Теперь отряд продвигался задумчивее: кажется, этот беловолосый, как подсказал Ганне Беорн, эльф, пытался ту девку охмурить - то вертеться начнет, рубашечкой зелёной отсвечивая, то так ручки сложит, то сяк, то голосок опять повышать пытается, но получит предупреждающий взгляд от оборотня и опять понизит, то за лук свой хватается, то за пояс - панночку такое позёрство только раздражало. И ещё больше её раздражало то, что рыжая оказалась с ней солидарна - закатывала глаза, трясла головой и отворачивалась. А лучше бы уж сказала остроухому, что нет и нет! А то всё выламывается!..
Иначе говоря, вынужденная наблюдать за перипетиями отношений и вызывающим поведением что одного, что другой провожатых, Ганна подходила к блестящему и прямо-таки сияющему на фоне черных белок и черных рек дворцу местного Владыки в крайне раздраженном настроении.
========== Чёрт бы побрал ==========
Ганна с Дубощитом на руках, гномы и хоббит с пони в поводу, а также - Беорн, ненавязчиво положивший ладонь на рукоять топора, зашли во дворец. Здесь всё было чисто: ни пыли по углам, ни нечищенных ручек, ни паутины под потолком - но тем сильнее хмурилась Ганна, кое-где паутины было явно с излишком.
Тронная зала, куда их проводили походила больше на часть леса, но часть ухоженную: вместо колонн тут были стволы деревьев, трон являлся фрагментом площадки, поблизости протекал ручеёк, над которыми порхали бабочки. Тут нахмурился даже Беорн. На самом троне восседал ещё более светловолосый, чем их провожатый, и ещё более надменный, чем их провожатая, эльф. Неудивительно, что он был их королем, задумалась Ганна - перехмурить всех такими бровями поди что легко.
А ещё панночку насторожило сочетание цвета этих бровей - насыщенно-черных, и волос - насыщенно-белых, она подозрительно покосилась на его величество чертеняку и хмыкнула про себя: “Уж не родня ли? Такая расцветка, ну, чисто кошки!” Ганна почти ждала, что обозначенный Трандуил зашипит вместо приветствия.
Однако Трандуил пошевелил бровями, дернул острым и особо выдающимся ухом и вопросил:
- Кто пожаловал в великое Лихолесье, чтобы нарушить наши традиции и перебить наших пауков?! - голос у него оказался высоким, как у провожатого. Ганна поморщилась, но решила дослушать. - Вы сорвали ежегодную Охоту! - палец местного Владыки упёрся в рога, венчавшие трон, и точно, то были не рога, а оторванные паучьи лапки. Панночку передернуло.
- А ну-ка гэть, грязнуля! - Ганна говорила не очень громко, чтобы не потревожить всё ещё спящего Торина, но весьма внятно. - Ты прежде чем охоты объявлять хоть бы пыль протереть озаботился, а то все твои подданные на той охоте себе ноги переломают! - среди эльфов поднялся шепоток. Кажется, многие были с ней солидарны.
- А вот ничего и не переломают! - Трандуил сверкал глазами и перстнями на руках, раздувал ноздри и, кажется, обижался. - До сих пор же не переломали! - ропот в народе усилился.
- Да по твоему лесу только по тропинке пройти и можно! - Ганна тоже была сердита, сердита и решительно настроена. Вот она этому набольшему-то покажет, где раки зимуют и почем фунт лиха! Гномы и Беорн все также стояли за её спиной, что придавало уверенности. - На деревах паутина, кругом грязища, белки почернели, река почернела, паучары размером с телят по дорогам свободно бродят, а ты тут расселся! Будто пузо отрастить хочешь, а не делом заняться! - ропот усилился, народ безмолвствовать явно не желал.
Провожатый нервно заозирался, а вот неприятная рыжая попыталась всех успокоить. Это ей явно не удавалось, и панночка злорадно хмыкнула:
- Тут не успокаивать надо, а тряпку в руки взять! Половую! - отвернулась от трона и обратилась непосредственно к эльфийским народным массам: - Объявляю тут уборку! Не будь я панночка Ганна!
***
После такого нахального заявления Трандуил попытался, но не смог привлечь внимание своих подданных - как ни крути, а жить и дальше в захламленном и запущенном лесу, превратившемся из Зеленолесья в Чернолесье, эльфы не хотели. И никакая власть не смогла бы их теперь обуздать. Ганна раздавала указания, позади стоял Беорн и важно кивал, подтверждая её слова и авторитет, гномы тоже подключились к процессу, а Трандуил все не мог успокоиться. Король Лихолесья решительно поднялся с трона, подошел к Ганне, собрался тронуть за плечо, но тут сидящий у неё на руках гном повернул голову и Лихолесский Владыка обомлел. А потом, почти сразу крикнул, да так, что вздрогнули ветви:
- Ты держишь на руках призрак Торина Дубощита?!.
========== Ни один чёрт! ==========
“Призрак Торина Дубощита” сначала от неожиданности распахнул глаза, пару секунд смотрел прямо в такие же расширившиеся очи Трандуила, благо - теперь они были на одном уровне, потом окинул эльфа недовольным взглядом и опять отвернулся. Сын Орофера обомлел повторно. Недоверчиво потянул руку, чтобы прикоснуться к светловолосой голове, но тут же получил шлепок по кисти - поджавшая губы Ганна, наблюдавшая всю сцену с высоты своего роста, не одобряла столь грубого и повышенного внимания к его величеству чертеняке.
После этого случая Компания ненавязчиво оттерла Владыку Лихолесья, которое имело все шансы снова назваться через некоторое время Зеленолесьем, от панночки. Ненавязчивее всех Трандуила оттирал Беорн.
Ганна раздавала указания по-деловому, пересыпая, впрочем, свою речь “охламонами”, “иродами”, “грязнулями” и “чертями”, эльфы стыдились и слушали. Фронт работ рисовался небывало обширным.
***
На следующий день Трандуила разбудил грохот и звуки, напоминающие звуки борьбы. Встревоженный король поднялся со своего ложа и двинулся на разведку, перед ним открылось зловещее зрелище: дворец перемывался. То есть весь. То есть на каждом уровне, который был доступен взгляду сына Орофера, виднелись торчашие уши и пятые точки его подданных, отложивших луки и стрелы и взявшихся за тряпки и вёдра.
Среди творящегося бедлама иногда раздавались зычные голоса великанши или великана, перекрикивания гномов, мелодичные, но от того не менее напряженные перепалки эльфов - кто где что уже помыл, например, а кому что и где ещё предстоит.
Совершенно изумлённый лихолесский Владыка стоял прямо в ночной рубашке посреди пролета, пока кто-то из мимохожих гномов не сунул ему ведро с водой и тряпку со словами:
- О, девушка, тут ещё одна комната немытая, королевская, вроде, не в службу, а в дружбу, а? - и ушел. Маленький седой паразит.
“Девушка” вздохнул, подумал, что непричёсанным выглядит и впрямь, будто девушка, отставил ведро и заперся в своих покоях. Как показали следующие дни, сделал он это зря. Ну, погорячился, с кем не бывает?..
На другое утро вышедший в поисках воды и пищи (и плюшек) Трандуил застал абсолютно, совершенно пустой дворец. Напротив дверей, ведущих в его покои, сиротливо была приколота записка: “Все ушли на уборку”. А чуть ниже, более корявым и даже злорадным почерком была приписка: “Кто не работает, тот не ест!” Трандуил погоревал, но кушать хотелось, и сильно, так что, заранее всплакнув о маникюре, Владыка отправился на поиски чистоплотных подданных.
***
Через пару недель, когда все партии по зачистке, состоящие из загорелых, бодрых и подтянутых эльфов, вернулись во дворец, Король Лесных эльфов, возглавляющий шествие, решил, что чистота, конечно, отрадна, но более продолжительный визит Компании в своих владениях он не выдержит.
Буквально на следующее утро всем гномам выдали пони обратно, седельные сумки ломились от припасов, Трандуил сиял заискивающей улыбкой. Золото золотом, думал Владыка, в слезах помахивая белым платочком вслед Ганне и Компании, а здоровье дороже.
========== Чёрта с два! ==========
Компания продолжала двигаться к Одинокой горе сквозь гораздо более приветливый лес - теперь ни у кого язык бы не повернулся назвать его чащей. Ганна снова принялась распевать песни своей далёкой и неизвестной родины, а великан - подпевать ей.
Каждый из участников похода задумался под неторопливый льющийся мотив о чем-то своём. Например, оклемавшийся от паучьего яда и теперь уверенно держащийся в седле, уже совсем не такой уставший предводитель отряда раздумывал о красотах окружающей природы и сам себе удивлялся - такого умиротворения Торин не испытывал давно. На ум почему-то приходил вид полурослика на руках панночки в самом начале их пути, тоже ненормально спокойного. Эти два факта хотели как-то связаться, но пока делали это медленно и печально. Иначе говоря - Дубощит просто наслаждался видом.
Возле Торина, стремя в стремя, ехал Балин и тоже раздумывал, но его занимали превратности судьбы, в частности - появление на их пути панночки Ганны. Мудрый старый гном признавал это обстоятельство до крайности удачным, да и до крайности приятным: спокойствие, которое она излучала, добралось, судя по благостному виду, даже до сына Трайна, что позволяло надеяться на лучший исход, чем тот, который предрекали эльфы. Балин тяжко вздохнул и нахмурился.
Двалин, двигавшийся за братом и другом детства, угрюмо глядя на светлые волосы этого самого друга детства, думал о границах доверия и вероятностях разной величины - неужто, если бы не купание в фонтане, так и не узнал бы младший сын Фундина, что Торин блондин? Вот не сказал бы? Двалин изо всех сил гнал непрошенные и странные мысли, но они продолжали его мучить.
Бифур, Бофур и Бомбур тихонько переговаривались между собой: делали ставки, что будет сегодня на обед - сумки ломились от щедрых (главное - прощальных) даров Владыки Лихолесья, и выбор определённо был. Пока побеждала версия борща.
Оин и Глоин тоже общались вполголоса, от чего оба получали огромное удовольствие: Глоин от того, что не приходится кричать наедине с братом, пусть и для того, чтобы он попросту слышал, а Оин - что ему не нужно изо всех сил напрягать слух, чтобы участвовать в разговоре.
Фили и Кили не переговаривались и не общались, они коварно шушукались, замышляя очередную шалость, но иногда позволяя себе повысить голос, чтобы отколоть очередную шутку и увернуться от очередного же подзатыльника ближайшего старшего гнома.
Бильбо наслаждался поездкой, покачиваясь в седле и несколько насмешливо уставившись на королевских племянников - вот уж у кого энергии через край, будто и не помогали две полные недели делать уборку в Лихолесье! Почтенный эсквайр и владелец Бэг-Энда даже очень зауважал легкомысленных молодых гномов, когда увидел, с каким мастерством они владеют не только оружием, но и мокрой тряпкой!
Совсем в хвосте колонны, перед замыкающим Беорном, переваливаясь в такт шагам своих пони, путешествовали Ори, Нори и Дори. Ори уткнулся в книгу и старался вычертить там что-то прямо во время движения, Нори - рассматривал эльфийскую безделушку, на сей раз - ложку, честно уведённую со стола самого Трандуила, можно сказать - прямо из-под бровей лихолесского Владыки. А Дори… Дори тоже думал о Трандуиле, в частности о том, как обидчив и похож на девушку по утрам Король Лесных эльфов.
========== Чёртом прошелся ==========
Компания, оставившая позади зелёное и радующее глаз Лихолесье, оказалась на опушке, перед необходимостью выбирать дорогу дальше и перспективой дойти всё-таки до Горы - Эребор уже нависал над горизонтом и неотвратимо притягивал взгляд.
Впрочем, даже несколько мрачноватые виды на Пустошь и тёмно-серый пик не могли испортить появившегося после поездки по лесу настроя. Разве что заставили шумных королевских племянников немного присмиреть, да снова появиться вертикальной хмурой морщине на лбу Торина - дом, но и дракон ждали их впереди.
Панночка, вышедшая на опушку вместе с Беорном, восхищенно застыла и ахнула:
- Вот же круча, гэй, чертеняки, нешто туда движемся? - Ганна немного склонилась к плечу оборотня, будто в поисках опоры. - Я, конечно, гору большой представляла, но настолько большой!.. - короткая пауза, после которой тёмные глаза наполняются уже привычным лукавством. - Да ты у нас большое величество, чертеняка Торин, оказывается?
“Большое величество” пытается продолжить хмуриться, но ничего не выходит, попытка проваливается с треском, мрачное величие твердыни гномов отступает, остается только восхищение и радость - цель близка.
***
В Эсгарот отряд входит не для того чтобы пополнить припасы - Трандуил снабдил их с огромным заделом, при желании можно было бы смотаться и до Шира - но чтобы переночевать в нормальных постелях, на полотняных простынях.
Однако Город-на-Воде встречает своих гостей крайне недружелюбно - люди косятся, стражники провожают настороженными взглядами, и, кажется, готовы броситься, но присутствие в Компании двух внушительных великанов, особенно набычившегося Беорна, как-то остужает их служебный пыл. По дороге в гостиницу к Ганне подлетают попрошайки, подростки, вымаливающие кусок хлеба, добросердечная великанша не может оттолкнуть детишек, раздает им орехи и сушёные фрукты, но отворачивается, оставляет неприкрытым бок, и через секунду из подрезанной сумки летит на деревянный настил всевозможная хозяйская мелочь.
Гномы тут же оттирают попрошаек, великанша расстроена, но тем страшнее кара - выкрученных и рубиново пунцовеющих ушей в Городе-на-Воде становится неприлично много. Пока Ганна не без помощи осерчавшего Беорна сеет зёрна разума и порядочности в сердцах и головах юных эсгаротцев, гномы из тех, кто помоложе, поднимают её вещи: гребень, мыло, полотно, то ли носовой платок, то ли косынка, всякие женские прибабахи, упакованные слишком хорошо, чтобы в них быстро разобраться…
Бильбо, заметивший ещё один, простучавший по настилу и откатившийся подальше предмет, отходит в сторону - это камень, с виду обычный, подошедшие зеваки норовят наступить на булыжник или пнуть его, но ловкий хоббит успевает подхватить потерю до становления её потерей безвозвратной: ещё бы чуть-чуть - и камень ухнул бы в воду.
Поднятый и рассмотренный камень оказывается непростым: одна сторона его совершенно обыкновенная и серая, а вот вторая - гладкая и ровная, будто лезвие столового ножа из матушкиных запасов. А ещё на этой ровной стороне есть вкрапление бледно-зелёного камня в черную крапинку, в Шире такой называют моховик, причем это вкрапление выглядит словно силуэт повернувшейся ящерки - вот-вот, кажется из-за переливов света, голову повернет, дрогнет и убежит. Но ящерка из моховика заперта в камне, а Ори уже тревожно кличет отбившегося Взломщика - им следует продолжить путь.
Мистер Бэггинс на ходу засовывает камень в сумку и спешит догнать отряд, отмечая, что камень следует вернуть Ганне на постоялом дворе. Однако пока Компания в сопровождении неласковых и совсем неласковых взглядов продвигается по городу, напрочь об этом своем намерении забывает.
========== Чёрта лысого получишь ==========
Уже на постоялом дворе Ганна спохватилась, когда ей передали подобранные вещи:
- А где каменюшка? - обвела гномов вопросительным и несколько отчаянным взглядом. - Тут каменюшка была, небольшая такая, - панночка сжала кулак, чтобы обозначить размер камня. - Нешто не видели?..
Гномы растерянно переглянулись, смущённо и виновато пожали плечами, боясь смотреть на расстроенную дивчину, а сама Ганна села на ближайшую лавку и безрадостно опустила голову. Чуткому теперь Оину, который и стоял ближе всех, показалось, будто великанша шепчет:
- И как же теперь красную ящерку победить?..
Сначала Торин, а потом и Беорн подошли к девушке ближе, первый похлопал по руке, другой приобнял за плечи, Ганна опустила голову ещё ниже, и Дубощит не смог наблюдать это отчаяние дольше:
- Скажи, как выглядит тот камень, и мы найдём его, клянусь корнями гор! - король сверкнул синими очами, кивком подозвал Фили и Кили, как самых шустрых, чтобы они выслушали и отправились на поиски.
Но подошёл опасно близко. Ганна пробормотала:
- Какой же ты славный, ваше величество чертеняка!.. - и подхватила гнома в объятия, уткнувшись в светлую макушку, будто в подушку. Порываясь даже, кажется, рыдать. Вот тут Торин переполошился не на шутку.
Выдраться из объятий не получалось, даже расстроенная панночка держала крепко, но повернуться удалось, и глядя прямо в тёмно-карие (а издали казались чёрными, промелькнуло наблюдение) распахнутые глаза, наполненные слезами, Торин продолжил настаивать, несмотря на своё “некоролевское” положение в пространстве. Трудно, знаете ли, настаивать, когда вас держат на весу под руки, будто грудничка или котёнка. Но сын Трайна всегда успешно преодолевал любые препятствия.
- Скажи, как выглядел тот камень, - тон спокойный, но увещевающий, а в голове мелькает несколько сумрачная мысль, что у Ганны, будто у Трора, есть, похоже, свой Аркенстон. - Мы его найдем!