— Протестую, Ваша честь! — громко произнесла Элин. — Суд не может состояться в связи с неявкой на заседание государственного обвинителя.
С задних рядов послышался удивленный гул.
— Что вы имеете в виду? — спросил Фадж. — Я сам обвинитель!
— Ваша честь, должно быть, шутит? — изумилась Элин. — Вы председатель суда, а обвинительное заключение должна зачитывать сторона обвинения, извините за тавтологию. После этого сторона защиты имеет право на ответную речь, в которой может выразить согласие или несогласие с доводами обвинения. Затем суд вызывает свидетелей, которых стороны подвергают перекрестному допросу... Я могу продолжать, но уверена, что уважаемый суд и присяжные прекрасно знакомы с процедурой уголовного производства...
— Кхе-кхе.
Элин запнулась.
— Как это славно и замечательно, что волшебники в столь юном возрасте проявляют интерес к юридической науке, — голос Амбридж можно было намазывать на хлеб вместо меда. — Но боюсь, милочка, ваши знания пока еще несколько отрывочны и неполны. Нарушение закона «О разумном ограничении колдовства несовершеннолетних» — это не уголовное преступление, а лишь малюсенькое правонарушеньице, и в таких делах для экономии времени суд сам предъявляет обвинение и опрашивает свидетелей.
— Моего подзащитного также обвиняют в нарушении Статута о секретности и в неподчинении законному требованию властей, — возразила Элин. — А это уже уголовные преступления с максимальным наказанием до десяти лет Азкабана. Уголовные дела не могут рассматриваться в административном порядке, поэтому защита требует, чтобы данное дело рассматривалось как уголовное.
— Эль, ты что творишь? — удивленно зашептал ей в ухо Гарри. — Хочешь отправить меня в Азкабан?
— Молчи! Я знаю, что делаю, — тихо бросила ему Элин.
Гарри не мог понять, чего она добивается, но, посмотрев на судей, увидел, что те встревоженно перешептываются друг с другом.
— Требование защиты отклонено, — наконец, произнес Фадж. — Подсудимый обвиняется лишь в том, что колдовал вне Хогвартса, будучи несовершеннолетним. Нарушение Статута и неподчинение требованиям — это не самостоятельные обвинения, а отягчающие вину обстоятельства.
— Очень хорошо, — кивнула Элин. — Прошу секретаря отметить в протоколе тот факт, что Суд выдвигает обвинение лишь по одному пункту, максимальное наказание по которому — исключение из Хогвартса и запрет на колдовство на территории Британии.
Перси Уизли вопросительно посмотрел на Фаджа, и тот нехотя кивнул.
— Это все? — недовольно спросила Боунс. — Или вы собираетесь и дальше затягивать время?
Элин на секунду задумалась, не стоит ли ей заявить протест из-за переноса времени заседания, но решила не нарываться. Судьи, которые явно намеревались закончить дело поскорее, наверняка отклонят даже самые безупречные с юридической точки зрения доводы, а излишняя настойчивость будет воспринята присяжными как неуважение. Она прекрасно понимала, что взрослые волшебники, от мнения которых зависела судьба ее брата, воспринимают ее не как настоящего адвоката, а как маленькую девочку, пытающуюся играть во взрослые игры с уважаемыми людьми.
— Отвечай только на то, о чем тебя спрашивают, — напутствовала она Гарри перед тем, как тот поднялся со своего места.
— Вы Гарольд Джеймс Олсен, родившийся тридцать первого июля 1980 года, проживающий в графстве Суррей, Литтл Уингинг, улица Магнолий, дом шестнадцать?
— Да.
— Вы действительно применили заклинание Патронуса в своем доме первого августа 1995 года в один час пятнадцать минут пополудни?
— Да, потому что там были... — Гарри запнулся и посмотрел на Элин. — Да.
— Вы знали, что вам запрещено колдовать вне школы?
— Да.
— Вы знали, что ваше колдовство видели маглы?
— Да... то есть, нет, не знал, — поправился Гарри. — Мама потеряла сознание, а папу я заметил только когда он выстрелил в де...
— Отвечайте только на поставленный вопрос! — взвился Фадж. — Да или нет?
— Нет.
— Но вы творили колдовство в магловском доме и в то время, когда в нем присутствовали маглы?
— Да.
— Два года назад вы уже получили предупреждение Министерства. Вы знали, что повторное нарушение закона приведет к вашему исключению из Хогвартса и запрету на колдовство?
— В тот момент я об этом не думал... Но да, я знал, — добавил Гарри, увидев недовольный взгляд сестры.
— И последний вопрос. Почему вы не остались на месте, как того требовало полученное вами письмо?
— Потому что не хотел, чтобы мою палочку сломали, — честно ответил Гарри.
— Ага! — воскликнул Фадж. — Выходит, вы понимали, что нарушаете закон, и хотели избежать ответственности? Господа присяжные, дело совершенно ясное. Вы все слышали, как обвиняемый сам признает свою вину. Полагаю, дальнейшее разбирательство...
— Протестую! — моментально вскинулась Элин. — Защита имеет право задавать свои вопросы и вызвать своих свидетелей. Гарри... гхм. Господин Олсен, объясните суду, почему вы применили заклинание Патронуса?
— Потому что на нас напали дементоры.
Наступившая в зале тишина через секунду взорвалась недовольными криками.
— Дементоры в магловском городке? Что за чушь! — выкрикнул кто-то с заднего ряда.
— А если не чушь? — раздался голос с другой стороны. — Это же Мальчик-Который-Выжил...
— Тишина! — стукнул молотком Фадж. — Мистер Олсен, возможно, ваш «адвокат» забыл предупредить вас, но дача ложных показаний — весьма серьезное преступление!
— Я не вру, — пожал плечами Гарри. — Зачем еще вызывать патронуса, если не для защиты от дементоров?
— Нас не интересуют ваши мотивы! — воскликнул Фадж. — Нас интересуют только факты, а факт состоит в том, что вы злонамеренно нарушили закон, в чем сами же и сознались!
— Протестую! — снова вскинулась Элин. — Мой подзащитный не признавался в нарушении закона. Он признал, что вызвал патронуса вне школы и в присутствии маглов, однако статья вторая того же закона гласит: «Применение магии лицами, не достигшими семнадцати лет, разрешается в целях самозащиты, а равно в целях защиты другого волшебника либо родственного волшебнику магла в случае нападения на них волшебников, волшебных существ или других маглов, если таковое нападение может быть расценено как смертельно опасное либо грозящее неустранимыми увечьями, либо совершается при помощи непростительных проклятий». Очевидно, что в данном случае...
— Не трудитесь разъяснять суду нормы права, — оборвала ее Боунс. — Мы знаем, о чем говорится в данной статье. Но вопрос в том, имело ли место нападение дементоров или это выдумка обвиняемого с целью избежать наказания. Мистер Олсен, кто может подтвердить ваши слова?
— Моя сестра, — ответил Гарри.
— Ваша сестра, насколько я помню, сама выбрала для себя роль защитника, — проворковала Амбридж. — А защитник не может быть одновременно свидетелем... не так ли, милочка?
Элин нехотя кивнула. Про это обстоятельство она в спешке как-то забыла, впрочем, даже если бы ей и дали свидетельствовать, вряд ли присяжные поверили бы ее словам. Она была слишком заинтересованным лицом.
— Мои родители тоже там присутствовали, — не сдавался Гарри.
— Ваши приемные родители, — Амбридж подчеркнула слово «приемные», — насколько нам известно, маглы. Маглы не видят дементоров... не говоря уже о том, что их свидетельства Визенгамотом обычно не принимаются во внимание.
— Защите есть, что еще сказать? — спросил Фадж. — Только по делу, без попыток затянуть время. У Визенгамота еще много дел.
Позади Гарри скрипнула дверь, обернувшись, он увидел входящего в зал суда Клавдия Огдена. Заметив его взгляд, адвокат прижал палец к губам и кивнул в сторону Элин, которая, не замечая происходящего, как раз встала со своего места.
— Да, защите есть, что сказать, — произнесла Элин. — Подсудимый утверждает, что использовал заклинание для защиты от дементоров. Подтверждение или опровержение факта нападения играет ключевую роль. Если нападения не было, подзащитный виновен, если было — невиновен. Это очевидно. Однако...
— Короче! — прервал ее Фадж.
— Однако, — не обращая на него внимания, продолжала Элин, — защита не может представить суду свидетелей, которые подтвердили бы слова обвиняемого. Поэтому защита требует провести допрос мистера Олсена с использованием веритасерума.
Гарри снова бросил взгляд на Огдена, и тот еле заметно кивнул.
— Я согласен, — подтвердил Гарри.
Судьи переглянулись. Мадам Боунс выглядела немного удивленной, Фадж — явно обеспокоенным, только Амбридж продолжала улыбаться.
— Отрадно слышать, что мистер Олсен согласен пойти на такой шаг, — мягко сказала она. — Но, боюсь, использование веритасерума в отношении несовершеннолетних строжайше запрещено, это зелье может оказать слишком сильное влияние на неокрепшую детскую психику... И мистер Олсен об этом, несомненно, прекрасно осведомлен, не так ли? Именно поэтому он и согласился на использование сыворотки правды, понимая, что она не будет к нему применена, но надеясь, что его фальшивое согласие повлияет на решение суда...
— Я согласился, потому что не вру, — не выдержал Гарри. — А вы не хотите использовать сыворотку, потому что знаете, что я говорю правду!
— О, что вы, что вы, мистер Олсен, — Амбридж продолжала улыбаться, но ее голос стал чуть менее слащавым. — Мы всего лишь хотим соблюсти закон. Ваша защитница так часто нам напоминала о необходимости следовать установленной процедуре...
— Установленная процедура допускает использование веритасерума с согласия родителей или опекунов, — прервала ее Элин. — Защита просит суд вызвать для получения согласия Эрика и Линду Олсенов, которых присутствующий здесь лорд Блэк сможет доставить в Министерство в течение пятнадцати минут.
На лице Фаджа появилась кривая ухмылка.
— Маглы в Министерстве? — спросил он насмешливо. — Вот уж воистину наглость! Вы и так уже слишком злоупотребили нашим терпением. И поскольку время Визенгамота слишком ценно, я объявляю прения закрытыми.
Элин растерянно заморгала. К такому повороту она готова не была.
— Боюсь, Визенгамоту придется потратить еще немного его драгоценного времени.
От волнения Гарри не сразу понял, что последние слова принадлежат не его сестре. Клавдий Огден вышел вперед, Элин тут же отошла, уступая адвокату свое место.
— Кому пришло в голову перенести суд на утро? — проворчал тот, поудобнее устраиваясь в кресле. — Только идиоты поднимаются с постели в такую рань... Ну-с, насколько я понимаю, моему клиенту предъявлено три обвинения: в том, что он колдовал вне школы, в том, что он колдовал в присутствии маглов, и в том, что он не подчинился законному требованию властей. С третьим обвинением проще всего: Министерство попросту не имело права выносить решение об изъятии палочки и исключении из школы сразу после инцидента, оно должно было назначить разбирательство... О чем лично я напомнил вам, господин министр, и с чем вы были вынуждены согласиться. Следовательно, требование властей было незаконным, а неподчинение незаконному требованию — не преступление.
Что касается колдовства в присутствии маглов, то я напомню, что в Статут о секретности включен перечень лиц, на которых не распространяется его действие. Это прежде всего родители и законные опекуны маглорожденных волшебников, которым в соответствии с местным законодательством было сообщено о существовании магического мира, и оба приемных родителя мистера Олсена попадают под действие данного исключения. Это не говоря уже о том, что в случае самообороны Статут разрешает колдовать в присутствии любых маглов, не только родственников.
Ну и теперь самый главный пункт. Подзащитный утверждает, что колдовал для того, чтобы защититься от дементоров, суд сомневается в его словах, но при этом отказывает в применении сыворотки правды в связи с тем, что он несовершеннолетний. Однако я хочу напомнить уважаемому суду, что в делах особой важности применение веритасерума допускается без ограничений, в том числе и к несовершеннолетним. Так что в данном случае нам согласие опекунов не требуется.
— Но это не дело особой важности, — в глазах Фаджа явственно мелькнула паника. — Это дело о мелком правонарушении...
— ...ради которого вы собрали полный состав Визенгамота? — Огден поднял руки и несколько раз ударил в ладоши. — Великолепный ход, снимаю шляпу. Но вы, видимо, забыли, что все дела, рассматриваемые полным составом, автоматически считаются особо важными. Или вы про это вообще не знали? Я могу процитировать пункты Процессуального уложения и соответствующие прецеденты, если хотите, но вы же так беспокоитесь о потраченном Визенгамотом времени... Несите уже сыворотку, и покончим с этим.
Возражать старому адвокату никто не посмел. Пристав вынес на сцену раскладной столик, выставил на него рюмку, в которую отмерил три капли прозрачной жидкости, и развел зелье водой. Огден осторожно взял рюмку, сунул в нее свой крючковатый нос, принюхался и удовлетворенно кивнул.
— Надеюсь, вы не заставите меня жалеть об этом? — шепотом спросил он, передавая рюмку Гарри.
Вместо ответа тот залпом опрокинул в себя зелье и откинулся на спинку кресла. Через секунду его тело расслабилось, лицо приобрело бессмысленное выражение, а взгляд расфокусировался.
— Гарольд Джеймс Олсен, — спросил адвокат, — вы применили заклинание Патронуса у себя дома первого августа 1995 года в один час пятнадцать минут пополудни?
— Да, — ответил Гарри.
— Вас атаковали в этот момент дементоры?
— Да.
— И вы вызвали патронуса для того, чтобы защитить себя и свою семью от дементоров?
— Да.
— Это все, — сказад Огден. — У суда имеются к моему клиенту какие-то вопросы?
Фадж лишь безучастно махнул рукой.
— Вы вызвали телесного патронуса? — спросила вдруг Амелия Боунс.
— Да.
— И какую же он имел форму?
— Форму медоеда.
— Медоед? — удивилась Боунс. — Это еще кто?
— Медоед — родственник барсука, — монотонным голосом произнес Гарри. — Он охотится на змей и не боится их укусов. Он вообще ничего не боится, а его самого боятся даже львы. Это самый бесстрашный зверь на свете...(5)
— Достаточно, — не выдержал Фадж. — Мы собрались здесь не для лекций по зоологии.
Пристав уже достал флакон с противоядием, но в этот момент с трибун послышался голос Сириуса.
— Это правда, что Волдеморт возродился?
— Да, — ответил Гарри.
Зал словно взорвался. Часть членов Визенгамота повскакала с мест, некоторые принялись гневно кричать что-то в сторону сидящего с довольным видом лорда Блэка, другие картинно падали в обморок (убедившись предварительно, что их есть кому подхватить), третьи просто сидели с потрясенным видом. Лишь немногие сохранили в этом бедламе самообладание, выделяясь тем самым из общей толпы. Элин ничуть не удивилась, увидев среди тех, кто не поддался общей панике, Люциуса Малфоя и сидящего подле него Брутуса Гринграсса.
— Тишина! — заорал пришедший в себя Фадж. — Лорд Блэк, немедленно покиньте зал суда! Я оштрафовываю вас за нарушение порядка! Пристав, выведите его!
Голос министра сорвался на хрип, он попытался еще что-то сказать, но зашелся в кашле и замолчал. Воспользовавшись неразберихой, Огден вырвал из рук застывшего от изумления пристава рюмку с противоядием и почти насильно влил ее содержимое в горло Гарри.
Наконец, порядок в зале был восстановлен.
— Полагаю, дальнейшее разбирательство не имеет смысла, — произнес Огден. — Слова, сказанные под действием веритасерума, автоматически считаются правдой, если только суду не будут представлены неопровержимые доказательства иного. Таковых доказательств у суда нет, поэтому...
— Боюсь, что такие доказательства у нас есть, — прервала адвоката Амбридж. — Ваш подзащитный на провокационный вопрос лорда Блэка ответил «да». А поскольку Министерством точно установлено, что Тот-Кого-Нельзя-Называть окончательно и бесповоротно мертв, мы можем считать, что мистер Олсен не подчиняется действию сыворотки правды.
— То есть вы утверждаете, — усмехнулся Огден, — что пятнадцатилетний подросток — настолько сильный окклюмент, что сумел побороть действие веритасерума?