– Эй, кто-нибудь, – жалобно пискнула Анаис, осознав, какая смерть ее ожидает. Никто не услышит, она это знала. И все же…
– Я здесь! Эй! Помогите!
Сверху посыпались новые порции земли и камней. Анаис поспешно ретировалась в дальний конец туннеля и потушила чадящий факел. Пульсар она создала бездумно, задним числом вспомнив об огненных пчелах, но ничего не произошло. На такую глубину защитный контур замка не проникал и вплетенные в него заклинания не действовали. А толку?
– Мне крышка, – с мрачной уверенностью констатировала Анаис.
«Это стоит отметить», – ехидно прошелестели в унисон внутренние голоса.
– И где вы раньше были?! – возмутилась девушка.
Никто не ответил. Она спрятала лицо в ладонях и судорожно всхлипнула. Анаис не знала, сколько времени просидела так: одну минуту или вечность, мысленно уговаривая предков помочь ей, но те молчали.
– Демон с вами! – прошипела она. В чем, собственно, не приходилось сомневаться. Анаис вытащила из сумки купасовую наливку и злорадно ухмыльнулась:
– Последую вашему совету. Отмечу.
Она взяла кинжал и принялась варварски выковыривать пробку. Подумалось, что за эту бутыль можно выручить хорошие деньги. «Кто о чем, а вшивый о бане», – усмехнулась Анаис.
– Ох, крепкая, зараза! – сморщилась девушка. Пьянела она быстро. Перед каждым глотком Анаис произносила небольшой тост, куда более смахивавший на злословие в адрес предков, и чем дальше, тем больше заплетался у нее язык. Под конец она перестала облекать проклятия в изящные формы.
– А ты, мой драгоценный папаша, мой учитель, – крикнула она в темноту туннеля и погрозила кулаком одному ей видимому образу, – чтоб ты сдох! Дважды, – уточнила девушка и оценила, сколько наливки еще осталось в бутылке. Изображение расплывалось. Анаис предприняла последнее усилие и припала к горлышку. После чего она рухнула ничком, в полной уверенности, что это земля бросилась ей в лицо.
***
На другом берегу реки высилась темная громада замка Лебериусов. Анаис тупо рассматривала эту картину, привалившись к стволу раскидистого дерева. На небе одна за другой гасли звезды, бледная Нэре готовилась уйти с небосклона.
Анаис подумала, что видит сон, прекрасный сон о свободе. Она села. Не стоило этого делать. Голова закружилась, и мир еще некоторое время раскачивался из стороны в сторону после того, как она снова распласталась на земле. Соображала Анаис туго.
«Никогда не пренебрегай советами, девочка», – назидательно сказал кто-то из предков, и его слова, звучащие в голове, вызвали усиление мигрени.
«Это, действительно, был совет?» – Анаис удивилась.
Конечно. Для Шшахара нет преград, когда он свободен.
– Как же мне плохо, – простонала Анаис. – Погодите-ка. Что значит свободен? А я?
Ты – досадное недоразумение. Гиря на ноге узника, который, куда бы ни пошел, вынужден тащить ее за собой.
«Я гиря?! Я?! Не наоборот?» – Анаис разозлилась, но все же переборола себя и спросила:
– Так значит, он вытащил меня из подземелья?
Алкоголь для этой цели незаменимая вещь. Изящно и просто.
Девушка не находила ни малейшего изящества в состоянии похмелья.
Поднимайся, приводи себя в порядок и в путь.
Для этого потребовалось нешуточное усилие воли. Анаис подошла к воде, наклонилась и чуть не кувырнулась в реку.
– Что-то не так, – пробормотала она. – О, боги! Это не моя грудь! Куда мне такое?! Неужели после каждого выхода Шшахара «в свет» во мне будет что-то меняться? И до каких, позвольте узнать, пределов? За удаление веснушек, конечно, спасибо, но на что ориентируется этот паразит, когда лепит подобное? – Анаис взвесила в ладонях новообретенную красоту.
«На вкус Тарика Лебериуса», – последовал ответ.
Но откуда?.. «Книга!» – догадалась она. Та книжонка, что так легко открылась на странице с ярким порнографическим рисунком. Что ж, остается только радоваться – избыточная полнота не грозит. «Значит, в ближайшее время я прибавлю в росте, несколько раздамся в бедрах и обзаведусь косой до пояса. Конечно, никто и не подумает прислушаться к моему мнению, но я заявляю, что ноги подобной длины – безумная фантазия художника. Попрошу это учесть. В общем, если можно – без фанатизма. В разумных пределах», – мысленно взмолилась Анаис, и положив под язык щепотку порошка от похмелья, закинула сумку за спину и зашагала прочь от замка.
Катриона долго смотрела из окна на удалявшуюся фигурку, пока та не растворилась в предрассветном тумане. «Вылитый Эльтар!» – Она опустила вуаль, пряча под ней улыбку, и прикоснулась к монограмме «В.С.Н.А.» на вышивке, расстеленной на столе.
Травница в Эриде
Эрида возникла подобно миражу. Анаис поднялась на холм и замерла, очарованная увиденным. В утренней дымке возносились к небесам шпили храмов, солнечные лучи бликовали на их металлической поверхности. На огромном пространстве созданного древними монолита, как на блюде, раскинулся город. Всякий путешественник, впервые попавший в эти края, первым делом останавливался у подножия Эриды, опускался на колени и прикасался к выщербленному временем камню. Анаис тоже присела, провела рукой по шершавой холодной поверхности и присвистнула. Да, такого нигде больше не увидишь: целый город стоит как на подносе.
На зеркальную переброску Анаис не потратилась, добиралась на перекладных или пешком. Ночевала под открытым небом, благо лето, да и вообще – не привыкать. Она даже не знала, что спала в двух шагах от города, но это и к лучшему: войти в Эриду на рассвете. До съезда магов еще оставалось много времени, поэтому Анаис решила поближе познакомиться со столицей Харанда. Начала она с первой попавшейся на пути таверны, а перекусив, отправилась дальше. Девушка рассудила, что о гостинице подумает ближе к вечеру, а сейчас нужно принарядиться.
Стоило понадеяться, что телесные изменения прекратились и купить новый костюм, как выяснялось – нет предела совершенству. Вот и сейчас пришлось озадачиться поисками портного, не ходить же по столичному городу в коротких штанишках.
Портняжная лавка под названием «Быстрая иголка» приютилась у перекрестка улиц Сыромятной и Кружевниц. Анаис вошла внутрь и не успела рта раскрыть, как проворный мастер взмахнул рукой и выкрикнул: «Готово!». Она даже растерялась, а портной подскочил и развернул ее к зеркалу. Действительно костюм был впору и сидел идеально.
– Магия и никакого обмана, – улыбнулся мастер. – На какой срок закрепить действие заклинания?
– На две недели.
О цене пришлось поторговаться, но еще долго девушку не оставляло ощущение, что ее обдурили: можно было привести себя в порядок и за меньшую сумму. Она вышла из лавки в глубокой задумчивости, в которую погружалась всякий раз, когда впереди начинал маячить призрак безденежья. В общем-то, перманентное состояние, в особо гнетущие периоды подвигавшее на поиски заработка. «Вот всегда так: вроде бы все рассчитала – и бац! – непредвиденные траты», – подумала Анаис.
Один из храмов Нэре в центре города так поразил девушку своей красотой, что она не смогла пройти мимо. Высеченные над его портиком заповеди были украшены драгоценными камнями, зачарованными на убийство каждого, кто попытается их украсть. Такого Анаис не видела ни в Хануте, ни в Регалате, ни в Рипене. Вот что значит государственная религия.
Анаис в нерешительности остановилась на пороге, узрев потрясающее внутреннее великолепие. Позади жертвенного камня высились три статуи: первая имела темную правую и светлую левую половины, третья – наоборот, а центральная ослепляла белизной. Каждое изваяние протягивало вперед правую руку, словно приглашая следовать за собой, а левую – прятало за спиной, как символ того, что простым смертным не дано узнать уготованного им богами. В храме в этот час было пусто, если не считать женщины с дочерью. Мать рассказывала девочке о Богине. Ее голос, в общем-то негромкий, возносился под самые своды и не составляло труда расслышать, о чем она говорит.
– Это символ триединства Богини: растущая Луна, полнолуние и Луна убывающая; рождение человека, жизнь и смерть; прошлое, настоящее и будущее.
«Прекрасное воплощение догмата», – подумала Анаис, разглядывая статуи. В глубинке чаще всего ограничивались полумесяцами и кружком луны.
– Богиня покровительствует чародейству и плодородию, карает неверность и супружескую измену, способствует свершению мести, заботится об униженных и оскорбленных. Нэре нужно успеть ко всякому умирающему, чтобы препроводить его душу к очередному воплощению. Естественно, ей не хватает времени, поэтому, просыпаясь по утрам, мы сожалеем, что ночь коротка и не длится дольше, – учила женщина дочку.
Статуи взирали сурово, и веяло от них торжественностью, коей Анаис никогда не ощущала в храмах жизнерадостного Лита. Заглянув в десяток обителей радости, она утвердилась во мнении, что храмы бога-солнца – самый настоящий балаган: хоры и прихожане распевают, прихлопывают, притопывают, даже пританцовывают. Чтобы не выделяться среди них, приходилось нацеплять радостную улыбку, от которой у нее быстро начинало сводить скулы. Наверное, с непривычки. Улыбка – редкое явление для нэреита, если, конечно, это не способствует получению выгоды.
– Лит создал мир живых, и Нэре познала чувство ревности и ненависти, – рассказывала девочке мать. – С тех пор богиня гонится за супругом со скалкой, чтобы воздать ему по заслугам. Хоть литарии считают, что это он пытается догнать смертельно обиженную Нэре, чтобы утешить. Но мы-то прекрасно знаем, что богиня в этом не нуждается. Вот так и дробятся сутки на день и ночь.
«И никто доподлинно не знает: свет ли гонится за тьмой или наоборот», – подумала Анаис и даже испугалась, что будет тут же наказана за маловерие, но богиня-луна не обратила на нее ни малейшего внимания.
– С тех пор как Нэре познала горькое разочарование, она не признает чувств и эмоций, ибо они – грех. Когда стоишь перед алтарем, особенно остро ощущаешь свое несовершенство, – вздохнула женщина.
Анаис вышла из храма, ни о чем не попросив богиню. Она уже позабыла, когда в последний раз читала утреннюю молитву с сожалениями, что ночь была коротка, и время Нэре так быстро прошло. Ее ждала Эрида!
В этом городе и правда было на что посмотреть. Что греха таить, даже избалованные столичные жители иной раз останавливались, разинув рот, и глазели на новые архитектурные изыски. Это вычурное великолепие приходилось ежегодно обновлять, вызывая магов-строителей и магов-декораторов. Иначе все эти финтифлюшки опадут, как осенние листья.
Анаис долго рассматривала дом на улице Монетчиков. Его проект возник не иначе как после ночного кошмара, посетившего архитектора душной летней ночью. Стены больше смахивали на склоны горы во время извержения вулкана, а сочетание ядовито-красного и черного цветов заставляло нервничать.
Анаис провела много часов, бродя по улицам Эриды и созерцая витые, уносящиеся ввысь башни, дома самых неожиданных форм и расцветок. Немало времени она потратила на любование аллеей неопадающих фонтанов. Их струи поднимались до определенного, точно рассчитанного уровня, а потом возвращались к зародышевому состоянию. Прелесть была в том, что никакой магией тут и не пахло, всего лишь умелое использование поверхностного натяжения воды. Об этом ей шепнул один из внутренних голосов, но увлечь Анаис темой сложнейших математических расчетов ему не удалось.
Постепенно у девушки выработался определенный распорядок дня. Она поднималась с постели ранним утром, завтракала в таверне при гостинице, где поселилась, и за неимением других занятий отправлялась бродить по городу. Перекусывала в маленьких забегаловках и шла дальше, куда глаза глядят. Неудивительно, что однажды ноги занесли ее в «злачный квартал».
Узкие грязные улочки и обшарпанные стены домов удивили Анаис несхожестью с тем, что она привыкла видеть в столице. Здесь люди явно не заботились о внешнем виде своих жилищ, а внутрь девушка поостереглась бы заглядывать, даже будучи любезно приглашенной. Хоть церемонии в этом квартале были явно не в ходу.
Когда Анаис увидела, что навстречу ей, полностью перегородив улочку, движется группа людей с надвинутыми на глаза капюшонами, она убралась с дороги в первую попавшуюся лавчонку, решив, что выбирает меньшее из зол. Девушка захлопнула за собой дверь и привалилась к ней спиной, прислушиваясь к шагам снаружи. Когда глаза привыкли к полумраку, столь нехарактерному для торговых заведений Эриды, Анаис обнаружила, что зашла в табачную лавку, хоть и по запаху догадаться было нетрудно.
За прилавком сидел мужчина совершенно гадкого вида. Он молча наблюдал за посетительницей и попыхивал трубочкой. Тут и принюхиваться не нужно, чтобы определить, чем хозяин ее набивал.
– Кхм, – Анаис прочистила горло, в котором уже начало першить от дыма, за много лет пропитавшего в этом помещении даже каменные стены. На них отложился желтовато-бурый налет, и теперь он служил для борьбы с насекомыми. Мухи, что беспорядочно вились в помещении, вероятно, потеряв ориентацию, дурели окончательно, когда садились на стены и пытались чистить лапки. Они падали на пол, но вскоре утрачивали способность даже ползать.
– А грибочки ваши несколько раз отсыревали и повторно досушивались, что существенно снизило их качество, – заявила Анаис.
Проблеск интереса во взгляде мужчины подтвердил, что его сознание не оторвалось от реальности окончательно.
– А ты знаток, – произнес он, вынув изо рта мундштук, – хоть по виду и не скажешь.
Анаис потерла глаза, которые нещадно щипало от дыма.
– Кто тебя прислал? – поинтересовался хозяин.
– Никто, – честно ответила она, – просто мимо проходила.
Курильщик поманил ее пальцем, а когда девушка подошла, вскочил со своего кресла – такой прыти Анаис никак не ожидала, – вцепился ей в руку и крикнул:
– Стюли! Поди сюда!
Со скрипом отворилась дверь, что вела в недра дома, и появилась женщина. Она могла бы считаться красивой, если бы не желтоватый оттенок сухой кожи и коричневые зубы – явный признак любительницы покурить дурманящих грибов.
– Посмотри, что за крошка! – обратился к женщине хозяин лавки. – Как думаешь, сколько за нее дадут во дворце любви у Мориты?
– Девочка чистенькая, – осклабившись, произнесла Стюли, – возьмем хорошую мзду.
– Шутить изволите? – спокойным тоном отозвалась Анаис.
При таком скудном освещении хозяева вряд ли заметили, как побледнели ее щеки от гнева. Она положила похолодевшую влажную ладошку на рукоять кинжала и, в который раз, пожалела, что при ней нет меча.
– Убери свою грязную лапу, – процедила девушка сквозь зубы, чем вызвала дружный смех любителей курнуть дури.
Анаис едва успела выдернуть из ножен кинжал, как оказалась парализованной обездвиживающим заклинанием. Когда Стюли выбросила вперед руку, хозяин лавки оттолкнул пленницу, чтобы ненароком не попасть под чары. Девушка упала на спину, мышцы у нее одеревенели, казалось, тело опустили в раскаленный металл, и он застыл непробиваемой коркой. Ее рот остался открытым в немом крике, лишь мысли метались в голове, а витиеватые проклятия, что не успели сорваться с языка, застряли колючим комом в горле. Ужас угнездился в сознании и несколько мгновений властвовал там безраздельно. Внезапно накатила тошнота. Хозяин лавки склонился над Анаис и принялся бесцеремонно расстегивать одежду.
– Хороша-а-а, – сказал он, облизав тонкие бледные губы. – Прибыль нам обеспечена.
– Стюли, сходи к Морите, узнай, когда лучше доставить этот первосортный товар.
– Размечтался! – огрызнулась женщина. – Хочешь меня услать, чтобы позабавиться с девчонкой?!
Анаис лежала как деревянная колода, но при этом отлично слышала хриплое дыхание курильщика, ощущала запах его давно немытого тела, и рвотные спазмы не заставили себя ждать. Стюли подскочила к ней и с усилием повернула голову девушки на бок.
– Опять побочный эффект, – пробормотала она, – какая хилая молодежь пошла. Помоги мне ее перенести, прибери здесь и топай к Морите, – велела Стюли напарнику.