- Эй, парень, не спи – замерзнешь! – кто-то потряс его за плечо. – Вставай! Карета подана!
Проснувшись, Гарри поправил очки. Рядом стоял и тряс его за плечо какой-то человек в синей форме с тремя «лычками» на погонах и в шапке-ушанке с красной звездой на голове. Еще один такой же стоял рядом. По виду они были похожи на местных полицейских, которых Гарри за день много раз видел.
- Простите, но я Вас не понимаю. Чего Вы хотите? – спросил Гарри.
- Ты чё, парень, интурист, что ль? – переспросил полицейский. – По-русски понимаешь? Ау?
- Простите, но я не понимаю, что Вы говорите, – попытался ответить Гарри.
- Во, дела, Колян, на самом деле интурист. Только чё он тут делает? Неужели заблудился?
- Да какой он интурист, Сань, ты посмотри на него, больше на какого-нить ханурика [10] похож, – ответил второй полицейский.
- Так он же по-нашему ни му-му.
- В отделении разберутся. Сажаем его в машину и поехали. Только без рукоприкладства, чтоб не как в прошлый раз!
Оба полицейских подхватили все еще сонного Гарри под руки и повели к стоявшей неподалеку на улице машине желтого цвета с синей полосой под окнами. На этой синей полосе белыми буквами было написано «МИЛИЦИЯ». Гриффиндорца усадили на лавочку в корме машины и закрыли дверь, сами же полицейские сели на свои места. Машина взревела мотором, дернулась и поехала по ленинградским улицам. Сквозь зарешеченное окошко не было видно практически ничего, так что, куда его везли, Гарри снова не знал.
[1] Это обыкновенный городской троллейбус. Гарри, однако, неспроста называет троллейбус автобусом, поскольку в Великобритании нет ни одной действующей троллейбусной системы.
[2] Трамвайный вагон ЛВС-86К, весьма широко распространенный в ленинградской трамвайной сети.
[3] В этом варианте истории Введенский собор Лейб-гвардии Семёновского полка, как раз и стоявший посреди сквера напротив Витебского вокзала, снесен не был, сохранившись до наших дней.
[4] Увы, но это достаточно часто встречающееся явление. Англосаксы, то есть англичане, американцы, канадцы и австралийцы, крайне редко интересуются историей и культурой иных стран, государств, народов и территорий, не принадлежащих к их собственным. Так что не стоит удивляться, если некий англичанин не будет иметь ни малейшего понятия о существовании города под названием Ленинград.
[5] Собор Воскресения Христова на Крови, он же Спас-на-Крови
[6] Большая Соборная мечеть, что на Петроградской стороне
[7] Исаакиевский собор
[8] В трамвайной системе Ленинграда номер маршрута, помимо общеупотребительного цифрового способа, также обозначается сочетанием из двух цветовых сигналов (софит), отображаемым на лобовом и кормовом стекле. Всего используется пять цветов, красный, желтый, зеленый, синий и белый. Шестому маршруту как раз и соответствует сочетание «синий-синий».
[9] Ортопед, Парашютист, Антифашист – персонажи романа Дмитрия Черкасова «Шансон для братвы», действие которого как раз и происходит на улицах Питера и его окрестностей. Весьма вероятно, что дружный коллектив братков все равно бы образовался, пускай, возможно, и на другой основе, даже несмотря на то, что в описываемой реальности Советский Союз в 1996 году продолжает существовать. Гарри смог понять клички братков только потому, что эти три слова по-русски и по-английски звучат примерно одинаково.
[10] Алкоголик, бомж (жарг.)
====== Глава вторая. Дорога дальняя, казённый дом ======
На спящий город опускается туман,
Шалят ветра по подворотням и дворам,
А нам все это не впервой,
А нам доверено судьбой
Оберегать на здешних улицах покой.
Да! А пожелай ты им ни пуха, ни пера,
Да! Пусть не по правилам игра,
Да! И если завтра будет круче, чем вчера,
«Прорвемся!», ответят опера,
Прорвемся, опера!
Любэ «Прорвемся, опера!»
СССР, Ленинград, 15 апреля 1996 года
- Ну чё, проедем напоследок мимо «Горьковской»? Улова совсем нет, – спросил сержант милиции Николай Шестаков своего коллегу, сержанта Александра Окунева. – Может, в парке хоть один попадется.
- Ага, так он тебе и попался, – отвечал Александр. – Холодно на улице сегодня, народ по домам сидит, или по подворотням, где особо не дует.
Кампания по очистке города Ленинграда от деклассированного элемента продолжалась. С любителями «зеленого змия» боролись нещадно, задерживая и назначая им от приснопамятных «на пятнадцать суток» до полугода в ЛТП, но пьяницы не переводились. То же самое касалось и бомжей, ведь эти два понятия зачастую или одно и то же, или второе является последствием первого.
Особо почетная работа в этом деле выпала на долю сотрудников патрульно-постовой службы, поскольку задержанием и доставкой занимались именно они. Вот и этот конкретный экипаж 38-го отделения внутренних дел Петроградского района [11] ездил сегодня в такой рейд. Но день уже подходил к концу, а никого, ведущего антисоциальный образ жизни, найти так и не удавалось. Впрочем, что значит «никого»…
- Вон, Санёк, гляди! А ты говорил, что улова не будет! Вон он, возле «Горьковской» на лавочке спит! Наш клиент!
Милицейский «УАЗ-469» остановился возле трамвайной остановки. Пропустив проезжавший мимо трамвай, двое милиционеров прошли в парк недалеко от вестибюля метро, где на лавочке лежал и, по его виду, спал непонятный человек в плаще самого потрепанного вида.
- Эй, парень, не спи – замерзнешь! – Александр начал трясти спящего за плечо. – Вставай! Карета подана!
Незнакомец проснулся и поправил очки, но вместо ответа милиционеры услышали лишь что-то непонятное, казалось, что гражданин по-русски не говорит.
- Ты чё, парень, интурист, что ль? – переспросил Александр. – По-русски понимаешь? Ау?
В ответ снова что-то неразборчивое.
- Во, дела, Колян, на самом деле интурист, – раздосадованно развел руками Александр. – Только чё он тут делает? Неужто заблудился?
- Да какой он интурист, Сань, ты посмотри на него, больше на какого-нить ханурика похож, – ответил Николай. Вид незнакомца на лавочке действительно был самый затрапезный. Одежда, проглядывавшая из-под плаща, была на несколько размеров больше, чем надо – на помойке нашел, что ли?
- Так он же по-нашему ни му-му.
- В отделении разберутся. Сажаем его в машину и поехали. Только без рукоприкладства, чтоб не как в прошлый раз!
Николай и Александр подняли незнакомца с лавочки, взяли под руки и повели к машине. А доведя до нее, впихнули в отсек для задержанных, закрыли дверь, потом уселись в машину сами. Что удивительно, никаких возмущенных воплей, обычных для подобных рейдов, из отсека-«хмелеуборочной» не раздавалось. Немногочисленные по вечернему времени пассажиры трамваев, увидев сию обычную для русских городов картину, поспешили поскорее выбросить ее из головы. Мало, что ли, бухариков в Ленинграде-городе?
«УАЗ» покатил по улицам, и минут через пятнадцать остановился возле отделения.
- Приехали, вылезай! – сказал Николай задержанному ханурику, выпуская того из машины. А выпустив, провел в отделение и сдал дежурному.
- С уловом, Коля? – поинтересовался дежурный по отделению майор Черепков.
- С уловом, тащ майор. Вот, оформляйте. На лавочке в парке возле «Горьковской» спал. Документов не имеет.
- Даже так!
- Именно, тащ майор. Только он, того, по-русски ни хрена не смыслит.
- Чего? Ты, Коля, накануне не злоупотребил ли?
- Откуда, тащ майор, аванс когда еще…
- Ну ладно, поверю на слово. А может, это и впрямь интурист?
- Не похож. Мы сначала подумали, что ханурик какой-то, напился да прилег отдохнуть.
Тем временем задержанный, похоже, очухался, и, желая напомнить милиционерам о своем присутствии, что-то сказал не по-нашему.
- Ты смотри! Действительно не наш, – убедился майор. – Надо начальнику звонить, если он еще тут.
Сняв трубку телефона, дежурный набрал номер начальства.
- Алло! Олег Романыч! Черепков беспокоит!
- Алло! Что стряслось? – послышалось в трубке.
- Тут наши орлы какого-то ханурика привезли, говорят, на «Горьковской» нашли, а он взял да и интуристом оказался.
- Как определили?
- Говорит что-то не по-нашему. По-русски не смыслит.
- Б… Говоришь, интурист? Хорошо, пришлю сейчас Журбина.
- Спасибо!
Дождавшись, пока начальник отделения повесит трубку, майор Черепков повернулся к сержантам, как раз заканчивавшим обыск пойманного ханурика.
- Даже обыскали уже? Вот молодцы! – похвалил майор усердие. – Все, что нашли, сложите сюда, Олег Романыч сказал, что сейчас Журбина пришлет, сдадим ему нашего интуриста.
Тем временем на проходную спустился лейтенант Журбин, который заканчивал высшую школу милиции и проходил в отделении стажировку.
- А, Паша, добрый вечер! – поздоровался майор. – Вот, говорил тебе Олег Романыч про интуриста?
- Говорил, Максим Борисыч.
- Вот, бери да устанавливай личность. Вот сам задержанный, вот вещи, изъятые у него при обыске. Ты у нас вроде бы один в отделении языками владеешь, тебе и работать.
- Понял, Максим Борисыч, – ответил лейтенант Журбин, после чего, взяв пакет с вещами, сначала поинтересовался, не владеет ли задержанный английским языком, а получив утвердительный ответ, попросил пройти за ним для взимания допроса и установления личности. Проводив глазами удаляющегося лейтенанта, дежурный майор уселся обратно в кресло смотреть футбол, а двое постовых, переглянувшись, отправились сдавать машину.
Лейтенант милиции Павел Алексеевич Журбин пришел в 38-е отделение по распределению практикантов ленинградской высшей школы милиции. Сам он проживал на самой окраине, снимая квартиру недалеко от трамвайного кольца на Савушкина, ибо родом был из Петрозаводска, а на поезде туда-сюда, вестимо, не наездишься. Впрочем, не меньшее время уходило на поездки на трамвае, радовало одно – сотрудникам милиции проезд в общественном транспорте бесплатный.
Практика тянулась ни шатко, ни валко, и предчувствие скорых отчетов и экзаменов откровенно не радовало, ибо отчитываться было не о чем. Не об алкоголиках же рассказывать, которые на углу Пушкарской и Зверинской друг другу «по бытовухе» морды разбили. «Был один из них неправ, результат – в башке дыра, вот что значит глаз, залитый поутру…», все в точности как в той песне [12].
Серьезные дела начальство предпочитало доверять более опытным операм. И так тянулось до пятнадцатого апреля, когда уже собиравшегося уходить домой лейтенанта вдруг позвали в кабинет к начальнику…
- Вызывали, тащ подполковник?
- Вызывал, Журбин, заходи, – ответил начальник отделения подполковник Игнатьев. – Дело к тебе есть, как раз по твоему профилю. Ты вроде как у нас хорошо иностранные языки знаешь.
- Так точно.
- Ну, вот тогда как раз тебе это дело и делать. Наши орлы сейчас с «Горьковской» какого-то бомжа приволокли, а он по-русски ни слова не понимает. Бумаг при себе у него нет, так что никто из нас не может понять, кто он такой и откуда приехал. Приказываю допросить, установить личность, насколько это окажется возможным, рапорт и ориентировку жду завтра.
- Есть! Разрешите выполнять?
- Иди, Журбин, Черепков в курсе.
Заблудившийся интурист – это уже казалось чем-то более интересным, чем разбирать дела о том, что кто-то кому-то по пьяни портрет попортил.
Спустившись на проходную, «интуриста» Журбин опознал сразу – он один там такой был, в потрепанном балахоне и с желто-бордовым шарфом на шее.
Поговорив с дежурным и забрав вещи задержанного, Журбин решил спросить самого ханурика:
- Добрый вечер, Вы понимаете по-английски? – и спросил, понятное дело, на этом же языке.
- Да, а Вы из полиции? – переспросил задержанный. – Вы можете мне помочь?
- Да, это отделение милиции, по-Вашему, полицейский участок. Следуйте за мной, мне нужно узнать, кто Вы такой и как оказались в нашем городе.
СССР, Ленинград, 15 апреля 1996 года
Минут через пятнадцать после того, как Гарри запихнули в машину, дверь снова открыли.
- Приехали, вылезай! – сказал тот полицейский, что забирал его.
Выйдя из машины на землю, Гарри увидел ничем не примечательное двухэтажное здание, у которого стояло еще несколько таких же желто-синих машин. Видимо, это был местный полицейский участок. Вывеска у входной двери гласила:
МВД СССР
ГУВД г.Ленинграда
38-е отделение
внутренних дел
Петроградского района
г.ЛЕНИНГРАДА
Но Гарри снова ничего не понял, да и времени на осмысливание у него не было, потому что полицейские снова подхватили его под руки и завели в дверь, где, представившись офицеру, сидевшему за перегородкой наподобие кассовой, наскоро обыскали гриффиндорца, изъяв и палочку, и Карту Мародеров, и плащ-невидимку. Все это они сложили в мешок и протянули тому самому офицеру, который в это время говорил с кем-то по телефону. Еще спустя несколько минут откуда-то подошел еще один полицейский, моложе всех остальных, который неожиданно, к удивлению самого Гарри, вдруг обратился к нему на понятном языке:
- Добрый вечер, Вы понимаете по-английски?
- Да, а Вы из полиции? Вы можете мне помочь? – переспросил Гарри.
- Да, это отделение милиции, по-Вашему, полицейский участок. Следуйте за мной, мне нужно узнать, кто Вы такой и как оказались в нашем городе.
Обрадовавшись, что нашелся хоть кто-то понимающий его родной язык, Гарри заторопился вслед за полицейским.
Идти пришлось недалеко. Поднявшись по лестнице, полицейский вдруг остановился у двери кабинета, которую открыл ключом и пригласил Гарри зайти, после чего зашел сам и сел за стол, предложив гриффиндорцу сесть на стул рядом.
- Будем знакомы, – представился полицейский. – Лейтенант Журбин.
- Оч…чень приятно, – заикаясь, ответил Гарри. – Гарри Джеймс Поттер.
- Ага, значит, все-таки ты интурист. Откуда прибыл? Документы при себе есть?
- Нет, сэр, откуда?
- Ясно. Чаю хочешь?
- Спасибо, сэр! Весь день ничего не ел!
Пока Гарри пил чай, лейтенант достал из ящика стола некий официально выглядящий лист бумаги и что-то в этом листке записал.
- Итак, продолжим беседу. Год рождения?
- Тысяча девятьсот восьмидесятый, тридцать первое июля, – ответил Гарри.
- Так, ясно, значит, Гарри Джеймс Поттер, восьмидесятого года, соответственно, полных лет имеет пятнадцать… – протянул по-русски полицейский. – Откуда прибыл? Гражданин какой страны? – он вновь перешел на английский.
- Великобритания, сэр.
- Адрес места жительства?
- Дом номер четыре, улица Прайвет-Драйв, деревня Литл-Уингинг, Суррей.
- Род занятий? – продолжал спрашивать полицейский.
- Что, простите?
- Чем занимаешься по жизни? Работаешь где, учишься?
- Учусь, сэр, в… частной школе «Хогвартс» в Шотландии. Пятый курс.
- Так… Ранее у нас бывал, я имею в виду, в Советском Союзе?
- Нет, сэр.
- При каких обстоятельствах попал сюда?
- Н… Не знаю, сэр. Первое, что помню, это то, что я проснулся в каком-то лесу, потом вышел к железной дороге к платформе «Сто семнадцать кей-эм», дождался поезда и приехал сюда. Еще, помню, следующая остановка называлась как-то непонятно, «Йоджиобо».
- Что? Как, точнее, или, может, напишешь?
Гарри накорябал ручкой буквы: YOJIOBO. Впрочем, лейтенант, пускай и не сразу, но опознал.
- А, это остановка «Чолово» называется, Витебского направления. Теперь понятно, куда тебя закинуло [13]. Далеко, далеко. Кстати, а здесь-то что делал? Если, как ты говоришь, у нас не бывал.
- Сэр, я даже не знал, в какой город приехал! То, что это Ленинград, я понял уже вечером, в крепости Петра и Павла...
- Ясно с тобой все, интурист, – подытожил лейтенант Журбин. – Кто-нибудь знает, что ты здесь? Родителям сказал?
- Увы, сэр, я сирота. И о том, что я здесь, вряд ли знает кто-то из моих знакомых.
- А кто-нибудь вообще может подтвердить твою личность?