Два укуса по цене одного - Zinkevich Elena "Telena Ho Ven Shan" 3 стр.


Ну уж нет. Ему нужны деньги хотя бы за один укус! На побег. С ними он сможет убраться из страны, а полученные за год знания помогут устроиться… И пусть он опять вынужден сниматься с места по собственной глупости, вновь убегая – сначала из деревни из-за Анзу, точнее её отца, во что бы то ни было вознамерившегося напичкать тушку Сунила свинцом, а теперь из-за опасного заработка – но такова уж, видимо, жизнь.

Он остаётся стоять у ворот до рассвета. Глаза слипаются, зубы стучат, а спина примёрзла к забору, но задремал он вроде бы лишь пару раз. Или триджы… Во всяком случае, скрип калитки будит его как раз вовремя – когда Ману выпускает на волю бледного, дрожащего и уже совершенно трезвого мужичка.

– Подожди, – Сунил не сразу узнаёт собственный хриплый голос. – Почему ты не выбрал меня? Мне нужны деньги!

– Правда? – Ману кажется сонным или очень усталым. – А другим они не нужны?

Солнце ещё только встаёт, но голубое небо над головой уже нестерпимо режет глаза. Не впервые Ману смотрит на Сунила с таким отвращением, но впервые его лицо так отчётливо видно. Смуглое, с большими изумрудными глазами, похожее на девчачье, но выражающее лишь презрение. Интересно, сколько раз на него самого смотрели так же?

– У меня деловое предложение.

– Что?

– Я готов продать свою кровь в два раза дешевле!

Глаза Ману резко становятся больше, а брови почти сходятся на переносице. Забавное изумление. Но Сунил слишком устал, чтобы даже улыбнуться. Но сейчас у него почему-то отличное настроение – ведь его предложение не может не заинтересовать этих существ, проживающих в особняке за ободранным забором.

– Обычно те, кто приходят во второй раз, требуют увеличить сумму…

Сунил кивает. Конечно, это логично. Каждый хочет заработать.

– Я – не все. У меня особые обстоятельства.

– Отсутствие мозга?

– Нет, отсутствие выбора.

Ману вздыхает, бросает взгляд на женщину с большой корзиной, показавшуюся на дороге, и вздыхает ещё раз.

– Хорошо, возвращайся вечером, я впущу тебя.

– Даже не хочешь выслушать мои условия?

Длинные брови вновь подлетают и сходятся над переносицей.

– У тебя ещё и условия есть?

– Конечно.

– Всё равно приходи вечером. Я передам господину…

Калитка захлопывается перед самым носом. Сунил запрокидывает голову к небу и чувствует, что улыбается. Хотя внутри поселяется какая-то ненормальная дрожь. Впрочем, сегодня третий день, последний из отведённого ему Викрамом срока – так что повод для волнения действительно есть, но тот явится не раньше завтрашнего утра. Лучше быстрее вернуться в мастерскую и хоть немного нормально поспать…

***

– И? Зачем мне это?

В комнате очень темно, хотя рассеянный свет луны всё же проникает внутрь через два узких окна, но кресла между ними не разглядеть, как и сидящего в нём хозяина особняка. Сунил видит лишь отчётливый силуэт стоящего сбоку Ману.

– Но… разве вам это не выгодно?

– Намекаешь, что у меня недостаточно денег?

Да, именно так Сунилу и показалось. Конечно, в прошлый раз с ним щедро расплатились, но это по меркам простых людей. К тому же, если подумать – зачем бы им вообще делать нечто подобное? Если достаточно укусить, а потом приказать молчать? Видимо, не так уж и сильна эта сила убеждения… Например, смог же Сунил задать вопрос Лале, то есть, упомянул про особняк. А значит, захоти он, например, натравить на кровососа власти – уж придумал бы как привести сюда стражу. Но деньги – великий стимул. И, если уж на то пошло, богач мог бы заплатить и побольше. Да ежедневное содержание слуг и живности обычно обходится дороже! Анзу, помнится, как-то плакалась, что отец отказывается вести её в город за покупками, потому что пора платить жалование слугам. Но в этом особняке, погружённом в вечную темноту, похоже, кроме Ману других работников то и нет. И живности тоже. Так что ради сохранения своей тайны красноглазый мог бы раскошелиться и пощедрее.

Но он не может.

Ну правда, откуда у него вообще деньги? Ну, допустим, наследство. Но никакая сумма не бесконечна.

Яндекс.ДиректЭлитные кухни Cesar СucineСкрыть объявление

– Я предлагаю вам полгода дешёвого питания, – повторяет Сунил снова, вдруг его не так поняли. – Три раза в месяц.

– Но ты просишь выплатить тебе всю сумму заранее?

Как же он холоден и надменен. И как же хочется сжать это тело в объятиях…

– Именно.

– Ты идиот? Или думаешь, я поверю, что ты не сбежишь с этой суммой, едва выйдя за порог?

– Не сбегу, – Сунил, всё это время стоявший у двери, опускается на колени. Он не кланяется, просто садится. – Я не только живу в этом городе, но и учусь. И я очень хочу доучиться до конца… но если не отдам плохим людям то, что им нужно, меня убьют.

– А ты, значит, хороший человек?

Насмешка? Или показалось?

– Не совсем… – приходится согласится. – Но я готов оставить вам свои документы.

– На полученные деньги ты легко сможешь купить новые.

Вот ведь…

– Хорошо, год! За ту же сумму! Четыре раза в месяц! Я буду приходить сюда каждую неделю…

– Твои обещания ничего не стоят, человек.

Ну почему, почему он такой холодный? Разве не видит, что Сунил вообще готов бесплатно приходить хоть каждый день, лишь бы только видеть его? Разве не так действует эта проклятая сила?

– Тогда просто прикажите.

– Приказать… А если я не хочу? Это вам, людишкам, лишь бы только упиваться собственной властью! Жадные, лживые…

Жаль, не видно его лица. Но эта вспышка гнева так внезапна. Словно лёд треснул, а под ним открылась кипящая лава. Но не истерично визжащая, а яростная и еле сдерживающая себя. В самый первый день этот парень показался Сунилу хрупким и изящным, словно статуэтка из алебастра, а сейчас наружу выплеснулась ядовитая горечь. И если он способен на такие сильные эмоции…

– Что с тобой не так?

Ну вот, он снова холоден и вроде бы спокоен. Тени смещаются, полуобнажённая фигура с острыми плечами поднимается из кресла, лунный свет падает на короткий ёжик белых волос, заставляя их заблестеть, словно усыпанных алмазной пылью. Подходит. Так близко. Выражения лица не видно, но кажется, Сунила внимательно рассматривают.

– Ты говоришь, тебе нужны деньги… а сам глазеешь на меня так, словно готов сожрать.

Да, с Сунилом подобное впервые. Вроде бы и правда пора рвать волосы в разных местах и начинать умолять, ползая на коленях, а он думает лишь о том, ярко ли блестят сейчас красные глаза. Прищурены ли?

– Просто я сошёл с ума…

– Что? В смысле?

Кажется, он произнёс это вслух. Проклятое наваждение, да сколько же оно ещё будет продолжаться?!

– Ничего. Можешь… можете мне не верить, – отчего-то становится очень грустно и больно. – Но сегодня я хотя бы могу рассчитывать на обычную плату?

– Конечно. Всё равно остальных Ману уже прогнал.

Кажется, или в его голосе проскользнуло недовольство? Похоже, не пускать Сунила сюда во второй раз – идея не только слуги. Но фигура напротив вдруг приседает как-то слишком уж резко. Сунил уже чувствует цепкие пальцы на плечах, но успевает отклониться назад.

– Погоди… те.

И берётся за пуговицу у горловины. Не спеша начинает расстёгивать, стараясь заставить своё сердце не так бешено биться. Глядя на замершую и уже склонившуюся к его шее голову. Разум всё ещё понимает, что это просто чудовище, пусть и безумно прекрасное, а внутренности аж сжимает от осознания, что это их последняя встреча. А ведь Сунил даже не знает его имени…

Но вот рубашка расстёгнута до конца. Остаётся лишь спустить её с плеч. А лучше – и вовсе бросить на пол вместе с жилетом. Но это делают за него – ладони проскальзывают под ткань, сдирают вниз, но не до конца, а оставив на уровне локтей. Словно связав. Сначала Сунил чувствует прикосновение прохладных губ. Потом снова боль, краткую, острую, словно попавшийся в гуляше стручок жгучего перца. Но она не успевает исчезнуть – кровопийцу буквально отбрасывает назад. И теперь лунный свет падает и на его лицо, и на измазанные красным губы, и на округлившиеся удивлённые глаза, уже сужающиеся и превращающиеся в два тёмных узких провала.

– Ты… да как ты?!

Ничего не понимая, Сунил перекидывает взгляд на Ману, застывшего возле окна, но тот уже сдвинулся с места. Секунда, вспышка в воздухе – уже несётся прямо на Сунила вместе с жуткой тенью…

– Стой, – приказывает хозяин.

И слуга замирает с уже поднесённой к горлу Сунила раскрытой ладонью, объятой пламенем.

– Мой господин? – косится тот назад.

Но ему не отвечают. Презрительно искривившиеся губы кровопийцы смягчаются, но почему-то он держится за своё горло. Сидит, прислонившись к спинке кровати и подогнув ногу, дышит медленно и глубоко. А Ману вновь переводит взгляд на Сунила.

– Так ты извращенец?

– В… в смысле?

– А то не понимаешь?! – слуга склоняет голову набок. – Знаешь почему, хозяин пьёт кровь только у мужчин? Потому что его тошнит, когда кто-то смеет возбуждаться! Но время от времени появляются подобные тебе мерзкие твари…

– Подожди… Разве это… не его сила? Ведь не мог же я... в смысле, я думал…

– Думал что?!

В это невозможно поверить. Просто немыслимо. Неужели Ману хочет сказать, что это вот состояние Сунила – не вина его хозяина? А он просто взял и сам возбудился от вида какого-то бесцветного парня на пару лет младше себя и на десяток килограмм легче?

– Убирайся и больше никогда…

– Ману.

Слуга осекается и вздрагивает, будто его стегнули хлыстом. Очень медленно снова скашивает взгляд на своего господина. И быстро опускает руку, жара от огня на которой Сунил почему-то так и не почувствовал.

– Выйди, – звучит приказ. В нём уже меньше недовольства и больше льда.

Похоже, зря слуга так разговорился и сегодня его ждёт наказание. Но что же делать? Сунилу тоже придётся уйти?.. Но накинуть рубашку обратно не так-то легко, когда она смялась и намертво врезалась в руки вместе с жилетом. Довольно глупое чувство. Стыдно, что его разгадали, и что сам не может обратно одеться и лишь глупо дёргает плечами. Да и пристальный взгляд потемневших глаз на бледном лице он выдержать больше не в силах.

Ману выходит. Но легче от этого не становится.

– Как тебя зовут?

Внезапный вопрос. С чего вдруг? Разве бесцветному кровопийце не противен один только вид возжелавшего его человека? А если ещё и тошнит от его крови…

– Сунил.

– Сунил…

Странно он произносит его имя. Подняв взгляд, Сунил замечает пальцы, коснувшиеся измазанных в крови губ. Но вот красноглазый уже поднимается на колени, упирается в пол руками и, мягко переступив, тянется к нему. Его лицо снова так близко. Кажется, втягивает носом воздух. Нюхает? И вдруг приближается ещё сильнее, но чуть поворачивает голову – и в ухо неожиданно проникает обжигающее:

– Ты должен помочь мне.

– Ч-чем?

Сунил еле дышит. Его короткие волосы мягко покалывают скулу. Пахнет от потомка демонов одуряюще хорошо. Не цветами и не травами, а раскалённым металлом. Мысли путаются… Ведь не может же такого быть, чтобы он?..

– Это ты виноват… Вот почему я…

Его голос прерывается, тяжёлое дыхание отдаётся отзвуком где-то внутри, вытаскивая на поверхность неведомого ранее зверя. Сунил готов растерзать это прогнувшееся в пояснице и почти прижавшееся к нему тело. Но крохи разума заставляют держаться, терпеть, не шевелиться.

– Нет… не могу… – обжигает ухо.

И в плечо вновь впиваются зубы, но тут же отпускают, Сунил слышит судорожный глоток и что-то вроде стона сквозь сжатые губы. Но разве его не тошнит?! Нет, не похоже. Вроде бы даже наоборот. Он словно борется с собой, но сам же себе уступает. Вот снова кусает. И тут же упирается в плечо горячим лбом. Похоже на лихорадку… И вдруг придвигается ближе, прижимается… и Сунил чувствует, что в просторных шароварах этого парня тоже пылает огонь. Впрочем, как и у него самого. Бедро обжигает сквозь мягкую ткань. И тогда он сам тянется к бледному плечу, легко касается губами. И чувствует пробежавшую под фарфоровой кожей дрожь.

Это похоже на жестокую пытку. На бредовый сон сумасшедшего. На изысканный кошмар.

– Ну же!

Это приказ.

– Руки… – выдыхает Сунил.

Его тут же обнимают, за спиной раздаётся резкий треск. И он снова свободен. И наконец-то может прижать к себе это хрупкое тело и почувствовать, что под тонкой кожей не только кости, но и упругие мышцы. И простое прикосновение заставляет его самого издать странный гортанный звук. Оттолкнуться, подмять неожиданного податливого кровопийцу, оставить укус на его ключице, спуститься ниже, нащупать напряжённую плоть, сжать в руке, утонуть в глубоком вздохе и вновь широко раскрывшихся алых глазах. Увидеть в них отражение своего желания.

И устыдиться.

Верно, это его желание. Видимо, оно передалось кровопийце через кровь. Какая неожиданная… слабость. И уязвимость. И нет никаких преград, чтобы воспользоваться ею – сейчас Сунилу можно всё. Даже стащить эти безразмерные шаровары, под которыми нет абсолютно ничего, кроме раскалённой и ароматной кожи. Он может даже развести эти совсем не женские, слишком худые и угловатые, но почему-то кажущиеся просто прекрасными ноги. Может покрыть поцелуями чувствительные бёдра, наслаждаясь дрожью, всё усиливающейся внутри его жертвы.

Но он должен остановиться. Его попросили помочь, а не насиловать.

И тогда Сунил отстраняется. И уже двумя руками обхватывает небольшой, но ровный и удивительно приятный на ощупь член. Сжимает сильно. Ускоряет темп. Заставляет излиться – обильно, забрызгивая всё вокруг белесой росой.

Но напряжение не спадает. Тёмные губы искривляются, ноги раздвигаются – его словно бы приглашают… Такой соблазн! Но он не может! Не имеет права! Иначе и правда станет жадной и безжалостной тварью. И пусть собственный член уже неистово ноет и грозит взорваться, Сунил поднимает так и не назвавшего своё имя потомка демонов, усаживает к себе спиной, обхватывает ногами и вновь берётся за аккуратный, исходящий прозрачной смазкой член. И снова помогает ему кончить. А потом ещё. И ещё. Пока, наконец, тот, измученный и полностью опустошённый, не расслабляется полностью.

Сунил и сам засыпает. Прошлую ночь он лишь придремнул немного стоя, а в мастерской ему так поспать и не дали. Так что силы покинули его уже очень давно.

***

– Какого демона?!

Первое, что он видит, открыв глаза – перекошенное злобой лицо Ману. Взгляд слуги прикован к плечу хозяина особняка, всё ещё дремлющего в руках Сунила. И это плечо синего цвета. Кажется, не надо было так сильно его целовать…

– Эм-м… мы…

– Не мычи! – очень громким шёпотом восклицает Ману. – Там у ворот отираются какие-то типы и спрашивают какого-то Райлаша! Это ты, что ли?!

– Ну, я…

Даже если тело уже проснулось, а разум ещё протестует – собраться с мыслями довольно сложно. Особенно – если делать этого совсем не хочется. Но существо в объятиях уже сонно шлёпает губами и поджимает колени, пытаясь перевернуться на другой бок… И Сунил вдруг обнаруживает, что совершенно не чувствует правую ногу. Точнее, почти… а, нет, вот уже пошло покалывание… Закусив губу и вновь подняв взгляд на нависшее сверху смуглое миловидное лицо, застывшее в маске крайнего раздражения и возмущения, вздыхает. Пожимает плечами.

– Ну что я могу сказать? Значит, за мной следили…

– Следили? Кто? Зачем?

– Ну я же вчера говорил… что должен кучу денег…

– И ты привёл их сюда?!

Кажется, слуга готов взорваться. И тут в диалог вклинивается вялый, но не менее раздражённый голос:

– Благословенный Варуна... заткнитесь оба!

Хозяин особняка садится, немного озадаченно оглядывается на Сунила и опускает взгляд ниже, рывком переводит на себя – и опять на него. Небольшие, но выразительные глаза открываются шире, а чёрные зрачки стремительно расширяются. И Сунил обнаруживает, что красная радужка у этого существа не совсем однотонная, в ней какие-то тёмные вкрапления, словно осыпавшаяся чёрная стружка. А кожа, хоть и бледная, в солнечном свете кажется розоватой.

Солнечном свете… Это же сколько уже времени-то?!

– Ты!..

Назад Дальше