— Это выглядит невероятно, Гарри, — сказала она, — но у тебя на самом деле два дня рождения. Один в конце июля, а второй... Нет, не пойму. Восстановить дату рождения по судьбе и так довольно сложно, а когда она смешана с другой... Сомневаюсь, что это вообще возможно.
— Как такое может быть? — удивился Гарри.
Элин лишь пожала плечами. Она-то прекрасно знала ответ, но ни разу с тех пор, как впервые встретилась со своим братом, не заметила в его поведении ничего, что говорило бы о наличии у него частицы чужой души. Значит, либо этот осколок слишком хорошо скрывается (что вряд ли, за столько-то лет он себя хоть как-нибудь, да выдал бы), либо ничего не помнит, либо... ну да, либо в Гарри угодил осколок души младенца, а то и вовсе какого-нибудь питекантропа, так и не понявшего, что с ним произошло. В конце концов, кто сказал, что «попаданец» обязательно должен быть взрослым представителем вида homo sapiens?
Впрочем, говорить о своих выводах Гарри она не стала, ведь тогда ей пришлось бы раскрыть свою собственную тайну, а она этого не хотела.
— И что мне со всем этим делать? — Гарри подпер голову рукой. — Объяснять Трелони не хочу, она меня этот двойной гороскоп считать заставит. А потом опять разноется, что это дурной знак и мне грозит верная погибель...
Он вдруг оживился, схватил перо и принялся быстро писать что-то на пергаменте.
— Звезды показывают, что в этом году мне грозит страшная опасность. Приятная неожиданность, которую сулит Солнце, обернется тяжелым испытанием из-за... Кто там у нас самый страшный, Плутон? Ну пусть будет он.
— Ты что, решил сам себе выдумать судьбу? — Элин засмеялась. — Но это не сработает, профессор моментально распознает фальшивку.
— Да ерунда, половина класса так делает, — отмахнулся Гарри. — Так, кто там у нас еще... Марс обещает мне участие в битве, Меркурий — встречу с чудовищами, Нептун — опасность утонуть, а Луна поставит передо мной неразрешимую задачу. Венера сулит сложности в делах сердечных... Или лучше все же написать про счастье в любви? Пусть в гороскопе будет хоть что-то хорошее, а то слишком подозрительно выходит...
Тут он прервался и мысленно вздохнул — в этом году Седрик и Чжоу наконец-то перестали скрывать свои отношения, так что с Венерой отношения у Гарри пока не ладились.
— Сатурн... Ну пусть будет удар с неожиданной стороны, а Уран — наоборот, встречу с тем, чего я давно опасаюсь. Кто там еще остался?
— Юпитер, — подсказала Элин. — Символ власти, главный из богов.
— А Юпитер сулит мне победу и поражение. Ну вот, все готово.
Элин взяла в руки исписанный пергамент и нахмурилась.
— Знаешь, Гарри, — сказала она, — я думаю, что за такой гороскоп ты получишь высший балл.
— Ну а то, — довольно ухмыльнулся Гарри. — От такого количества несчастий Трелони придет в восторг.
— Нет, дело не в этом, — покачала головой Элин. — Просто все, что ты сейчас сам себе предсказал, на самом деле сбудется, причем очень скоро.
От автора: Ну что, есть идеи насчет того, кто войдет в команду Хогвартса? :) Дам подсказку: их имена хотя бы раз упоминались в фанфике.
Пять семечек клещевины
Короткие сцены, не вошедшие в основной фанфик по причине излишней откровенности, публикуются отдельно.
Гет-фемслэш-интермедия о том, как близнецы решили открыть первый в истории магической Британии секс-шоп.
Фанфикс: http://fanfics.me/read.php?id=122617&chapter=1
Фикбук: https://ficbook.net/readfic/7473848/19123410
(Осторожно, сцены сексуального характера. Пожалуйста, обратите внимание на предупреждения).
========== Глава 4. Кубок огня ==========
13 сентября 1994 года
Поскольку ни факультетский, ни возрастной принцип разделения профессором Грюмом не соблюдался, кроме трех друзей, в одну группу по защите вошли еще Драко, Невилл, когтевранец Энтони Голдштейн, Винсент Крэбб и десять пятикурсников с тем же уровнем знаний. К немалому удивлению окружающих, попали в нее и Джинни с Луной.
— Все благодаря тебе, — объяснила Луна Гарри, когда они вместе шли на занятие. — Когда профессор узнал, что мы три года занимались вместе с вами по старому учебнику, он сказал, что нам на третьем курсе делать уже нечего.
Впрочем, очень скоро Гарри убедился, что между самостоятельной подготовкой и обучением у профессионального бойца — огромная разница.
— С теорией у вас все в порядке, — объявил профессор. — Вы все уже сейчас знаете достаточно для того, чтобы сдать СОВ на средний балл. Для «превосходно» нужно будет изучить несколько продвинутых щитов и, желательно, знать хотя бы основы невербальной магии, но этим мы займемся позже... Авада Кедавра!
Крэбб и Малфой шустро упали на пол, остальные ученики не успели даже пошевелиться.
— Вот! — Грюм поднял палец. — Вы все знаете одни и те же заклинания, но кто из вас выжил бы, если бы это было настоящее смертельное проклятие? Правильно, только эти двое... И оба со Слизерина, что неудивительно. Держу пари, ваши отцы могли бы немало рассказать вам об этом проклятии, не так ли?
— Господин профессор, — вскинул голову Малфой, — такие намеки порочат честь моей семьи. Если у вас есть какие-то обвинения в адрес моих родственников, прошу вас предъявить их официально.
— Официально... — проворчал Грюм. — Будь моя воля... Впрочем, ладно, директор хочет, чтобы я учил всех одинаково, а ему виднее. Встаньте в строй. И по баллу Слизерину за хорошую реакцию.
На последних словах профессор скривился, став на секунду похожим на Снейпа в те моменты, когда тот видел хорошее зелье, сваренное кем-то с Гриффиндора.
— Знать заклинания — это еще не все, — Грюм отстегнул с пояса флягу и сделал хороший глоток. — Первая заповедь... Хотя нет, первая уже была — достаньте палочку быстрее противника. Вторая заповедь: постоянно двигайтесь. Щиты — это хорошо, но если будете стоять на месте, рано или поздно не успеете отразить удар или попадете под смертельное проклятие, против которого нет защиты. И при этом не забывайте об атаке и старайтесь, чтобы заклинания летели в сторону противника, а не куда попало. Именно этим мы сейчас и займемся.
Профессор взмахнул палочкой, и класс преобразился. Гобелены на стенах поднялись вверх, и из скрытых за ними ниш выехали тряпичные манекены. Парты и стулья съехались в середину, развернулись и превратились в дорожку из круглых пеньков разной высоты и диаметра, установленных на расстоянии одного шага друг от друга. В нескольких местах с потолка спустились такие же чушки, так что пробежать под ними можно было только согнувшись в три погибели.
— Задача простая, — ухмыльнулся Грюм. — Пробежать по дорожке, поразив на ходу все манекены Ступефаем. Останавливаться нельзя, кто не двигается — тот труп. И сходить с дорожки тоже нельзя, пол — это лава. Начали!
На первом занятии пройти дорожку, поразив при этом все мишени, не смог никто. На втором тоже. На третьем у ребят стало что-то получаться... после чего профессор, злорадно улыбнувшись, заставил некоторые пеньки исчезать прямо у них под ногами. Когда ученики справились и с этим — висящие на потолке чушки начали раскачиваться, норовя сбить бегущих на пол.
А потом манекены начали двигаться и отвечать на огонь жалящими заклинаниями, и ребята поняли, что все предыдущие испытания были для них лишь легкой разминкой.
16 сентября 1994 года
В пятницу во время завтрака влетевшая в Большой зал крупная птица с ярким оперением принесла Гарри письмо от крестного.
«Дорогой Гарри! — писал Сириус. — У меня по-прежнему все хорошо, но меня беспокоят последние слухи. Я просто нутром чую, что готовится что-то серьезное. Не знаю, слышал ли ты об этом, но летом во время поездки в Албанию пропала сотрудница департамента спорта Берта Джоркинс. Мы вместе учились в Хогвартсе и я хорошо ее знал. Она обожала вынюхивать чужие секреты, при этом была круглой дурой, ее легче легкого заманить в ловушку. И вот она исчезает как раз там, где, предположительно, скрывается Волдеморт, а потом на Чемпионате кто-то запускает в небо черную метку. Совпадение? Не думаю.
Но что еще хуже, Дамблдор, которому я про это написал, ответил, что все в порядке и мне не о чем беспокоиться! По-моему, он просто боится, что я все брошу и вернусь в Англию. Глупость! Гарри, если ты что-то знаешь, прошу, напиши, чтобы я тут не сошел с ума от беспокойства.
Твой крестный».
— Ну уж нет! — решительно произнес Гарри. — Если я расскажу ему про свой сон, с него и правда станется сорваться с места и приехать сюда для «защиты».
— Согласна, — Элин о чем-то задумалась. — Но Гарри, когда будешь писать ответ, не отправляй его сразу. Я хочу кое-что в него добавить.
— Что именно? — удивился Гарри.
— Кое-что, — уклончиво ответила Элин. — Есть у меня одна идея, не хочу говорить, пока не буду уверена, что из нее выйдет толк.
29 октября 1994 года
Утром в субботу[9] ученики обнаружили, что помимо традиционных знамен факультетов Большой зал пополнился еще двумя — знаменем Дурмстранга с двуглавым орлом, сидящим на черепе оленя, и Шармбатона с пегасом и двумя скрещенными палочками на геральдическом щите.
Завтрак прошел в ускоренном темпе, после чего Филч тут же направил недовольных школьников на хозяйственные работы — он вдруг обнаружил, что генеральная уборка каким-то чудом не затронула целых три верхних этажа в южном крыле. На вялые протесты учеников, заявлявших, что работать в выходной нельзя, он внимания не обратил.
— Праздник в армии... то есть, в Хогвартсе — что свадьба у лошади, — пробормотала Элин, очищая от векового налета портрет сидящего на костлявой кляче рыцаря. — Голова в цветах, зад в мыле.
— Между прочим, домовые эльфы работают так каждый день, — заметила Гермиона, старательно смазывая стоящие в углу доспехи. — И им за это даже не платят.
— Мне тоже не платят, — проворчал Захария Смит, проводя палочкой по висящим в коридоре гобеленам. — Поборись за мои права, Грейнджер!
Гермиона возмущенно фыркнула, но агитацию прекратила.
— Ну, вроде все. Как вы себя чувствуете, сэр? — спросила Элин у очищенного портрета.
— Отвратительно! — откликнулся тот. — Знаете, сколько я ждал, пока холст приобретет подобающую моему возрасту темноту? А паутина? Я приложил столько усилий, чтобы убедить пауков обосноваться за моей рамой, и все ради чего?.. Эх, молодежь...
Рыцарь на портрете окинул взглядом свое сияющее чистотой обиталище и горестно вздохнул.
— Я выгляжу так, словно меня нарисовали меньше ста лет назад, — произнес он. — Какой позор... Что скажет Дульсинея, когда увидит, на кого я стал похож...
— Я уверена, что Дульсинея, кем бы она ни была, сейчас такая же чистая, как и вы, — ответила Элин. — Всю школу приводят в порядок перед Турниром Трех Волшебников.
— Триволшебный Турнир? — оживился портрет. — О, я его отлично помню. Я ведь и сам участвовал в нем! Мне пришлось сразиться с великаном, я его почти победил, но в последний момент... Впрочем, мне еще повезло, другой чемпион и вовсе пал смертью храбрых. Как же его звали...
Джентльмен задумался, но Элин, не обращая на него внимания, уже перешла к следующему портрету. За последние две недели она уже успела выслушать десятка полтора подобных историй. Чемпионов разрывали на части мантикоры, сжигали живьем драконы, убивали на дуэли другие участники... В самом последнем соревновании, после которого Турнир закрыли почти на двести лет, все три чемпиона обратились в камень после того, как не смогли обуздать вырвавшегося на свободу кокатрикса. Публика тогда требовала наказать директоров, додумавшихся привести на Турнир столь опасного монстра, но, увы, сделать это не представлялось возможным по чисто техническим причинам: расправившись с чемпионами, кокатрикс обратил свой взгляд на трибуну организаторов и почетных гостей.
После всех этих историй Элин всерьез задумалась о том, как отговорить Гарри от участия в новом Турнире. К сожалению, сделать это оказалось невозможно по трем причинам: во-первых, Гарри было четырнадцать лет, во-вторых, он был влюблен, и, в-третьих, Чжоу Чанг уже заявила, что обязательно попытает счастья.
Оставалось только надеяться, что в этот раз организаторы учтут ошибки и не сделают соревнование слишком опасным. То, что Дамблдор допустил к участию в Турнире четверокурсников, внушало некоторую надежду, впрочем, довольно слабую. В конце концов, если на первом курсе директор свел их с цербером, то кого он сочтет безопасным теперь? Драконов?
[9] У Роулинг как всегда, нелады с календарем — 30 октября 1994 года у нее почему то стало пятницей.
Наконец, подошло время обеда, после которого школьников оставили в покое, чтобы те смогли привести себя в порядок и приготовиться к торжественной встрече. И если для Элин все приготовления свелись к тому, чтобы достать из шкафа парадную мантию и шляпу, то для ее соседок по спальне слово «приготовиться» внезапно обрело совсем иной смысл — «вертеться перед зеркалом в течение четырех часов, при этом глупо хихикая и обсуждая всякие пустяки».
— Это ведь даже не платья, — не выдержала наконец Элин. — Сколько можно примерять мантию?
— А, ничего ты не понимаешь, — отмахнулась Сьюзен Боунс. — Мне тетя намекнула, что там будет Виктор Крам, только ты никому не говори, это большой секрет... Нет, Ханна, постой, что ты делаешь? Тебе не идет высокая прическа, ну совсем не идет! Тебе больше подходит коса...
— Мне больше нравятся распущенные... — вздохнула Ханна Аббот, поправляя свою роскошную гриву. — Но под шляпу распущенные не идут... Ой, девочки, а может заколоть их в пучок, а потом, в Большом зале, когда все снимут шляпы, распустить?
В конце концов Элин не выдержала этого безумия и, здраво рассудив, что праздник и последующее обсуждение Турнира затянутся до поздней ночи, отправилась спать.
— Разбудите меня в пять, — попросила она соседок. — А еще лучше в полшестого... Короче, минут за десять до выхода.
— Как ты можешь спать днем? — не отрываясь от зеркала, спросила Меган Джонс.
— Дневной сон — величайшая ценность в жизни, — ответила Элин, задергивая полог. — Но вы еще слишком малы, чтобы это понять, юные леди.
— А вот эльфы сейчас не спят, — тихонько прошептала Гермиона. — Работают, как проклятые, на кухне, чтобы мы могли похвастаться перед гостями результатами их рабского труда...
Но ее, разумеется, никто не слушал.
К шести часам все приготовления были наконец-то закончены, ученики выстроились в холле и с первым ударом часов вышли на улицу, встав в несколько шеренг с двух сторон от красной ковровой дорожки.
— Первокурсники, в первый ряд, — командовала профессор Макгонагалл. — Уизли, у вас грязь на носу. Кирк, поправьте шляпу и не сутультесь. Криви, что вы дрожите? Холодно? Надо было учить согревающее заклинание, неужели профессор Флитвик вам его не показывал? И где ваш брат? Что? Ах, вот вы где. Да, снимки надо будет сделать, встаньте туда... Ладно, хорошо, стойте там, где нашли этот свой ракурс, только не лезьте в проход, когда по нему пойдут гости...
— Дорогие радиослушатели, с вами я, Ники Лейк, и я веду прямой репортаж из Школы чародейства и волшебства Хогвартс, — бубнил с другой стороны корреспондент «Колдорадио-плюс». — До прибытия делегаций школ Шармбатон и Дурмстранг осталось всего несколько минут, ученики и преподаватели уже выстроились у главного входа и замерли в нетерпении... Дьявольщина, Майки, для кого я тут распинаюсь? Ты что, не нашел другого времени для рекламы? А, чтоб вас... Хорошо, жду. Раз, раз, ра... Дорогие радиослушатели, с вами я, Ники Лейк, и я веду прямой репортаж из Школы чародейства и волшебства Хогвартс...
— Чует мое сердце, делегация Шармбатона уже приближается! — провозгласил в этот момент Дамблдор, пряча в карман мантии что-то, подозрительно смахивающее на маленькое зеркальце.
Школьники завертели головами, пытаясь понять, с какой стороны следует ждать гостей. Кто-то указал пальцем на темную точку на фоне восходящей луны, и Элин сперва подумала, что это глупо — вряд ли французские школьники проделали такой долгий путь на метлах. Но точка все увеличивалась и вскоре превратилась в огромную, высотой с пятиэтажный дом, синюю карету, напоминающую по форме шахматную ладью. Влекущие ее по небу крылатые кони были под стать экипажу — каждый из них размером походил на слона и извергал из ноздрей столько пара, что локомотив Хогвартс-экспресса, обладай он разумом, удавился бы от зависти.