— Ладно, я хоть не выгляжу так, как будто ненароком сунул пальцы в розетку… — решил сын и отложил предмет на столик. Мельком взглянул на себя в зеркало и остался удовлетворен.
Они вышли из бара-гостиницы к ожидающей их МакГонагал.
— Вы готовы?
— О, да, профессор, — проговорил Слава быстрее матери.
Автобусная остановка оказалась довольно близко к их… бару. До нее они шли всего десять минут. Значит, они точно не запутаются.
Почти никого в автобусе не наблюдалось. Слишком было рано, только лишь старушка, сидящая в самом углу, куда-то ехала спозаранку. Заплатив за проезд троих обычными деньгами, Слава уселся рядом с матерью.
— А далеко ехать? — спросила Рогозина у профессора. Профессор же ответила:
— Не очень, где-то около часа… У меня там похоронена пара моих друзей, поэтому мы с вами встретимся на обратной остановке…
— Да, это будет прекрасно…
Ехали они до места назначения дальше молча.
Их высадили на одну узенькую улочку. Виднелись домики, впереди — центральная площадь деревушки.
Все пошли, следуя за МакГонагал к площади.
Рядом было видно несколько магазинчиков, почта и паб; на дальней стороне площади драгоценными каменьями сияли цветные витражи в окнах маленькой церкви.
— Вон кладбище, прямо за церковью. Там найдете, оно небольшое… Я — в другую сторону пойду, а после зайду на кладбище…
— А что, моим родителям поставили памятник? — перебил Слава, смотрящий прямо на обелиск. Когда он приблизился к нему, он преобразился. Вместо стелы с множеством имен перед ними возникла скульптура. Трое людей: взлохмаченный мужчина в очках, женщина с длинными волосами и младенец у нее на руках.
— Памятник? — поразилась Рогозина, с удивлением смотря на памятник впереди и не видя в нем ничего такого примечательного. Слава быстро схватил ее за руку и подвел к стеле.
Действительно, Рогозина увидела три фигуры своими глазами. Но она все больше и больше вглядывалась в лицо сына — тот с необъяснимой жадностью рассматривал их. Впервые он видел свою настоящую мать, своего настоящего отца, пусть и в холодном мраморе.
— Мы все очень любили вашу семью, мистер Рогозин. И решили сделать хотя бы так, чтобы осталась хоть какая-то память… Помимо их могил.
Но парень уже ее не слушал. Образы родной, кровной матери, совсем позабытые, всплыли сейчас в мозгу так ясно, словно бы из небытия. Он откуда-то знал, что у нее рыжие волосы, и такие же глаза как и у него, зеленые… А вот волосы явно от папы…
— Слава, — тихо произнесла Галина Николаевна. — Пойдем.
— Да… мама. Идем, — парень стряхнул с себя оцепенение, и они снова пошли к кладбищу.
Там, как и профессор говорила, они с ней расстались и начали искать могилы Джеймса и Лили Поттер. Юноша внимательно проходил ряд за рядом, вчитываясь в совершенно незнакомые имена и даты.
Рогозина тоже искала, но так ничего интересного и не нашла. Она приступила к новому ряду…
— Мам, подойди сюда, пожалуйста. Я тут могилу основателя моего… нашего рода нашел…
Рогозина подошла к нему. «Игнотус Певерел», — прочитала она на грубом надгробии. Оно выглядело очень и очень старым — такие ей не доводилось видеть…
— Я запомнил «корень» дерева. Могиле почти… Ух ты! Пятьсот-шестьсот лет! — с восхищением проговорил парень.
— Значит, наши… предки похоронены здесь. — С трудом нашла более-менее подходящее слово женщина. — Ищем дальше?
Мальчик кивнул. Они стали искать дальше, но сейчас Рогозина очень хорошо понимала — именно Слава найдет их место упокоения…
Так и случилось.
Оба стояли сейчас у могилы Лили и Джеймса Поттеров. Надгробие было из белого мрамора. Славе не пришлось опускаться на колени, ни даже наклоняться, чтобы прочесть выбитые в камне слова:
«…Лили Поттер… Джеймс Поттер… Последний враг истребится — смерть.»
Двадцать один год…
Им всего было двадцать один год!
Рогозина рассчитала — все верно, очень молодые у ее сына были родители, не то что она сама… Но тут же дернулась — перевела взгляд на сына. У того по лицу текли слезы. Он почти в шоковом состоянии глядел на общее надгробие.
— Мам, — очень тихо проговорил он таким голосом, что ей стало ясно — еще немного, и он начнет рыдать, — за что же их так? Зачем?..
— Не знаю, Слав, — она положила ему руку на плечо и прижала к себе. Он горько расплакался, прижавшись к ней. Его плечи судорожно вздрагивали.
Теперь от его родителей остались только кости или вовсе прах, они не знают и не волнуются о том, что их живой сын стоит здесь, так близко, и его сердце все еще бьется благодаря их самопожертвованию…
Галина Николаевна молча ждала, в душе понимая своего мальчика…
Слава не знал, сколько он так проплакал, но слезы постепенно стали высыхать. Зрение прояснилось, и он аккуратно вывернулся из объятий матери.
Она подала ему носовой платок. Он вытер им лицо и остатки слез.
— Слав, этих слез не стесняются. И ты тоже не стесняйся.
— Мы с тобой не знаем главное — почему так произошло? — мальчик выпрямился и взглянул на мать. — Почему напали именно на них, почему именно их убили, и почему… я остался в живых, хотя я не должен был выжить…
— Тут что-то не так, Слава, — Рогозина чувствовала нутром — со смертью родителей Славы не так все просто. — Если бы возможно было сделать эксгумацию тел… Сделать анализы и прочее…
— Но десять лет без малого прошло… — тихо проговорил Слава. — Что вообще там осталось кроме тлена и пыли? А если они умерли от заклинания, то следов в теле вообще наверняка не осталось…
— Тебе надо определено меньше общаться с тетей Валей… — покачала головой Рогозина. — Ты знаешь такие детали…
— Ага, теперь-то я под замком вообще буду. Школа-то закрытая, а гулять вне школы можно только начиная с третьего курса. И то, с разрешения родителей.
— Книгу читал?
— «Историю Хогвартса», — подтвердил Слава. — Кое-что мне в этой школе уже не нравится…
— Ладно, — Рогозина коротко провела по памятнику, вздохнула и начала говорить, обращаясь к плите: — все-таки, спасибо вам за сына. Я в полной мере постараюсь заменить ему вас, но все-таки ваш Гарри должен был расти здесь, в этой стране, в своем родном доме… Я постараюсь позаботиться о нем…
— Ты и есть моя мама, пусть и не биологическая, — Слава обнял Галину Николаевну, — я тебя тоже очень люблю и буду любить… их, усопших родителей…
Они зажгли принесенные с собой свечи, и молча поставили около могилы. Слава больше не рыдал. Глаза остались сухи. Два лучистых огонька красных свечей плакали сейчас восковыми каплями, оплакивая безвременно усопших — Лили Поттер и Джеймса Поттера, биологических родителей Вячеслава…
Комментарий к Дела семейные. Часть 1. Так как я не знаю, выйду ли я в ближайшие дни в интернет, то выкладываю часть 1.
====== Дела семейные. Часть 2. ======
— А как мы доберемся до моих родственников, Дурслей? — спросил Слава, идя прочь с кладбища вместе со своей матерью.
— Надеюсь, вы предупредили их о нашем визите? — подняла брови Рогозина, услышав вопрос своего сына и оборачиваясь назад, к профессору.
— Предупредила. — Коротко бросила МакГонагал. Полковнику показалось, что она это сказала сквозь зубы. — Туда мы трансгрессируем… Держитесь за руки…
— Но я хочу увидеть дом! — возразил парень. — У меня потом вообще не будет возможности…
— Он находится в конце деревни. Вы ни с чем его не спутаете, мистер Рогозин. Вы его и увидите… Я же с вами снова не пойду…
— Почему? — спросила Рогозина.
— Не могу, — тут голос профессора вздрогнул и стал словно бы охрипшим. — Я почти одной из первых побывала на месте их убийства… Нет, я просто не могу там находиться, потому что мне больно…
Рогозина прикусила язык (профессионально отметив в уме, что старая женщина, быть может, что-то вспомнит сейчас о той ночи), но все-таки спросила:
— А кто еще был вместе с вами… тогда?
— Альбус Дамблдор, разумеется…
Рогозина с подозрением взглянула на женщину, которая теперь ушла далеко вперед. Слава тихо проговорил, глядя в ее спину:
— Что-то имя моего директора школы везде мелькает, не находишь?
— Да, слишком уж часто… Ох, не нравится мне это… — покачала головой женщина и коротко предупредила сына: — Смотри, не просмотри дом…
Они шли долго. Но тут Слава остановился вместе с мамой. Каменный забор был полуразрушен и бурно зарос плющем и травами, иногда местами выше даже самой Галины Николаевны. За десять лет тут все пришло в упадок…
Слава, не видя ничего перед глазами, сделал шаг к изгороди.
Дом, его дом… Большая часть его устояла, причем он был хоть и ветхим, но крепким на вид. Стекла выбило, правую, верхнюю часть дома, второй этаж, снесло начисто как и крышу. Все напоминало о том, что внутри случился как бы узко направленный взрыв. Калитка, что вела вовнутрь, висела на одной петле и была ржавая.
Это его дом… Слава любовно провел рукой по изгороди. Из изгороди неожиданно сама собой всплыла табличка, будто бы дикорастущий цветок в специальной макросъемке.
— Слава? — спросила его мать, глядя ровно тут, куда же глядел и он сам. Но ничего не видя.
Тут мальчик спохватился и быстро перехватил ее за руку. Рогозина воочию увидела и руины, и табличку, что остались от дома Поттеров…
«… был оставлен в неприкосновенности как памятник Поттерам в напоминание о злой силе, разбившей их семью.» — Прочитала надпись на табличке Галина Николаевна.
Но вокруг аккуратно выведенных на табличке строк доска была сплошь исписана разными почерками и разными чернилами. Некоторые выражали слова поддержки, сочувствия, удачи в делах и прочем. Некоторые писали одним словом, а другие напротив, оставляли целые послания.
— Ничего себе, Слав… — неопределенно хмыкнула Рогозина, — как же… вообще-то портить эту табличку…
— Знаю. Но все эти люди выразили мне слова поддержки. Это же здорово… Мы же не можем запретить говорить им это! — выразительные зеленые глаза сына поднялись на нее.
— Скорее всего, ты прав. Ну, идем?
Вячеслав кивнул.
Прихожая была длинным и узким коридором. Рогозина вытащила из сумки припасенный с собой специальный фонарик и привычно начала осматривать дверные ручки на наличие отпечатков. Отпечатки были, но очень старые, едва заметные, стертые. Она все-таки сняла их с дверной ручки. Но если бы у нее было с чем сравнить…
Слава (у которого был с собой рюкзак) осмелел и достал мобильный, начал фотографировать коридор. Тут были кучи пыли, свободно летал ветер и по углам и лампам были раскиданы нити паутины. Под ногами иногда попадались листы из книг, сор, осколки зеркал и щебня, и мелкие вещи.
Рогозина неожиданно на полу около дверного косяка нашла едва видные пятна крови. Кровь почти исчезла, но слабый шанс распознать ДНК у нее был. Тем более, что Слава родной по крови их сын, и его ДНК у них в базе была…
Достав из сумочки пробирку, Рогозина тщательно, с усилием, поскребла некоторое время по засохшему пятну крови. Потом еще раз осмотрела место около двери и тут пришла в ужас…
Крови здесь было пролито много. Слишком много… Словно кто-то резал человека долго и методично, и тот истек кровью.
— Мама? — тут Слава с ужасом уставился на подсвеченный лампой участок. Он видел пару раз как дядя Иван брызгает специальным раствором и светит этой лампой. И от этого проявляются пятна стертой (или засохшей) крови. — Это…
— Да, Слава. Тут пролилась кровь. Жаль, что я с собой не взяла компьютер… Можно было бы распознать чей именно ДНК…
— Техника не любит магию. Поэтому навряд ли у тебя он работал здесь. Чудо, что лампа еще работает…
— Слава… Я не хочу тебе говорить, но… Тут слишком много крови. Из рассказа профессора МакГонагал я поняла, что на телах твоих родителей вообще не было отметин или порезов — это действие магического заклятия. — Рогозина взглянула на стремительно бледнеющего как смерть сына.
— Тогда что же тут случилось?! — взорвался сын.
— Я соберу все, что могу. И посмотрю в своей лаборатории. Ты можешь мне доверять, «легенда» у меня придумана более-менее крепкая… — полковник обрела почву под ногами. Если это банальное жестокое убийство, то...
— А если в твоей лжи — есть правда, то что тогда? — очень тихо спросил ее сын.
Женщина тяжело вздохнула. Вопрос стал ребром.
Они медленно продвигались вглубь дома. Рогозина опасалась, что руины могут на них рухнуть, но ничего так и не произошло — дом стоял крепко.
Пятен крови больше нигде не было. Отпечатки были совсем стертые или очень неясные. Она подобрала и несколько волосинок с пола.Сейчас они были разложены по разным пакетикам. Сам коттедж женщине понравился — хороший был бы родной дом у ее Славы. Фотографий в доме не было. Это было странно.
Слава побывал на кухне, потом в гостиной, а затем позвал откуда-то свою маму.
Рогозина, все еще подсвечивая себе лампой, пошла на звук его голоса. Она толкнула дверь и уставилась на разгром.
Тут было все очевидно — что-то искали. Разгром и кавардак был на лицо. Это была, очевидно, родительская спальня. Кровать, трюмо с вывернутыми ящикам, развороченный шкаф и комод… Все ящики у тумбочки валялись на полу.
— Слав, надень перчатки, пожалуйста. Боюсь, что тут что-то искали. Нужно не стереть ненароком следы…
Парень послушался матери. Натягивая на руки резиновые перчатки, Слава рассеяно смотрел по сторонам. Кто же так цинично обыскал все здесь? У кого тут поднялась рука?
Рогозина, плюя на все, заползла под трюмо и нашла старую, разорванную фотографию. Было видно, что рвали ее руками. Второй половины нигде поблизости не наблюдалось…
На ней она легко узнала своего Славу во младенчестве. Тот гордо восседал на диване, явно в гостиной, а рядом с ним был смеющийся мужчина, очень похожий своими чертами на Славку…
Скорее всего, это его родной отец. Красивый был мужчина. Славка почти что его копия…
— Слава? Иди сюда, — Рогозина с некоторым облегчением выползла из-под пыльного предмета мебели. — А-пчхи!
— Будь здорова… что?
— Я кое-что нашла…
Вячеслав чуть стряхнул пыль, поднося к глазам фото.
— Похоже, это твой отец. Ты его копия…
Слава рассеяно дотронулся до такого же острого подбородка, как у мужчины, пригладил вихор волос на затылке. Впервые он видел своего родного, биологического отца… Он чуть улыбнувшись, взглянул на маленького самого себя…
— А где вторая половина?
— Не знаю. Ее я не нашла… Но, могу поспорить, что на той половине изображена твоя мама… Ты знаешь, что обязана забрать это фото на исследование… Явно на фото есть отпечатки, его же рвали… быть может, мы найдем здесь еще фотоальбом…
— Я… конечно все понимаю, мам. — Слава усилием воли заставил себя разжать пальцы. Теперь фото оказалось у полковника, и она положила его в пакет для улик. — Ты же мне его вернешь, да?
Она кивнула, пряча все в сумку.
Слава с ней немного погодя нашли пару писем, но они не столь были интересными. Слава вместе с Галиной Николаевной решили их не брать, а оставить на месте, просто сняв их на мобильный. Мобильник тут работал с перебоями — только лишь фотографировал. Связи не было, а то так бы он отправил все это сразу же на почтовый ящик ФЭС, чтобы ничего не потерялось. Они сняли разгром, и ушли дальше.
Теперь им предстояло войти на второй этаж, где все и случилось.
— Слава, будь осторожнее. Второй этаж сильно поврежден. — Предупредила его мама. Слава, думая о чем-то другом, кивнул.
Они медленно двигались вперед, к месту случившемуся. Пара комнат были совершенно пустыми — только кровати, очевидно это были гостевые. Туалет и ванную Рогозина решила обследовать позже, а сейчас они зашли в ту самую комнату, где все и произошло…
Детская была очень большая. Все выглядело заброшенным, сломанным. Гулял ветер. Нетронутая детская кроватка стояла у самой стены. Игрушки разбросало во всей комнате. Погремушка в виде дракончика так и осталась лежать в кроватке. Везде были осколки стекла от окон, бумага, доски, штукатурка и толстый слой пыли.