- Конечно, – улыбнулись все три моих подруги. – Только ты-то откуда русский знаешь?
- Учебники украл в школьной библиотеке, ещё до Хогвартса. Потом любящие родственнички нашли и спалили, но что-то я усвоить успел, – хоть версия и сильно приукрашенная, но кто и как проверит? Никто и никак…
- Тогда понятно.
- А ещё что-нибудь повеселее есть? – спросила Астория.
- Повеселее? Есть и такое… – снова ударил я по струнам:
Что такое осень? Это небо,
Плачущее небо под ногами,
В лужах разлетаются птицы с облаками,
Осень, я давно с тобою не был,
В лужах разлетаются птицы с облаками,
Осень, я давно с тобою не был…
Осень, в небе жгут корабли,
Осень, мне бы прочь от земли,
Там, где в море тонет печаль,
Осень – тёмная даль!...[15]
Но осенний день течёт быстро, вскоре стемнело, и мы прибыли к Хогвартсу. Не особо скрываясь и украдкой похихикивая, девушки выгнали меня из купе, чтобы переодеться. Минут пять стоял, охранял, обрез наперевес, патроны с картечью в стволах. На наше счастье, никого из доброжелателей мимо не проносило – очень не хотелось начинать учебный год с побоища и мозгов на полу. Время на то, чтобы основательно прополоть слизеринские и не только ряды от «чистокровных» сорняков и пустоцветов, ещё будет.
Выходим, оглядываемся, укрываемся невидимым плащом и украдкой занимаем места в безлошадной карете – как ехали, все вчетвером. Добираемся до замка, а там и до Большого Зала. Перед входом, увы, нам нужно было прощаться. Целую в щёки всех трёх подружек, большего, увы, даже под невидимым плащом себе не позволить, провожаю их взглядом за хаффлпаффский (Сьюзен) и слизеринский (Дафну и Асторию) столы, и со вздохом сам занимаю место за столом Гриффиндора – подальше от Рона и Гермионы, и поближе к Фреду, Джорджу и их подружкам, назвавшимся Анжелиной Джонсон, Алисией Спиннет и Кэти Белл, бишь трио охотниц в квиддичной команде Гриффиндора.
За столом преподавателей не видно Снейпа, и его стул объяснимо пустует, зато вот сидит тут старый знакомый Праудфут, присутствовавший двенадцатого числа на встрече с доном Блэком. Это на него, значит, намекала Сьюзен?
Но вот привели новичков, и сухопарая мадам в остроконечной шляпе – наш декан, Минерва МакГонагалл – провела распределение. Вопли Шляпы я не слышал, погрузившись с братанами в дискуссию насчёт того, как, когда и каким образом устраивать зачистку в «чистокровном» стане. Все списки у нас были – Амелия снабдила. Фамилии тех, кто числился в розыске за события восьмидесятых годов, и кто был оправдан на суде, списывая всё на «Империус» от Волчьей Морды, были на виду, Фред и Джордж знали в школе всё и всех, а поиски конкретного куста сорняков благодаря Карте Мародёров обещали быть лёгкими.
Новички один за другим заняли свои места за факультетскими столами. Появилась и исчезла еда. И снова встал со своего места Дамблдор, чтобы объявить::
- Ну, пока мы все перевариваем еще один чудесный банкет, я прошу несколько минут внимания для традиционных заметок начала года. Первокурсники, запомните: Лес является Запретным для студентов, да и некоторым студентам старших курсов тоже не мешает об этом помнить.
Ню-ню, думаю. Тебя спросить забыли, козлина бородатая. До сих пор, поди, гадаешь да думаешь, каким образом оправдали Сириуса, куда исчез из Литл-Уингинга я и почему так резко послал на хрен своих прежних друзей. За то, что ты сможешь попробовать влезть в мои мозги, я не беспокоюсь, у меня ж на лбу написано, что «а я всегда о бабах думаю». Амелия на пару с Грюмом мне защиту поставили, и увидишь ты там, борода многогрешная, кирпичную стену, на которой синей краской написано матерное слово из трёх букв каждая в метр высотой. Ну, а насчёт того, что из твоих рук ничего брать нельзя, это я и сам догадался. Именно поэтому, когда сейчас ужинали, вместо тыквенного сока обошёлся прихваченной из дому бутылкой минералки. С собой пару упаковок везу, как будет заканчиваться – закажу ещё.
Тем временем директор продолжал и дошёл до представления преподавателей.
- Я счастлив представить Вам профессора Граббли-Дёрг, которая будет вести в этом году Уход за магическими существами. Также я рад сообщить, что должность преподавателя Защиты от Тёмных Сил в этом году согласился занять мистер Праудфут, хорошо известный сотрудник Аврората, заручившийся рекомендацией моего старого приятеля Аластора Грюма.
Все зааплодировали, и мы втроём в том числе. Вот он, значит, наш контакт в школе, заместитель самого Грюма в старшей бригаде дона Блэка. А значит – после первого же урока иду к нему говорить об организации стрелкового клуба под видом «курсов углубленного изучения предмета». Перехватили инициативу у Розовой Жабы – очень хорошо.
- Набор в команды по квиддичу состоится в первые недели сентября. Кто желает играть за свой факультет – прошу обратиться к мадам Хуч. А теперь давайте споём школьный гимн!
Дамблдор поднял палочку, чтобы вызвать слова школьного гимна, но сложившаяся идиллия была грубо оборвана. В Большой Зал влетели два чёрных ворона, несущие какой-то большой свёрток. Они уронили свою ношу прямо на стол директора, громко каркнули и улетели прочь.
Опешивший директор развернул свёрток, оказавшийся засаленным чёрным балахоном, в который была завёрнута большая дохлая рыба.
- Это же одежда Северуса! – воскликнул Дамблдор. – Но что означает эта рыба?
- Это письмо, профессор Дамблдор, – подсказал из-за «зелёного» стола какой-то пацан, по виду итальянец.
- В каком смысле «письмо», мистер Забини?
- Такие письма иногда оставляют друг другу итальянские семьи. На Сицилии такое в своё время было в ходу.
- И что означает это письмо, позвольте спросить?
- Это элементарно, синьор директор. Оно означает, что профессор Снейп уснул вечным сном на дне моря.
[13] Лайми (Limey), он же лимонник – пренебрежительное прозвище англичан, употребляемое в Шотландии, Ирландии, Германии и других регионах и странах, где Англию и англичан не любят
[14] Александр Розенбаум «Ау» (сл.и муз. А.Я.Розенбаум)
[15] ДДТ «Что такое осень» (сл.и муз. Ю.Ю.Шевчук)
====== Глава шестая. Основы низведения ======
…А он всё бьёт – здоровый чёрт!
Я вижу – быть беде.
Ведь бокс – не драка, это – спорт
Отважных и т.д.
Вот он ударил – раз, два, три –
И сам лишился сил.
Мне руку поднял рефери,
Которой я не бил.
Лежал он и думал, что жизнь хороша:
Кому хороша, а кому – ни шиша…
Владимир Высоцкий «Песня сентиментального боксёра»
Когда до Дамблдора дошло, что именно сотворили неизвестные дарители с его любимым сотрудником, сказать, что он был ошарашен, значит, не сказать ничего. И лично я впервые видел воочию, как выглядит человек, получивший из-за угла удар по голове чем-то тяжёлым. У всех на глазах всесильный и всезнающий директор школы «Хогвартс», известный как величайший маг современности и имеющий перечень заслуг и репутаций длиннее его собственной бороды, изображал сейчас ту самую рыбу, что лежала у него на столе, завёрнутая в балахон упокоенного Северуса Снейпа.
Реакция зала разделилась. Большинство гриффиндорцев, привыкших слепо верить и безоглядно полагаться на гений директора, сами пребывали в ступоре не хуже него. Как ни странно, но похожие эмоции испытывали сейчас и слизеринцы, лишившиеся могучей «крыши» в лице собственного декана, всегда и всё им прощавшего, но сейчас неожиданно для всех пошедшего на корм рыбам.
Какую-то правду насчёт исчезновения Снейпа в Большом Зале знали только семь человек – один преподаватель, трое гриффиндорцев, одна хаффлпаффка и две слизеринки – но они предпочитали хранить молчание.
По мере того, как текло время, а тишину в зале можно было резать ножом, я вглядывался в онемевшее лицо Дамблдора и кое-что понимал. Видимо, столь резкий выход на сцену дона Блэка спутал кое-кому всю игру. В извечном противостоянии Дамблдора и Волчьей Морды, «Света» и «Тьмы», вмешалась третья сторона, выступившая против двух остальных. И такое выступление привело к исчезновению с доски весьма важной для Дамблдора фигуры. Вспоминаю слова Бродяги о том, что покойник при жизни был большим умельцем по части изнасиловать чей-нибудь мозг – уж не с дозволения ли Дамблдора он бы это делал? Ясно ведь, что с дозволения и при молчаливом одобрении всей остальной школы. Прощал же Дамблдор Снейпу и птенцам его гнезда все предыдущие четыре года всё, что можно и что нельзя…
Лично мне пропавшего было не жалко. Вообще. Старый Гарик его и вовсе откровенно ненавидел, в оставшихся от него воспоминаниях Снейп был выкрашен исключительно чёрной краской. То, что уже я услышал от Бродяги, от Амелии и от Грюма, только добавило мазута на сей и без того не слишком светлый образ. Снейп подговорил Волчью Морду напасть на дом родителей Гарика. Снейп убил отца Сьюзен. И Снейп после всего содеянного избежал суда и отсидки, выйдя под честное слово Дамблдора. С «вышки» амнистию получить – где это видано?
Может быть, сам Дамблдор и верил в искреннее раскаяние Снейпа, но едва ли кто ещё разделял его взгляды. Раскаявшийся Пожиратель Смерти – это что-то наподобие утонувшего Буратино, научившихся воевать итальянцев или не берущих взятки депутатов. Тот же Грюм, которому слишком близкое знакомство с собратьями Снейпа по вере обошлось слишком дорого, авторитетно заявлял, что Чёрную Метку Волчья Морда ставит ДОБРОВОЛЬНО, и вступительным взносом для получения таковой должно служить как минимум одно особо жестокое убийство…
Ступор, поразивший студенческое сообщество, стал ещё глубже, когда застывшее лицо директора сначала побелело, затем посерело, он схватился за сердце и, закатив глаза, рухнул на пол.
Прибежавшая на вопли о помощи медсестра никого не утешила.
- Увы, у директора обширный апоплексический удар. Кто бы ни отправлял ему такие посылки, он сыграл с Дамблдором слишком злую шутку.
Тишина взорвалась какофонией.
- Мадам Помфри… он выживет? – спрашивали из разных углов Зала.
- Не буду давать опрометчивых прогнозов, ему сейчас нужен полный покой, – объявила медсестра. – Помогите мне отнести профессора Дамблдора в Больничное крыло. Увы, транспортировки в больницу Святого Мунго он в таком состоянии просто не выдержит. Получать удар в таком возрасте… я удивляюсь, как он вообще ещё жив.
О каком-либо продолжении банкета не могло уже быть и речи. Полуживого Дамблдора подняли на руки и куда-то унесли. Пение гимна накрылось само собой, и взявшая на себя командование МакГонагалл распорядилась:
- Попрошу старост факультетов отвести студентов в их спальни. Занятия начнутся в понедельник в девять часов утра, как обычно. Прошу не опаздывать.
Старосты, каковыми на нашем факультете вполне предсказуемо оказались Рон и Гермиона, выстроили малышню и повели в общежития. Иду, пристроившись к Фреду и Джорджу, по коридорам и переходам. А вот и портрет какой-то упитанной мадам, закрывающий дорогу.
- Пароль? – спрашивает портрет.
- Мимбулус Мимблетония, – ответил семикурсник.
- Правильно, проходите, – сказал портрет, отвернувшись и открыв проход.
Мы оказываемся в гостиной. Младшее поколение учеников, довольно, кстати, немногочисленное, быстро отправилось по комнатам спать. А вот в меня вцепилась аки лесной клещ Гермиона Грейнджер.
- Гарри Джеймс Поттер! Как это безрассудно с твоей стороны сначала нагрубить нам, а потом ничего не писать! Я жду извинений за твоё поведение!
- Вообще-то, это я от вас ждал извинений за ваше поведение. И каков спрос, таков и ответ, как вы мне не написали ни клочка бумаги, так и я отплатил вам той же самой монетой. Стесняюсь спросить, а с какого бы то перепугу я был должен с вами общаться?
- А с такого! Мы весь месяц не находили себе покоя! И ты бы знал, как переживал Дамблдор!
- Уже увидел сегодня, спасибо. Ваш разлюбезный директор на какое-то время выбыл из игры. Посмотрю я теперь, как вы сможете жить без его отеческих наставлений.
- Вообще-то и тебе бы тоже было полезно к ним прислушиваться! Я в ужасе от твоего поведения, Гарри Джеймс Поттер! Ни с того ни с сего нам нагрубил, отказался извиняться, а теперь взялся общаться со слизеринками! Скажи мне, ведь это они обратили тебя к тьме? Или, может быть, это сделала французская вейла? Рональд до сих пор не может простить тебе исчезновения Билла и обвиняет в этом тебя…
- Вот что, Грейнджер! Попросил бы ярлыки не наклеивать и от грубости в адрес моих друзей воздержаться. К исчезновению старшего из братьев твоего ухажёра я не имею никакого отношения, ибо не имею полномочий отдавать приказы израильской армии. Ну, а в том, что он уехал в Египет за день до падения Каира, пусть винит сам себя, если, конечно, ещё может.
- Он сказал Рону, что это ты отбил у него Флёр!
- Она сама попросила меня встречать её с работы, поскольку Билл весьма, надо сказать, наглым образом к ней приставал. Всё это я видел своими глазами. И я уверен, что Билл не говорил Рону, как он сам обозвал Флёр теми словами, которые при дамах произносить не следует. Чем, собственно, и вызвал моё к нему предложение уехать в Египет, ибо с фараонами и их мумиями он находил общий язык намного лучше.
- А как ты объяснишь своё общение с Гринграсс?
- Эта семья дружественная нам, её глава – старый друг Сириуса. После того, как мой крёстный был полностью оправдан на суде, он закатил по этому поводу весёлый вечер, и позвал всех старых друзей. Само собой, на этом вечере присутствовали также и сёстры Гринграсс. Там мы с ними и познакомились, там и сдружились.
- Значит, ты время даром не терял. В общении у тебя недостатка не было.
- Те, с кем я общаюсь теперь, проявили большее желание это делать, и больший интерес ко мне как к человеку. В отличие от вас.
- Но как же я? Как же Рон? Мы же твои друзья?
- В этом я не уверен. Друзья не предают друзей по одному лишь слову власть имущих. Хотели бы вы быть моими друзьями – не повелись бы на сладкие посулы старика, и нашли бы тысячу способов со мной связаться. А так лично я насчёт вас всё понял. Рональд уже получил своё предупреждение там, в поезде, повторять его не буду. И, если последует ещё одно оскорбление в мой адрес, или же в адрес тех, кого я считаю своими друзьями, одним лишь предупреждением не отделаетесь. Счастливого вам учебного года!
Гермиона вспыхнула.
- Ну, знаешь ли, Поттер, позволь тебе напомнить, что я ещё и староста факультета! И о каком-либо твоём промахе я сразу же сообщу профессору МакГонагалл.
- Ну что ж, Грейнджер, ты ещё раз показала мне и людям своё истинное лицо. Как на третьем курсе, так и сейчас. Ради повелений начальства ты готова забыть обо всём и обо всех. Сначала о друзьях, потом о близких людях… а если тебе та же МакГонагалл или тот же Дамблдор прикажут забыть о своих родителях, ты и это сделаешь?
Выражению Гермионы могла позавидовать в этот момент любая жаба. Новоявленная староста факультета надулась вдвое против прежнего, и, не говоря ни слова, исчезла на лестнице, ведущей в спальни девушек.
- Жёстко ты её, – ответил подошедший пятикурсник, распознанный по старой памяти как Симус Финниган.
- Ибо не хрен было продавать меня по одному лишь слову Дамблдора. Кажется, мы только сейчас поняли, в какие цвета она себя окрасила.
- Так это правда? Блэк на самом деле был невиновен?
- Всё то, что он говорил на суде, это чистейшая правда. Его подставили, а наш дражайший директор и не почесался, чтобы помочь невиновному. Для него жизнь и честь что Сириуса Блэка, что моя, что твоя, что всех нас остальных – ничто по сравнению с его «общим благом». Как я уже имел сомнительное удовольствие убедиться.
- Видел. Именно поэтому ты сегодня сидел подальше от Уизли и Грейнджер?
- Да. Этим летом очень многое поменялось, и, похоже, ещё очень многое поменяется.
- Вижу. Но как же эффектно кто-то продемонстрировал Дамблдору, как они убрали Снейпа!
- О, да, такое забудешь… – мы с Симусом посмеялись, после чего он ушёл спать.
- Гарри, извини, что я не смог прийти в августе на вечер в честь твоего крёстного, – ко мне подошёл Невилл Лонгботтом. – Бабуля тогда заболела, и попросила меня, чтобы я был рядом с ней.
- Всё нормально. Обид не держу. Передай бабушке, если она пожелает переговорить с Сириусом, пусть напишет ему.
- Хорошо, Гарри. Я видел, как ты давал отповедь Грейнджер. Всё в самом деле было так плохо?
- Именно что. У неё уже какая-то одержимость пошла, Дамблдором и его идеями.