— Как скажете…
Они вышли из банка и почти сразу заметили профессора МакГонагал. Та поглядывала на висящие на банке часы и хмурилась. Кошелек остался у Славы под честное слово, что он не будет тратить деньги как попало.
— Профессор! — помахал рукой Слава, чтобы она их заметила. — Мы готовы!
— Тогда идемте за школьной формой. Вам нужно вон туда, – она указала на вывеску — «Мадам Малкин. Одежда на все случаи жизни». Письмо у вас?
— Да, — это говорила уже Рогозина, доставая письмо Хогвартса из своей сумочки на плече.
— Я снова вас подожду снаружи.
Мадам Малкин оказалась приземистой улыбающейся волшебницей, одетой в розовато-лиловые одежды. Рогозина здесь чуть расслабилась, рассматривая непривычные для ее глаза длинные мантии всех цветов и разнообразных фасонов.
— Едем учиться в Хогвартс? — спросила она прежде, чем Слава успел объяснить ей цель своего визита. — Ты пришел по адресу: у меня тут как раз еще один клиент тоже к школе готовится… Вставай на скамейку, снимем мерки…
— А можно и мне мантию? — спросила неожиданно у женщины Рогозина. Мальчик мгновенно понял ее намерения — она действительно сильно выделялась в толпе этих магов, а это делать было тут опасно. Лучше идти общим фоном.
— Разумеется, мадам… Прошу вас к моей помощнице…
Помощница ушла вместе с матерью вглубь магазина. Слава последовал за хозяйкой. В глубине магазина на высокой скамеечке стоял бледный мальчик с тонкими чертами лица, а третья волшебница крутилась вокруг него, подгоняя по росту длинные черные одежды. Мадам Малкин поставила Славу на соседнюю скамеечку.
— Привет! — сказал мальчик. — Тоже в Хогвартс?
— Да, — ответил Слава.
— Мой отец сейчас покупает мне учебники, а мать смотрит волшебные палочки, — сообщил мальчик. Он говорил как-то очень устало, специально растягивая слова. — А потом потащу их посмотреть гоночные метлы. Не могу понять, почему первокурсникам нельзя их иметь. Думаю, мне удастся убедить отца, чтобы он купил мне такую…, а потом как-нибудь тайком пронесу ее в школу…
— Ммм, — проговорил Рогозин, хотя толком не знал, о чем идет речь. — Классно. Пусть у тебя получится!
— Спасибо. А у тебя есть своя собственная метла? — продолжал тот.
— Нет. — Рогозин отрицательно кивнул головой.
— А в квиддич играешь?
— Нет, — повторил мальчик, спрашивая себя, что же это такое — квиддич.
— А я играю. Отец говорит, что будет преступлением, если меня не возьмут в сборную факультета, и я тебе скажу: я с ним согласен. Ты уже знаешь, на каком будешь факультете?
— Нет, — в третий раз произнес Слава, с каждой минутой чувствуя себя все большим дураком. Это волшебный мир показался ему очень… богатым на те факты, которые он не знает. Нужно купить книг, которые разъяснили бы ему все…
— Ну, вообще-то никто заранее не знает, это уже там решат, но я знаю, что я буду в Слизерине, вся моя семья там была. А представь, если определят в Пуффендуй, тогда я сразу уйду из школы, а ты?
— М-м-м, — неопределенно промычал Слава, жалея, что не может сказать что-нибудь более содержательное. Поддерживать беседу с этим мальчиком было все труднее.
Но тут наконец-то снятие мерок и подбор мантий у него завершились, и Слава, примерив и расплатившись за них, отправился на поиски матери.
Та в задумчивости вертелась перед зеркалом. На ней теперь была обычная черная мантия, но с тонкой серебристой нитью по краям с узором и не такая длинная — всего до щиколотки, чтобы не путалась под ногами. Просто пару раз она видела, как на мантии нечаянно наступают и после долго извиняются. А вообще — ее мантия походила на летний удлиненный магловский плащ. Очень разумно.
— Классно, мам. А это что? — спросил мальчик, поднимая со стула уже более тяжелый черный драп.
— Теплое пальто на зиму… Ну как я? Похожа на… — тут Рогозина быстро и разумно осеклась.
— Да. Бери. Я оплачиваю! — подмигнул ей сын.
— Как долго я ждала от тебя этих слов, сын, ты даже не представляешь… — с сарказмом произнесла женщина и кивнула обслуживающей ее продавщице-швее.
Он расплатился за обновки матери — теперь мать не так бросалась в глаза, они вышли с сумками. Мать была довольна своим новым зимним пальто — и цена умеренная.
Потом посетили магазинчик, чтобы купить пергамент и перья. Он пришел в уныние — никаких шариковых ручек в магазине не было. Прогресс не дошел… Мама аккуратно шепнула ему, что научит писать его идеальным и быстрым почерком. Она когда-то научилась писать пером. Он повеселел.
После этого они зашли за учебниками в магазин под названием «Флориш и Блоттс», где было столько книг, сколько Слава ни разу в жизни не видел, даже в самой большой библиотеке — они стояли на полках, занимая все пространство магазина от пола до потолка. Там были гигантские фолианты в кожаных переплетах, каждый весом с огромный булыжник; там были книги размером с почтовую марку и книги в шелковых обложках; там были книги, испещренные непонятными символами, и книги, в которых были только пустые страницы. Было много книг на других языках, в том числе и на родном русском.
Рогозина сразу же отделилась от них с профессором — поймав продавца, она пошла с ним в раздел магического права. Она горела желанием разузнать об этом мире и его законах более тесно, коль это связанно с ее сыном непосредственно. Слава же купил все по списку, плюс нашел книгу по истории школы, и решил взять ее. Так же нашел он и «книгу для чайников» — введение в магический мир.
— Слав? Все купил?
— Угу… Ой! — наткнулся он прямо на мать, нагружённую тяжелыми томами. Помимо всего, несчастный продавец был весь в поту, тоже держал на руках тяжеленные фолианты — в три раза больше, чем сама Галина Николаевна, и с ужасом иногда поглядывал на Рогозину. Судя по всему, она из него всю душу выдернула. Хорошо зная маму, Слава понял, что она с огромным удовольствием потрепала нервы продавцу — ее придирчивость к законодательным актам и следовании каждой букве славилась на весь ФЭС…
— Мам… И ты это все изучишь? — подняв брови, проговорил Слава.
— Да. Будет что почитать на досуге… — слегка смущенно сказала женщина. Продавец, слышащий их разговор, лишь застонал — теперь это все предстояло ему долго и мучительно упаковывать…
Они зашли за весами, котлом, флаконами и складным телескопом; потом за чемоданом с заклятием расширения пространства — руки сразу же стали свободными. Чемодан был на колесиках, что совсем не затрудняло его перемещение. Потом пошли в аптеку — впрочем Галина Николаевна, только взглянув на витрину, быстро вышла «подышать свежим воздухом», предоставив профессору со Славой купить все самим.
— На работе хватает? — спросил Слава, кивая в сторону аптеки.
— Более чем. Ты же сам знаешь, что иногда мне по долгу службы самой приходится делать вскрытие…
— Вам надо еще купить сову, чтобы получать письма из дома…
Рогозина отрицательно покачала головой. Ей не нравился приказной тон МакГонагал.
— А обычная почта как же? Ну ладно. — Слава, тяжело вздохнув, пошел следом за преподавательницей. Рогозина, таща чемодан, явно была против необычного домашнего «любимца».
Но в магазине «Совы» Слава понял, что мать категорически против любого питомца — она даже не пошла с ним вглубь магазина. Он полюбовался на самых разных питомцев, но прекрасно понял намек матери:
— Наверняка в школе есть… школьные почтовые совы…
— Да, они есть. — Подтвердила профессор.
— Нам с матерью будет некогда ухаживать за питомцами. Мама и так круглый год на работе — разве что там не ночует… Я же учусь… Спасибо за совет завести сову, но не нужно.
Профессор покачала головой: было видно, что магический мир не вызвал у этого ребенка такой радости, которая бывает у всех обычных детей при попадании сюда. Он наоборот расстроено кивал головой и смотрел с ужасом на мать. По-видимому, он слишком привык к неволшебному миру. Тем более, что его мать, эта русская, очень холодно и подчеркнуто вежливо вела с ней все разговоры.
— Хорошо, теперь пойдемте за волшебной палочкой.
Магазин находился в маленьком обшарпанном здании. С некогда золотых букв «Семейство Олливандер — производители волшебных палочек с 382-го года до нашей эры» давно уже облетела позолота. В пыльной витрине на выцветшей фиолетовой подушке лежала одна-единственная палочка.
Рогозина тяжко вздохнула, глядя на неухоженную витрину. Похоже, с пылью маги мирились…
Когда они со Славой (МакГонагалл отлучилась в банк по делам школы) вошли внутрь, где-то в глубине магазина зазвенел колокольчик. Помещение было крошечным и абсолютно пустым, если не считать одного длинного тонконогого стула и небольших коробок — от пола до потолка. Слава было пригласил мать сесть, но она с ужасом уставилась на пыльную спинку и тонкие, старые, явно прогнившие ножки, и отрицательно помотала головой.
— Добрый день, — послышался тихий голос, и Слава едва не применил один из боевых приемов — чисто на автомате. Но вовремя спохватился.
Перед ними стоял пожилой человек, от его больших, почти бесцветных глаз исходило странное, прямо-лунное свечение, прорезавшее магазинный мрак. Рогозина открыто положила сыну на плечо руку:
— Здравствуйте, мистер… Олливандер.
— Рад видеть вас, молодой человек, и вас, миссис, в моем магазине. Судя по всему, вы — Гарри Поттер…
— Я — Вячеслав Рогозин. — Чуть поправил мага Слава. — А это моя мама, Галина Николаевна Рогозина…
— Русская? Да, удивительно, как переплетаются судьбы… Ваши покойные родители будто бы только вчера покупали у меня свои волшебные палочки… Ваш отец предпочел палочку, прекрасно подходящую для перевоплощений. Для вашей матери прекрасно подошла палочка из ивы — десять дюймов с четвертью, элегантная, гибкая… Что же… Какой рукой вы будете колдовать?
— Ммм, наверное правой. Но я могу и левой! — слегка волнуясь, проговорил Слава.
— Вытяните руку. Вот так… Потом другую.
Старичок начал измерять правую руку Вячеслава. Сначала расстояние от плеча до пальцев, затем расстояние от запястья до локтя, затем от плеча до пола, колена до подмышки, и еще зачем-то измерил окружность головы.
Рогозина, чуть приоткрыв рот от удивления, рассматривала как линейка сама собой измеряет ее сына, а сам продавец волшебных палочек давно отошел к коробкам и сейчас, что-то бормоча, вытаскивал одну длинную коробку за другой.
— Достаточно, — сказал он, и линейка упала на пол. — Что ж, мистер… Рогозин, для начала попробуем эту. Бук и сердце дракона. Девять дюймов. Очень красивая и удобная. Возьмите ее и взмахните.
Парень взял палочку в правую руку и, чувствуя себя полным дураком, немного помахал ей перед своим носом, но мистер Олливандер практически тут же вырвал ее из его руки.
— Эта не подходит, возьмем следующую. Клен и перо феникса. Семь дюймов. Очень хлесткая. Пробуйте…
И началась эта… часовая пытка. Рогозина, на исходе второго часа, уже почти с неприкрытой ненавистью глядела на все не уменьшающиеся ряды коробочек с палочками. Ей хотелось прийти в отель и скорее схватиться за купленные книги, а еще все толком сложить в чемодан…
-… попробуем все же. сочетание очень необычное — береза и перо феникса, двенадцать дюймов, гибкая, прекрасная палочка. Правда цветом от остальных отличается, но…
Едва Слава взял ее в руки, как вдруг по телу прошел жар, а в пальцах ощутимо заколол холод. Словно палочка… привыкала к нему.
Он взмахнул, никуда конкретно не целясь.
Ваза с сухими цветам мгновенно стала льдом. От удивления, Вячеслав едва не выронил ее.
— О, — захлопал мастер волшебных палочек, — браво! Эта ваша палочка. С вас восемь галлеонов…
Дойдя обратно до Дырявого котла, Слава первым пошел в душ. Вытирая мокрые волосы полотенцем, он увидел, как мать, жуя зеленое яблоко, читает первую страницу тяжеленного тома. Рядом с ней лежал в раскрытом виде «Магический мир для чайников».
— Интересно?
— Как читать наш уголовный кодекс на сон грядущий… Интересное… Чтиво.
Вячеслав заржал…
====== Дела семейные. Часть 1. ======
— Мам? Ты мне обещала рассказать как научилась писать пером…
Слава, сжав губы, выводил на пергаменте букву за буквой, макая перо в баночку с чернилами, и строчку за строчкой — с каждым разом получалось все лучше.
— Ну… ты не отвлекайся, пиши… — заметила она, смотря на то, как он пишет по пергаменту. — Как-то раз нам потребовался анализ нажатия пера, почерка по листку и засыханию чернил. Ими была написана предсмертная записка. Так как все ребята были заняты, я решила помочь Тихонову. Не с первого раза, конечно же вышло, но, в итоге… Я теперь пишу пером по всему, чему только возможно. И идеальным почерком.
— Все, у меня рука сейчас отвалится… Не могу…
— У тебя, сын, не должно существовать слов «не могу». Тебе лекции писать, и не только здесь! Заметь, я тебя от школы и института не освобождаю. Ты будешь как миленький сдавать школьную программу, пусть даже экстерном (или с опозданием), и готовиться к поступлению! — погрозила ему его мама. — То, что ты — английский маг, не делает тебе никакого снисхождения!
— Да понял я. Разумеется, я заучу все учебники, я возьму их с собой! Поверь, я тоже не в восторге — не хочу расставаться с теми, к кому я привык. Да и по стране буду скучать, и по тебе… — Рогозин-младший, весь перепачканный чернилами с ног до головы, обнял свою маму. Галина Николаевна выглядела счастливой. — Очень…
— Не подлизывайся, — слегка пожурила она его.
Все дело происходило вечером. Рогозина уже преодолела три главы свода законов, иногда помечая в своем ежедневнике очень нужное. Магическое законодательство Англии казалось ей путанее, чем русское. Были непонятны функции Визенгамота — при каких делах собирался полный состав, а при каких — хватало и нескольких членов… по каждому закону было столько поправок, что от реальной «базы» почти ничего не оставалось. А непонятные ей существа и термины магического мира… Как жили и работали в этом мире юристы ей не понятно… А вообще — есть ли у них в мире адвокаты? Или…
Женщина, решив покончить с книгой сегодня, со вздохом сложила ее. Взглянула на наручные часы — уже было поздно. Слава давно спал, с уютом расположившись по всей постели, лежа на животе.
Рогозина вздохнула, и улеглась на свою постель, смежив веки.
Вскоре, она заснула…
Новый день начался у них с завтрака в Дырявом котле — каша, яичница с беконом, тосты с джемом и чай. Бекон, по меркам женщины, был слишком жирный, но остальные блюда ей пробовать здесь не хотелось — она, не выдержав скопления пыли, рано встала и потерла все горизонтальные поверхности в номере.
— Мы сегодня сначала с утра на кладбище, — проговорила Рогозина, — а потом заедем к твоим родственникам…
— Жесть, — проговорил Слава, ежась и зевая — ели они рано, так как первый автобус до тех мест шел ровно в шесть. Пришлось встать в четыре тридцать… а еще он поздно лег — но, зато, он научился быстро писать пером. — Я их побаиваюсь…
— Ну, если учитывать, что они — обычные люди, нам бояться больше нечего. С обычными людьми я хорошо нахожу общий язык…
— Угу, как и с убийцами, насильниками и сумасшедшими, — зевнул во весь свой рот мальчик.
— Слава! За языком следи!
Рогозина надела уместное для кладбища длинное, черное платье по фигуре и, чуть подумав, взяла с собой только сумочку. В конце-концов она думала, что кладбище точно не скрыто чарами. Мертвым-то телам и магам все равно… где покоиться. И, раз они все поедут на автобусе, то кладбище явно есть на карте…
Слава тоже оделся с ног до головы во все черное, но красивое — классическая рубашка с брюками, кожаный ремень и лакированные черные ботинки. Застегнул рукава на пуговички и обернулся к матери, которая стояла наготове с расческой.
— Сейчас…
Рогозин-младший постарался пригладить волосы. Но они все равно упрямо приняли свою форму.