри на одно из них, Дамблдор устроился в соседнем.
— На некоторое время мне придется покинуть школу, — сказал он. — Прямо сейчас.
— Но... почему? — изумился Гарри.
— Прости, у меня нет времени на подробные объяснения, — ответил Дамблдор. — Случилось кое-что непредвиденное, завтра... точнее, уже сегодня утром ты все узнаешь. Сейчас же я хочу сказать тебе несколько очень важных вещей. Во-первых, продолжай заниматься с профессором Снейпом, умение защищать свой разум для тебя становится важным, как никогда. Во-вторых, после моего ухода главой школы, вероятнее всего, станет профессор Амбридж... Не знаю, что она предпримет, но, Гарри, если она начнет тебя провоцировать — ни в коем случае не поддавайся. У нее не должно быть поводов для твоего исключения. Как бы тебе ни было тяжело — стисни зубы и терпи. В утешение могу сказать, что ее власть вряд ли продлится долго, эта мысль может придать тебе сил...
В комнате воцарилось молчание. Ошарашенный Гарри не знал, что сказать, Дамблдор же, несмотря на свои предыдущие слова о нехватке времени, как будто не спешил продолжать.
— В-третьих, — наконец, произнес он, — я знаю, что Том Риддл хочет забрать кое-что из Отдела тайн, и для этого ему нужен ты. Скорее всего, он попытается тебя туда как-то выманить. Запомни, Гарри, что бы ни случилось, ты ни в коем случае не должен идти в Министерство. Еще раз повторю: что бы ни случилось. Запомнил?
Гарри молча кивнул.
— И последнее...
Дамблдор вытащил из-за отворота мантии кусок ткани и протянул его Гарри. Только тут Гарри заметил, что директор почему-то использует только левую руку и поворачивается к нему только левой стороной. Правую руку он постоянно держал в кармане.
— Разверни.
Рука Гарри словно сама собой потянулась к ткани, его ладонь сомкнулась на чем-то невидимом, и в тот же момент Гарри почувствовал, как по его телу разливается тепло. Его рука сжимала кинжал в ножнах из белой кости, обвитых тонкими полосками серебра. Рукоятка кинжала тоже была костяной с серебряными вставками, а вынув кинжал из ножен, Гарри увидел непривычно толстое серебряное лезвие, вдоль которого вился тонкий узор, изображавший сплетенных друг с другом змей.
— Всегда носи этот кинжал при себе, — сказал Дамблдор. — Его невозможно ни потерять, ни отнять, никто кроме тебя не сможет его даже увидеть, если только ты не захочешь. Но будь осторожен, внутри рукояти хранится яд василиска, который впрыскивается из острия лезвия в момент удара. Излишне говорить, что использовать это оружие можно лишь в самом крайнем случае...