с Лорел.
Это произошло из-за меня.
Ты
Твой ребенок без сознания лежит на каменном алтаре, вытянув свои крохотные
ручки и ножки в форме креста. Такая маленькая. Такая хрупкая.
Каждого проверяют. Каждый должен быть достоин.
Твоё горло покрыто ссадинами и синяками. Твои руки дрожат.
Но Пифия не может показывать слабость.
Пифия не может колебаться.
Твои руки сжимаются на шее твоего ребенка. Ты усиливаешь хватку. Девочке дали
наркотики. Девочка спит. Девочка не почувствует боли.
Но работа Пифии не заключается в защите девочки.
Ты ослабляешь хватку на горле малышки.
— Ребенок достоин.
Один из Владык — ты зовешь его Пятеркой — протягивает руку и опускает
ладонь на лоб девочки. Остальные один за другим следуют его примеру.
— Вашего внимания, — по окончанию ритуала произносит Пятерка, — требует
ещё один вопрос.
К тому времени, как на алтаре просыпается малышка, они прижали твоё тело к
стене. Ты не сопротивляешься, когда они сковывают твои лодыжки и запястья.
Пифия — это судья. Пифия — это присяжные. Без порядка, появится хаос. Без
порядка, появится боль.
ГЛАВА 23
Я рванула в свою комнату. С каждым шагом я всё глубже и глубже погружалась в
сознание Владык. Лорел никогда не будет в безопасности. Вы всегда сможете её найти.
Вы создали её с великой целью. Она — Девятка, и вы отпустите её, только если она
провалит ваши испытания. Найтшэйд сказал мне, что Владыки не убивают детей. Но это
не помешало им оставить одного из предшественников Лорел умирать от жажды и жары,
когда ему было шесть — он был всего на два года старше Лорел.
Каждого проверяют, — слова Найтшэйда эхом отдавались в моих воспоминаниях.
— Каждый должен быть достоин.
Будь я нормальным человеком, я бы не смогла представить, какие именно
испытания эти чудовища уготовили ребенку. Но я могла — я могла представить каждую
ужасающую деталь.
Вы не просто причините ей боль. Вы заставите её причинить боль кому-то
другому.
— Кэсси? — Слоан застыла в дверном проёме, словно силовое поле не позволяло
ей зайти в комнату.
— Ты расшифровала его? — спросила у неё я. — Код?
Слоан отрывисто вдохнула.
— Я должна была найти его быстрее.
— Слоан…
— Семерка — это не просто число, — она не позволила мне сказать, что она ни в
чём не виновата. — Это человек.
С грохочущим в груди сердцем я думала о том, что этой песенке Лорел наверняка
научила моя мать.
— Семерка — это человек, — повторила я. — Один из семерых Владык, —
внезапно у меня пересохло во рту, а на моих ладошках выступил пот. Лорел была в
безопасности ровно до встречи, во время которой она передала мне эту информацию. —
Ты знаешь, кто он?
— Я знаю, кем он был, — поправила меня Слоан. — Ми-бемоль, ми-бемоль, ми,
ля-бемоль, фа-диез, ля, си-бемоль. Это не просто ноты. Это числа, — она достала из
кармана лист бумаги. На нём она нарисовала восемь клавиш пианино. — Если сесть за
пианино и пронумеровать клавиши, начиная со средней «до»… — она записала числа.
— Ми-бемоль, ми-бемоль, ми… — произнесла я. — Четыре, четыре, пять?
— Именно, — сказала Слоан. — Из семи нот получается девять чисел — по
двузначному числу для ля и си-бемоль. 445-97-1011.
Через несколько секунд я поняла, как эти числа были связанны с тем, что Слоан
узнала личность одного из Владык.
— Это номер социальной страховки.
— В этом-то и дело, — ответила Слоан. — Это не номер социальной страховки —
по крайней мере, больше нет. Я пыталась понять, что ещё могут означать эти числа, но
потом я решила не искать номер страховки в современных базах данных, а исследовать
архивы.
— Для чего-нибудь из этого понадобилось нелегальное хакерство? — из дверного
проёма раздался голос. Я подняла глаза и увидела Лию, а за ней — Майкла с Дином.
— Почти для всего, — без запинки ответила Слоан. — Я нашла его в архивах
давностью в несколько десятков лет. Этот номер социальной страховки принадлежал
мальчику, родившемуся в Гейтере, штат Оклахома, сорок три года назад. Его звали Мэйсон
Кайл.
Я едва слышала собственные мысли за грохотом моего сердца.
— Мэйсон Кайл, — повторила я.
— Почему ты не нашла Мэйсона в современной базе данных? — спросила Лия. —
Он мертв?
— В том-то и дело, — ответила Слоан, опускаясь на кровать рядом со мной. — Не
считая номера социальной страховки в сети нет никаких подтверждений того, что Мэйсон
Кайл когда-либо существовал. Ни свидетельства о рождении. Ни свидетельства о смерти.
Ни сведений о работе. Кто бы не уничтожал информацию о нём, он стёр всё. Я смогла
найти номер социальной страховки только потому, что взломала архив давностью в
несколько десятков лет.
Вот, что мы узнали от Лорел. Ради этого я рискнула её безопасностью. Из-за этого
она снова попала в руки Владык.
Чтобы стать Владыкой, ты должен оставить старую жизнь позади. Ты должен
стереть все свои следы до единого. Когда-то ты был Мэйсоном Кайлом, — подумала я,
обращаясь к фантому, — а теперь ты — призрак.
— Это всё? — спросила я у Слоан. Я чувствовала тяжесть в желудке, а в моих
ушах стоял гул.
— Когда я узнала, что Лорел исчезла, я продолжила искать, — произнесла Слоан.
— Я искала и искала и…
Она прикусила губу и открыла на коленях свой ноутбук, развернув его экраном ко
мне. С фотографии на нас глядел маленький мальчик. Ему было где-то шесть или семь лет.
— Это — Мэйсон Кайл, — произнесла Слоан, — около тридцати семи лет назад.
Это единственное фото, которое мне удалось найти.
Фотография была блеклой и размытой, словно её отсканировал человек, не очень
хорошо разбиравшийся в работе сканнера, но мне удалось различить черты лица мальчика.
На его щеках красовались ямочки. В его улыбке не хватало одного из передних зубов.
Он мог оказаться кем угодно.
Мне следовало оставить Лорел в покое. Вместо этого, я привела их прямиком к ней.
Мысли о том, что Владыки следили за нами — что они могли быть кем угодно и где
угодно — заставили меня вспомнить о леденящей кровь улыбке Дэниела Рэддинга.
Хотел бы я увидеть, что эти люди сделают с тобой за то, что ты их
преследовала.
— Существуют программы для состаривания фотографий, — мягко произнесла
Слоан. — Если я смогу привести снимок в порядок и найти правильные параметры,
возможно, мы сможем…
Я встала.
— Кэсси? — Дин позвал меня по имени. Когда он шагнул ко мне, я сделала шаг
назад.
Прямо сейчас я не заслуживала его поддержки. Я подумала о том, как агент
Стерлинг сказала, что Скарлетт Хокинс была принесена в жертву на алтаре амбиций.
Подумала об обещании, которое я дала Лорел.
Я солгала.
ГЛАВА 24
Не считая света, исходящего от бассейна, на заднем дворе стояла кромешная
темнота. Я пришла сюда, чтобы побыть в одиночестве, но подойдя к воде, я обнаружила,
что не я одна искала уединенное местечко.
В бассейне плавала Селин Делакруа.
Подойдя ближе, я увидела, что она включила инфракрасное освещение. Как и весь
остальной дом, бассейн был создан для нашего обучения. На его дне светился силуэт тела.
Брызги — видимые только под инфракрасным излучением — виднелись на кромке
бассейна.
Много месяцев назад Дин показал мне это. Он пытался убедить меня покинуть
программу «Естественных». Он сказал, что убийства и хаос — не тот язык, на котором
стоит говорить человеку.
Осознав, что она не одна, Селин обернулась ко мне.
— Не обижайся, — сказала она, — но у вас совершенно не выходит скрывать то,
что вы работаете на ФБР.
Эта девушка была сестрой Майкла. Здесь она была в безопасности. Но если она
здесь задержится, это может измениться.
— Ты должна уехать отсюда, — сказала ей я. — Вернуться в университет.
Селин подплыла к краю бассейна и выбралась из него. По её телу стекала вода.
Наверняка ей было холодно, но она не поежилась.
— Я не очень-то хороша в том, что я должна.
Я не единожды слышала, как Майкл говорил эти же слова.
— Ты в порядке? — спросила Селин.
— Нет, — я не стала вдаваться в подробности и задала ей тот же вопрос. — А ты?
Она присела на краю бассейна, свесив ноги в воду, и закинула голову к небу.
— Я тут решила попробовать кое-что новое, — сказала она мне. — Абсолютная
честность. Никаких секретов. Никакого вранья, — вот она, девушка с картины — девушка,
нарисовавшая собственный автопортрет ножом. — Так что я отвечу на твой вопрос, Кэсси.
Я не в порядке. Я невероятно и, скорее всего, бесповоротно запуталась. Вот, что
происходит, когда в семь лет ты узнаешь, что твой отец — вовсе не твой отец, а его
лучший друг. Вот, что происходит, когда в четырнадцать твоя мать по пьяни рассказывает
твоему биологическому отцу, что ты — его дочь. А, в конце концов, этот биологический
отец понимает, что ты знаешь, и загоняет тебя в угол в твоей собственной студии, чтобы
сказать, что твой отец — человек, который тебя растил, его деловой партнер и,
предположительно, друг — разрушил тебя. Что ты стала бы кем-то намного большим,
если бы тебя контролировал он. Что, будь у него шанс, он бы выбил из тебя эту дурную
кровь, когда ты была младше, как он делал со своим сыном.
Дурная кровь. Я могла представить, как Тэтчер Таунсенд произносит эти слова,
могла представить, как он выбивает из Майкла слабость, которую он видел в самом себе.
А затем я подумала о Лорел — о том, как её растили и о том, чего от неё ждали.
Кровь принадлежит Пифии. Кровь принадлежит Девятке.
— Как ты узнала? — хрипло спросила я, пытаясь сосредоточиться на том, что
происходило здесь и сейчас, а не на том, чего мои действия стоило единственному
человеку в мире, которого я клялась защищать. — Когда тебе было семь, как ты узнала,
что Тэтчер Таунсенд — твой отец?
— Я посмотрела на его лицо, — просто ответила Селин. — И посмотрела на своё
— не черты лица, не глаза, губы или нос, а строение лица. Кости.
Я оглядела на лицо Селин, в поисках схожести с отцом Майкла, но ничего не
увидела.
Видимо, Селин уловила мой скептицизм.
— Я никогда не забываю лица. Могу один раз взглянуть на человека и понять, как
лицевые кости его черепа выглядят под кожей. Знаю, жутковато, но что сказать? — она
пожала плечами. — Естественный талант.
Дыхание застряла у меня в горле. Селин не знала подробностей программы — она
не знала о том, почему ФБР собрало нас здесь или о наших умениях. Она не знала, что
означало быть Естественным, с большой «Е». Но я вспомнила слова Майкла о том, что с
самого детства она рисовала только лица, а затем — о цифровом рисунке, на котором она
изобразила себя с Майклом. Она взяла их детское фото и с невероятной точностью
состарила их лица.
Существуют программы для состаривания фотографии, — слова Слоан эхом
отдавались в моей голове, пока я думала о том, какую роль гены сыграли в том, чтобы мы
стали Естественными. Наше окружение довело наши таланты до совершенства — но они
были с нами с самого начала.
А Селин была сестрой Майкла.
— Я правда думаю, что тебе лучше уехать, — мой голос походил на наждачную
бумагу. — Но прежде чем ты уедешь, мне нужно одолжение.
ГЛАВА 25
С рисунка Селин на меня глядело знакомое лицо.
Найтшэйд.
Единокровная сестра Майкла изобразила портрет с пугающей точностью, вплоть до
мальчишеского выражения на лице убийцы.
Семерка, — думала я, пока сердце яростно грохотало в моей груди. — Семь
Владык, семь способов убийства. Последовательность начиналась с Владыки, который
топил своих жертв, и кончалась ядом. Найтшэйд — Семерка.
Найтшэйд — Мэйсон Кайл.
Часть меня, онемевшая и опустевшая в тот миг, когда я осознала, что Владыки
забрали Лорел, начала трескаться, словно лёд под ударами ледоруба. За последние десять
недель ФБР не удалось узнать ничего о прошлом Найтшэйда. Теперь мы знали его
настоящее имя. Мы знали, где он родился. И — что самое главное — мы знали, что он
очень старался скрыть эту информацию.
Это ты привёз Лорел в Вегас. Ты сказал мне, где она.
Я чувствовала себя так, словно мой живот вспороли и всё, что было внутри,
сочилось наружу. Мужчина на этом рисунке убил дочь Джадда. Он следила за нами, а
когда мы поймали его, он преподнёс мне Лорел с милым маленьким бантиком. Почему?
Ему было приказано так поступить? Всё это было частью какой-то сумасшедшей игры?
Я нашла агента Стерлинг на кухне, сидящей напротив Бриггса. Её руки покоились
на столе, в дюймах от его рук. Ты не позволишь себе коснуться его. И не позволишь ему
коснуться себя.
Это она разрешила мне увидеться с Лорел. Она не станет винить за это Бриггса.
Или меня. После смерти Скарлетт агент Стерлинг ушла из ФБР — потому что она винила
себя.
— Селин Делакруа — Естественная, — сказала я, замирая в дверном проёме.
Прямо сейчас у нас не было времени на чувство вины. — Она состарила фотографию,
которую нашла Слоан. Найтшэйда зовут Мэйсон Кайл. Мы можем это использовать, —
мой голос надломился, но я заставила себя продолжить. — Мы можем использовать его.
ГЛАВА 26
На организацию допроса ушло шестнадцать часов. По одну сторону зеркала Бриггс
и Стерлинг сидели напротив Найтшэйда. По другую за ними наблюдали мы с Дином,
Майклом и Лией.
Мы оставили Слоан дома с Селин и Джаддом. Единственным взрослым по нашу
сторону стекла был отец агента Стерлинг.
Это сработает, — подумала я. — Должно сработать.
— Скорее всего, ты считаешь, что тебе нечего нам рассказать, — агент Стерлинг
начала допрос, словно обычный разговор. Она говорила о чувствах и желаниях убийцы,
словно они имели значение. — Но, думаю, эта фотография может заставить тебя
передумать.
Она опустила на стол снимок — не Мэйсона Кайла. Слишком рано. Агенту
Стерлинг нужно было с чего-то начать, чем-то нарушить молчание убийцы — в данном
случае, фотографией Лорел.
— Ты называл её Лорел? — спросил агент Бриггс. — Или Девяткой?
Ответа не последовало.
— Знаешь, они забрали её, — агент Стерлинг говорила спокойно, но в её тоне
читались нотки напряжения, словно каждое слово, слетавшее с её языка, было живым. —
Мы спрятали её, но недостаточно хорошо. Они нашли её. Возможно, они знали о том, где
она, с самого начала. Возможно, они просто ждали подходящего момента.
Я должна была защитить её, — яростно подумала я. — Я должна была быть
рядом.
Дин опустил ладонь на тыльную сторону моей шеи. Я хотела податься навстречу
его прикосновению, но не стала. Я не заслуживала прикосновений. Не заслуживала