– Приведите ко мне свидетеля Петрова Игоря Семеновича, – распорядилась Алиса по телефону.
В кабинете на столе перед ней лежали документы. Из них она ничего особенного, и нового не узнала.
Свидетель Петров Игорь Семенович 1969 года рождения. Образование средне – техническое. Безработный. Бездомный. Не женат. Наверно для своих родителей, он без вести пропавший. Жуткая приставка «без», несущая в себе бездну и пропасть, разделяющая человека от прошлого и настоящего. Громкий стук в дверь оповестил о том, что свидетеля привели.
Вся комната моментально заполнилась запахом немытого тела, грязной одежды, крепкого пота, сигаретного дыма и перегара. Мужчина был косматый, немытый, невысокого роста, в одежде далеко не первой свежести. На плечах у него болталось изрядно поистрепавшееся чёрное кашемировое пальто. Учитывая, что на улице весна, пальто нелепо смотрелось на грязном, косматом чудище. При виде Алисы, бомж восхищенно почмокал большими губами. Он явно не ожидал, что ему придется беседовать с такой эффектной леди. Алиса жестом пригласила его присесть, отпуская любопытного дежурного.
Бомж, чувствуя свободу, и степень значимости, важно развалился на стуле.
– Добрый день, Игорь Семенович, – поздоровалась с мужчиной Алиса. – Хочу уточнить некоторые детали, сегодняшнего утреннего происшествия, потом вы можете быть свободны, – сказала Алиса, спокойным тоном, слегка улыбнувшись.
– Ну, а чего ж, я не против. Уточняйте. Я всё рассказал вашим, как их ментам … Простите, коллегам, утром. Но если такая барышня просит, могу заново всё разложить по полочкам.
Алиса подбадривающе кивнула и положила ручку на стол.
– Вот с самого начала и расскажите. Во сколько вернулись домой? Когда нашли труп? Постарайтесь вспомнить детали, не спешите.
Бомж на минуту задумался, напрягая залипшие в сивушном угаре, мозговые извилины.
– Вернулся сегодня утром часиков в шесть утра, значит, это, домой. Поднялся наверх. Думаю, курну перед сном, и на боковую. Вижу, дверь то, в квартиру открыта.
– Как давно вы ночуете в этом доме?
– Алиса сделала не большую пометку в блокноте.
– Так давненько уже. Как дом под снос приготовили, так в нём и поселился. Год точно, может чуть больше.
– Кто еще живет в доме, кроме вас.
– Никто не живёт, особенно летом. Это я знаю, точно. У меня нюх как у собаки, на посторонних людей. Жизнь на улице она такая… Я на зиму пускаю, постояльцев, а так нечего лезть. Мой подъезд. А за другие я и не знаю. И знать не хочу. Этот мой и точка, – заволновался бомж, и насупился.
Алиса внимательно посмотрела на мужчину.
– Не нервничайте так. Расскажите, видели или нет, чтобы в квартире под номером двадцать, кто – то проживал?
– Нет, не жил там никто. Я же говорю, только я один, и всё. Я человек честный, в квартиры чужие не лазил.
Мужчина подпрыгнул на стуле, как карп на горячей сковородке.
– Если дверь закрыта, то я и не лезу. А чего лезть, если заперто? Тут пришел, смотрю – открыто. Думаю, это знак. Дескать, заходи мил человек, устраивайся по – удобнее. Живи, сколько хочешь. Я туда, значит, внутрь, а там, глядь – такое.
– В квартире ничего не трогали?
– Господь с вами. Я человек, хоть и обиженный судьбой, но не дурак. Не хватало, ещё за убийство срок мотать. Ничего не трогал. Встал, как вкопанный. Ни – ни, руки чистые, за своё привык ответ держать.
Алиса внимательно следила за бомжом, зная, что тот не врёт. Был бы причастен – не пришел с заявлением. А так, это сорт людей таких, что им проще признаться, да на казенных харчах отъесться да отогреться. Всё ж, лучше, чем зимой на улице.
– Скажите, во многих квартирах хозяева оставили двери открытыми, когда съехали?
– Ну, – замялся бомж. – Я так то, точно не скажу. Не помню уже. Год, как прошел. Чего я считать, что ли должен? – вдруг неожиданно разозлился он. – Не считал открытых квартир. Ни к чему мне это. Вижу открытая – зайду. Но по другим не лазил.
– Если подумать, то, сколько квартир было открытых?
Бомж закатил глаза под косматые брови и зашевелил губами, мысленно считая.
– Три. Четвёртая, была закрытая. Всегда.
Алиса удовлетворенно откинулась на спинку стула.
– Вы свободны! Из города никуда не уезжайте, может быть, ещё понадобитесь.
Алиса подписала пропуск и протянула бумажку.
– Если вдруг, увидите, что – то подозрительное или вспомните, сообщите нам.
– Куда мне ехать? – засобирался бомж. – Я назад, домой вернусь. Не то, вмиг место займут, зимой, где жить?
Разговаривая, сам с собой, больше, чем со следователем, неуклюже попятился к двери.
– А я покойников, то и не боюсь. Чего их бояться, то? Живых – да, такое чудят, не приведи Господь. Мертвяки, только и могут, что вонять, да мух зелёных собирать.
Это точно, с этим не поспоришь, – подумала Алиса. Вслух попросила заглянувшего в дверь оперативника: проводите к выходу, свидетеля. Пропуск я уже подписала.
Алиса подошла к окну и открыла обе створки. Захотелось свежего воздуха. В помещении продолжало невыносимо вонять и, как на зло, она духи забыла дома. Так бы ими побрызгала, что бы по – быстрее испарился запах помойки. И так, что мы имеем? Алиса включила чайник. Крепкий чай с бергамотом, лучшее средство для тонуса, и настроения. Съесть бы чего – то, но аппетита не было. Девушка ночью пришла с мужчиной на квартиру в заброшенный дом. Где они могли познакомиться? Какие заведения, кафе, бары, рестораны, кинотеатры находятся поблизости?
Алиса хорошо знала окрестности и местные достопримечательности, их в городе кот наплакал. Городишко небольшой, рабочий. Несколько фабрик и пару заводов. Две крупные бандитские группировки поделили город на две части. Двое «воров в законе» управляли всем. Полиция редко вмешивалась, потому что все вопросы улаживали авторитеты. Но сейчас, был тот редкий случай, когда никто из группировок не брал на себя ответственности за случившееся. А это означило, что труп может как вбитый гвоздь, в крышку гроба, повиснуть на отделении полиции.
Алиса впервые не знала с чего начинать. Звонок телефона заставил вздрогнуть.
– Алиса, – голос на другом конце провода она не узнала. – Алиса, это Богдан.
Мужской голос был хриплым, испуганным.
– Какой Богдан? – переспросила Алиса, нахмурившись.
– Богдан Лужин. Вспоминай.
В трубке снова повисло тягостное молчание.
Алиса не страдала провалами памяти, хотя порой, хотелось забыть некоторые моменты из своей жизни, но не всегда получалось. Сейчас, она никак не могла вспомнить, кто такой Лужин? Имя и фамилия представившегося ни о чем ей не говорили.
– Забыла? – уточнил мужской голос. – Жаль, что не можешь вспомнить. Хотя, столько воды утекло с тех пор, как мы учились вместе в школе. Я твой одноклассник, Алиса.
– Допустим, вспомнила.
Алиса боролась с нарастающим внутри раздражением.
Встречаться с бывшими одноклассниками не хотелось. Не было времени и желания. Позвонивший, явно собирался пригласить её на очередную встречу выпускников. На встречи Алиса никогда не ходила, ссылаясь на постоянную занятость. В её отговорках была маленькая доля правды. Одноклассников своих она не любила, и частенько приходилось ставить на место особо наглых. Спортивная секция по каратэ, которую Алиса никогда не пропускала, многому её научила. Жаль, что пошла она туда, после того, как отчим успел над ней надругаться. А то не сладко бы ему пришлось, ох, как не сладко. Так благодаря каратэ она и отвоевала себя. По сей час помнит удивленные глаза отчима. Когда явившись в очередной раз к ней ночью, в постель, застал не испуганную, заплаканную малышку, забившуюся под одеяло, а девушку, со строгим взглядом на повзрослевшем лице. Он так и не понял, как она провела с ним удушающий приём, кобры. Зажав его горло между ног и до хруста, сдавив шею. Отчим только и смог выпучить глаза на побагровевшем лице, издавая хрип из перекосившейся, испуганной рожи.
– Ещё раз, тронешь меня, сука, убью! – ослабив захват, прошептала злобно Алиса. В тот миг Алиса поняла, что исполнит угрозу. Обязательно. Больше терпеть пьяное тело отчима, не собиралась. Отчим сразу обмяк, не членораздельно, что – то пробормотав. Хотел оправдаться, только Алиса с такой ненавистью на него глазела, что тот, пулей вылетел из комнаты. И после этого случая больше не приходил к ней по ночам. Только искоса поглядывал, плотно сжав челюсти, и бубнил всякую чушь под нос, с багровым от ненависти лицом. В скором времени, он вообще куда – то пропал. Мать искала, но тщетно. Алиса не замечала заплаканных материнских глаз по утрам. Не простила мать, за то, что та не защитила её. В душе радовалась, что отчим исчез из их жизни.
– Алиса, мне нужна твоя помощь, – мужской голос выдернул Алису из липких воспоминаний.
– Какого рода помощь?
Женщина никак не могла взять в толк, о чём её собирается просить одноклассник, которого она с трудом вспомнила. Хотя, в классе был всего один парень по имени Богдан. Наверное, это именно тот Богдан, о котором она подумала. Большая часть девочек была в него по уши влюблена. Остальная – тоскливо вздыхала, с завистью поглядывая на счастливиц, которых он удостаивал вниманием.
– Могли бы мы встретиться? – горячо задышал в трубку Богдан. – Беда со мной приключилась. Не хочу по телефону.
– Приезжай на работу, можешь прямо сейчас. У меня будет час свободного времени.
Алиса с тоской посмотрела на протокол допроса бомжа.
– Нет, нет, – поспешно возразил Богдан. – Я не могу на работу. Приезжай на автовокзал. Я тебя здесь встречу. Пожалуйста.
– Что за конспирация? – недовольно скривилась Алиса. – Мне кажется, ты тратишь моё рабочее время. Я занята важным
расследованием и мне некогда встречаться с бывшими одноклассниками, ты уж, извини. Или приезжай, или прощай.
– Про убийство девушки, уже слышала? – еле слышно прошептал Богдан.
Алиса почувствовала, как зверь, притаившийся у неё внутри, навострил уши и настороженно поднял голову.
– Через полчаса буду, жди.
Алиса нажала отбой. Она не знала, узнает среди прохожих одноклассника или нет. Только понимала, что встретиться с ним обязана. Цепочка в сложном механизме преступления должна появиться. Обязательно. Но она никак не ожидала, что к этому имеет отношение бывший одноклассник.
Глава 5
Театр начинается с вешалки, и любой город, пусть даже захолустный, начинается с вокзала. Не зря вокзалы называют главными воротами города. Там начинается жизнь города, для гостей и приезжих, и там же заканчивается, когда люди покидают родственников и друзей.
Автовокзал, на который прибежал Богдан не стал исключением.
Расположен он был на возвышенности. К нему тянулось несколько широких дорог. И трамвайные пути. Казалось, что город склонил перед ним колено. И какие бы высотные здания не воздвигались, поблизости, вокзал всё равно стоял величаво и непоколебимо, взирая на мир, широкими, распахнутыми дверями и окнами полными тайн.
Приезжих вокзал поражал своим царским великолепием. Ещё во время революции, архитектор, приглашенный из-за границы, постарался воплотить все свои, накопленные долгим опытом идеи.
К сожалению, он был разрушен во время войны, фашисты постарались, и взорвали памятник архитектуры. Однако, уже в сорок шестом году, государство выделило средства для восстановления исторического памятника. Сейчас молодожены приезжали сюда фотографироваться, стараясь окунуться в мир фресок, картин, старинных фигур, на высоких мраморных пьедесталах. В большом, светлом холле, горели хрустальные люстры, и множество ваз, с белыми лилиями стояли по углам.
Высокое массивное здание с толстыми стенами и большущими окнами, было украшено выпуклым стеклянным куполом в форме яйца, вместо крыши. Сто двадцать стеклянных панелей, отражающих лучи, в хорошую погоду пускали тысячи солнечных зайчиков. Внутреннее пространство вокзала украшали резные витиеватые фрески. Массивные колонны из белого и цветного мрамора, и лестница с балюстрадой.
Богдан всегда любовался старинным зданием, когда приходилось куда – то уезжать. Но сейчас его мало трогали красоты здания. Он внимательно осмотрелся вокруг. Людей с утра немного. На удобных креслах спали несколько человек, ожидающих свои рейсы. За широкими, чуть выпуклыми стёклами касс дремали кассиры. Мимо, с важным видом проехал уборщик, на новомодной, голубой машинке для мытья полов. Богдану хотелось спрятаться ото всех глаз, подальше, уединится. Минуя большой зал, юркнул в боковую дверь, на которой висели опознавательные знаки уборной. Здесь всё сияло чистотой, начиная от умывальников, хромированных кранов и сушилок для рук. Глядя на своё отражение, в зеркало, невольно вздрогнул. Вместо молодого и полного сил парня, увидел измученного страхами, больного и немощного старика. Даже пробежка по утреннему городу не придала лицу румянца. Наоборот, Богдан был измотан ночным происшествием и выглядел болезненно.
Он умылся, смывая холодной водой капли пота. Упираясь двумя руками в умывальник, вспоминал последний час, проведенный в квартире девушки. Но как не пытался, ничего не получалось.
Память, как седая старуха с клюкой, вечно забывающая свои вещи, там, где не нужно, и разбрасывая их во все стороны, пугала до боли в конечностях.
Кто её убил? Почему потерял сознание и очнулся на кухне? Мысли метались в голове, как мотыльки у настольной лампы. Богдан понимал одно – сделать такое с девушкой он не мог. Познакомиться, провести время, переспать и уйти, не спросив имени и номера телефона, другое дело. Потом исчезнуть из её жизни и никогда не вспомнить – да. Но вот, чтобы превратить в мясной фарш – этого он не допускал даже в кошмарных снах. Поступок настоящего маньяка.