========== Чем чёрт не шутит ==========
Уже внутри Ганна поняла, что Беорн весьма близок к пропащему - в дому был хлев (буквально!), хозяйские комнаты находились чуть дальше, но вместо светлой парадной комнаты здесь были стойла, огромная жаровня и в кои-то веки подходящий ей по размеру стол. Панночка со смешанным чувством оглядела обстановку: солома на полу - хорошо, животные в стойлах прямо тут - плохо, под потолком есть маленькие окошки для воздуха - хорошо, они забиты пылью и оплетены паутиной - плохо, жаровня крепкая - хорошо, посреди комнаты, полной сухой соломы - плохо…
Не настолько ошарашенно вокруг осматривались гномы и хоббит, магу же сия обстановка была, похоже, уже привычна. Беорн хмуро оглядел гостей, предложил устраиваться за стол и отчалил приготовлять трапезу. Но кроме трапезы же ещё много всего надо приготовить!.. Ганна всплеснула бы руками, если бы до сих пор не держала чертёнка Бильбо, уютно обнимавшего её и доверчиво льнущего к её плечу. К сожалению, чертёнка пришлось опустить на лавку, чтобы не допустить обеда за таким столом! Весь в пятнах, где-то - выщербленный, где-то со следами будто когтей, стол производил гнетущее впечатление. Поэтому панночка ничтоже сумняшеся взялась исправлять положение: гномы получили задание протереть лавки, маг - пройтись за водой, Бильбо - найти тряпицу, хоть отдалённо напоминающую полотенце, а сама Ганна взялась скоблить столешницу.
Вернувшийся из подпола Беорн застал их бурную деятельность уже подходящей к концу, впрочем, челюсть у великана всё равно отпала: стол сиял, лавки радовали глаз, а большая часть гостей уже светила умытыми руками и лицами. И всем этим верховодила Ганна.
Великан быстро собрался, опять нахмурился, но теперь сердитого настроения в нем не чувствовалось, будто это было просто привычное выражение лица. Хозяин дома даже с каким-то почти трепетом, благоговейно раскладывал продукты на столе, стопку тарелок вручил самой Ганне, без возражений подхватившей посуду, словно делала так уже не в первый раз, и отправившейся по кругу у стола, но в противоположном от Беорна направлении. Как если бы это был какой-то танец, подумал Бильбо.
Когда посуда и яства были устроены на столе в несомненной гармонии, Беорн сам пошел умываться к тазику, но потянувшись за полотенцем, не нашел его на лавке, тряпицу ему протягивала сама великанша. Увидев, что гномы с большим трудом могут дотянуться до блюд, Беорн нашёл несколько одеял и постелил их на лавки, чтобы небольшие гости чувствовали себя уютнее. Панночка возле Торина одобрительно вздохнула. Наконец, все устроились, только Бильбо продолжал ёрзать - если гномы теперь вполне дотягивались до столешницы, то хоббиту всё равно приходилось прикладывать определённые усилия. И для мистера Бэггинса почти не стало сюрпризом, когда знакомые руки Ганны выхватили его из-за стола и усадили к ней на колени.
Разговаривать за обедом не хотелось - все изрядно устали и проголодались, хотя Гэндальф всё же воспользовался случаем, пока гномы находятся в относительном покое, не мельтешат и не переругиваются - представил их Беорну. Великан кивал, будто одобряя имя каждого гостя, вглядывался на секунду из-под густых бровей и переводил взор на других членов Компании. Больше всего внимания предсказуемо досталось хоббиту и Ганне, тем более сидели они вместе. Бильбо даже побоялся, что на лбу у него протрется дырка от настолько пристального взгляда, но Ганна расправила плечи, одёрнула ему сюртук и поправила волосы, и от этого опять стало легче. В присутствии великанши Беорн их точно обижать не собирался. Почтенный владелец Бэг-Энда, беспечно болтающий ногами, ещё раз вгляделся в хозяина этого дома и подумал, что Беорн вообще никого обижать не хочет: взгляд великана, остановившийся на зарумянившейся (Бильбо специально поднял голову, чтобы проверить) панночке, был несколько… мечтательным.
***
После обеда Беорн пообещал гномам помощь и ушел осматривать владения на предмет орков, причем сделал это с таким видом, будто отправился полоть сорняки на заднем дворе - возможная угроза его явно не волновала.
Ганна без всяких просьб со стороны хозяина дома взялась убирать со стола, а потом это занятие перешло в уборку более масштабную - пыль исчезала, как по волшебству, паутина безжалостно снималась шваброй, которую поисковая партия гномов, отряженная на поиски хоть метлы, не без удивления обнаружили среди лопат и мотыг разного размера. Остальные члены Компании помогали Ганне прибираться в доме - выносили сор, ветошью протирали окна, убирали копоть со стропил… К вечеру дом, поначалу произведший на них впечатление берлоги, засиял. Чумазые гномы, хоббит, маг и панночка осматривали результат своего труда с нескрываемым удовлетворением. А потом Ганна погнала всех купаться к ручью, и Торин вдруг осознал, что без мытья ушей заснуть бы уже не смог.
========== К чёрту на рога ==========
Вернувшийся через пару дней великан застал свой дом сияющим и уютным: крыльцо было подметено, окна сверкали, за ставнями колыхались занавески - отовсюду так и веяло домашним теплом. Беорн порадовался, что оставил головы орков за околицей - тащить их в такой чистый дом было бы святотатством. В этот раз он тщательнее, чем обычно, отряхнул сапоги, как мог пригладил торчащие в разные стороны волосы, с неудовольствием заправил выскочившую рубашку и только сокрушённо вздохнул, оглядев себя и обнаружив продранный в трёх местах рукав. По пути он заворачивал к ручью умываться, так что был хотя бы чистым, поэтому собрался с духом и почти просочился в свой собственный дом.
Да, они - она! - были ещё здесь!
Ганна - имя-то какое распевное, звучное - кашеварила у жаровни и что-то мурлыкала себе под нос, возле неё сидел и помогал по мере возможности маленький Бильбо, хоббит. Он-то и заметил первым хозяина дома, спрыгнул с лавки, учтиво склонил голову - поприветствовал по всем правилам, но до чего забавно! Беорн не смог сдержать улыбки и тоже ответил вежливым поклоном, повернулся к панночке, как мог спрятал улыбку и кивнул ещё раз.
Впрочем, совсем спрятать чувства у великана не вышло, размышлял мистер Бэггинс, хотя борода у хозяина была гномам на зависть, а выражение лица опять маскировалось за привычной хмуростью, общий налет мечтательности все же прослеживался. Конечно, наблюдательным тут был не один мистер Бэггинс: Ганна явно зарумянилась, тоже улыбнулась, вытянула из буйной шевелюры великана застрявшую веточку и велела Бильбо звать всех к обеду. Всё готово, даже хозяин уже дома.
***
Прогуливавшийся ввечеру Балин возле колодца услышал тихий напев панночки:
- Я хожу, не смея, волю дать словам… Милый мой, хороший, догадайся сам, - финальная нота вышла какой-то особенно задевающей за душу, и сын Фундина хотел уже выйти к Ганне, чтобы в очередной раз отметить её выдающийся талант, умыться, да и побывать в объятиях, чего греха таить, и взрослым (и очень взрослым!) гномам иногда хочется объятий.
И Балин бы вышел, но раздался другой голос, мужской, немного рокочущий, тоже тихий и тоже сильный:
- А если догадался? - гном осторожно выглянул из-за угла: тоже явно недавно подошедший Беорн стоял возле опершейся на колодезного журавля панночки, и его глаза сверкали в лунном свете из-под бровей. Но впечатление великан производил сейчас вовсе не грозное.
- Молодец, если догадался, - в голосе Ганны не было насмешки, она просто подтверждала мысль Беорна. - Только учти, мне с чертеняками до дракона ихнего сходить надо, да и медведя найти, сказать, чтоб не ждал панночки Ганны, суженого себе она уже нашла.
Кажется, великан был озадачен:
- Медведя?.. - даже вперед подался. - А почему именно медведя?..
- Знаешь, Беорн, там, откуда я пришла, нагадала мне как-то то ли цыганка, то ли турчанка, ведунья, одним словом, что суженый мой - медведь, искать его далеко, по пути ещё дела совершить надо, а до того, - Ганна вздохнула полной грудью, но не грустно, а будто с облегчением. - А до того никто меня замуж не возьмет! - лукаво сверкнули тёмные глаза девушки. - И вот веришь, нет, Беорн, а как нагадала она мне в пятнадцать полных годков, так и никто меня взять замуж не смог: то любви нет, то сбежит, то родители за перестарка не пущают… Тогда я из рода изверглась и медведя своего искать пошла! А вот нашла тебя, и медведь теперь никакой не нужен! - панночка очень ласково глянула на застывшего великана, хмыкнула и опять выпутала из его волос очередную веточку.
- А знаешь, Ганна, - имя девушки великан произнес уже как-то иначе, более мягко и плавно, словно приноравливался, искал самый красивый вариант. - Тебе не нужно никакого медведя искать, - вопросительно взлетевшие брови панночки было видно даже Балину. - Ты его уже нашла! Я в медведя оборачиваюсь!
Ганна на секунду остолбенела, а потом рассмеялась:
- То-то старый чёрт у тебя про зверей спрашивать запретил! И как я не догадалась, пчёлы же кругом! Теперь, медведушка, моё сердце почти спокойно, - рука девушки уже увереннее прошлась по волосам мужчины, - только провожу чертеняк до красной ящерки, и заживём с тобой! - нахмурилась беспокойно: - Подождёшь?
А потом Беорн сказал то, чего Балин услышать ну никак не ожидал:
- А кто сказал, что я тебя одну теперь куда-нибудь отпущу?
Комментарий к К чёрту на рога
Песня, которую поёт Ганна - это русская народная “Ой, цветёт калина…”, если послушаете (или вспомните) её целиком, то поведение героев станет несколько яснее :D
========== Чертовски верно ==========
Из-за новых обстоятельств Беорн так и не собрался надеть головы орков на колья, потому ему пришлось закопать их там, где до этого бросил. Тащить куда-то полуоблезшие оторванные головы в таком мечтательном настроении не больно-то хотелось.
Виновница этого мечтательного настроения оборотня тем временем очень тщательно собирала гномов и хоббита в предстоящий путь: паковались припасы, теплые одеяла, носовые платки (гномы и рады бы от них отказаться, но Бильбо и Ганна настаивали). Сама панночка теперь гораздо чаще пела, улыбалась шире и поминала чертеняк к месту
и не к месту.
Беорн завершал последние дела по хозяйству, когда к нему подошел весьма серьёзно настроенный светловолосый король:
- Не знаю, какие брачные обычаи приняты у великанов, - гном был вдобавок весьма хмур, как разглядел заинтересованно присмотревшийся оборотень, - но имей в виду, если кто-то из нас заметит, что ты Ганну обидел, тебе не помогут ни твой рост, ни твоя сила! Ганна является полноправным членом отряда Торина Дубощита, - Подгорный король приосанился, - и находится под моей защитой!
- Я понял тебя, мастер гном, - Беорн поборол желание потрепать Торина по голове, как это иногда (довольно часто, на самом деле) делала панночка. - Только пойми и ты меня: Ганна теперь моя невеста, и я прослежу лично, чтобы её никто не обидел.
Гномий король потрясенным не выглядел, скорее - довольным, он кивнул своим мыслям и посмотрел на Беорна уже гораздо дружелюбнее. А великан-оборотень вдруг понял, что ответь он по-другому, не видать бы ему больше панночки как своих ушей.
***
Компания, ещё более странная на вид, чем в начале Приключения, отбывала из дома Беорна на пони (гномы и хоббит), коне (маг) и своих двоих (пара великанов), из-за чего всё масштабное предприятие - весьма дерзкое и смелое! - выглядело так, будто большая семья отправилась на прогулку.
Торин осмотрелся ещё раз: гномы и хоббит гомонили и шумели, Гэндальф задумчиво пыхал трубкой, Ганна с Беорном тихо переговаривались о чем-то своём - дети, дед и пара занятых родителей, ни дать ни взять. Торин нахмурился, тряхнул светлыми косами, окликнул разросшуюся Компанию и задал направление движения - их путь лежал на восток.
Уже через пару дней необременительного путешествия - великан на удивление органично вписался в их Компанию: учил хоббита с младшими гномами приемам выживания в лесу, смиренно ждал своей очереди за добавкой и ходил мыть уши со всеми - перед путешественниками открылось Лихолесье.
Гэндальф почти сразу поспешил откланяться, так что Компания снова стала состоять из шестнадцати приключенцев.
Огромная, жуткая и мрачная чаща заставила нахмуриться всех, кроме панночки, кажется, она вовсе не воспринимала лес в качестве угрозы. Ну, если вспомнить, как она обошлась с “лешими”, это было неудивительно.
Отряд Торина Дубощита вступил под сень зачарованного леса.
========== Чертова пуща ==========
В Лихолесье было мрачно, душно и неуютно, будто и не лес вовсе, а старый покосившийся сарай, вот-вот грозящий обвалиться на голову тяжелыми балками, окружал Компанию со всех сторон. Сам воздух словно становился видимым и серым, так что “сарай” воспринимался вдобавок дымящимся. Гномы невольно втягивали головы в плечи, примолкали, жались друг к другу и окружали самого беззащитного - хоббита, пытаясь охранить от возможной угрозы. Бильбо было некомфортно, но мистер Взломщик старался держаться изо всех сил.
В таком тревожном настроении прошло ровно пять минут.
А потом Ганна, идущая в голове отряда, возле Торина и Балина, затянула очередную свою песню, в этот раз - весёлую, под льющийся мотив хотелось что-то делать, работать, мастерить, и гномы перестали тревожиться так явно. Ещё через пару минут к панночке присоединился шедший в хвосте процессии Беорн: слов великан, конечно, не знал, но мелодию уловил и поддержал своим густым басом. Затем включился Бофур, песня заиграла по-новому, потом - Дори, потом присоединился звонкий голос Кили и тягучий - Фили. Оин покачивался в седле и прихлопывал по колену в такт мелодии, чем вызвал всеобщий ажиотаж - слуховую трубку-то старый травник не использовал!
Пока гномы растерянно перекликались с какого именно момента они не видели Оина с рожком, сам лекарь самодовольно ухмылялся и выглядел настолько молодцевато, насколько вообще может выглядеть гном в двести тридцать полных лет! Только внимательный Бильбо смог вспомнить, что не видел рожка у Оина уже после купания в ривенделлском фонтане. Тогда по Компании прокатился смех: мыть уши надо чаще, чем раз в двести тридцать полных лет!.. Оин шутку услышал, оценил и тоже веселился вместе со всеми. Так за песнями, прибаутками и разговорами Компания совершенно позабыла о гнетущей атмосфере Лихолесья.
Вот только Лихолесье о них не забыло.
***
Уже ввечеру, когда устали не только пони, но и их наездники, даже великаны выглядели не настолько бодрыми, как с утра, а хоббит из последних сил держался прямо, решили сделать привал - все-таки отмахали они достаточно, пора было передохнуть.
Беорн достал из-за пояса огромный топор, который единственный и прихватил собой в путешествие, и отправился нарубить сухостой для костра. Торин мысленно сравнил подход великанов - они слишком похожи, хозяйственники!.. - что одна с коромыслом (так, кажется, Ганна называла сей предмет?), что другой с топором.
Вернулся великан не только с хворостом, но и с одной черной белкой, о которых сам же им и рассказывал:
- Увертливые они, но на посмотреть поймал! - к нему тут же подошли королевские племянники, Бильбо, Дори и Оин.
Потом подтянулась и Ганна:
- Черная зверушка, диковинная-то какая! А я только бусых видела! - кажется, панночка потянулась посмотреть животное, идущий с котелком Нори запнулся, пролил воду, судя по вскрикам прямо на белку.
Торин продолжал невозмутимо обсуждать с Балином дальнейший путь и обсуждал бы с удовольствием и дальше, но его насторожила воцарившаяся тишина. Король поднял голову, осмотрел вытянувшиеся лица Компании, приметил ошалелые взгляды всех - даже Беорна! - устремленные на него, и не выдержал:
- Что?..
Потом взгляд Дубощита упал на оглушённое животное и все вопросы разом отпали: с белки постепенно сходил черный цвет, а шерсть подозрительно напоминала светло-русый оттенок волос самого Подгорного короля.
В этот момент Торину как никогда хотелось прикрыть глаза ладонью и тяжко вздохнуть. Что он, собственно, и сделал.
========== Чертовы буераки ==========
Ганна долго ругалась, после того случая с белкой, сыпала “чертями” разного возраста, цвета и степени немытости, громко вопрошала: да как же можно до такого довести живой лес, чтобы белки - белки! - настолько грязными прыгали! Будто ветошь, которой чугунные котлы чистят! А в лесу всё равно грязно!
Мужская часть Компании философски пережидала бурный монолог дивчины, в некоторых местах одобрительно хмыкая, в других - осуждающе покачивая головой, но особенно не вслушиваясь. Это было ошибкой! Невпопад покачавший головой Двалин был выхвачен из седла, внимательно осмотрен на предмет серных пробок - “Нешто не разобрал, что я говорила?!” - встряхнут пару раз в назидание и посажен обратно. Теперь гномы (да и великан) слушали весьма внимательно. А Беорн будто даже с благоговением. По крайней мере Бильбо опять приметил его мечтательный взгляд, устремленный на панночку.