— Такие же как мой отец? — прищурилась Мария — такие же как я?
— Ну, насчет тебя не уверен, а такие как твой отец точно. О покойниках либо хорошо, либо ничего, я это знаю — но и прятать голову в песок тоже не собираюсь. Не собираешься же ты утверждать, что твой отец торговал карамелью вразнос на ярмарках и этим заработал те деньги, которые ты где то прячешь?
— Мой отец был простым крестьянином, Алекс… Он родился в лачуге, где было всего две комнаты, земляной пол и девять человек детей. Мой отец был седьмым. Он начинал как простой крестьянин но все заработанное отнимало государство за налоги и владелец земли, остававшегося не хватало даже на еду. А потом к отцу пришли люди из города и предложили садить на земле кое-что другое, не маис. Они давали за то, что вырастет в несколько раз больше, чем за маис — и через два года отец сумел выкупить тот маленький клочок земли, на котором работал. Потом он выкупил и соседнюю землю, землю на которой работали его братья. А потом он начал и сам продавать то, что выращивал, ему можно было не зависеть от людей, приезжающих к нему на черных джипах и скупающих весь урожай. В него стреляли — и он стрелял в ответ — людям из города не нравилось, что они больше не смогут наживаться на бедном крестьянине. Никогда — слышишь, никогда мой отец не отказал в помощи бедняку, постучавшемуся в наш дом — потому что и сам был когда то таким. Так что не смей его осуждать, ты не имеешь на это никакого права, гринго!
Я рассмеялся. Искренне…
— Осуждать… Зачем мне его осуждать? Его уже кто-то осудил — и исполнил приговор. Меня интересует другое. Для начала — кто и зачем убил твоего отца. Заметь, я не спрашиваю "за что", я спрашиваю «зачем»?
— Откуда мне знать, зачем — огрызнулась Мария — он многим как кость в горле стоял…
— И полицейским?
— Полицейским тем более…
— Почему тогда они его не арестовали?
— Попробовали бы…
— Не спеши… — протянул я — лично я в этом не вижу ни малейшей логики. Любой мафиози любому честному полицейскому стоит как кость в горле — и все же он попытается его арестовать, а не убить. А любой нечестный полицейский попытается выдоить с него как можно больше денег, но опять таки не будет его убивать. Какой прок от мертвого? Любому полицейскому, что честному, что нечестному мафиози нужен живым, а не мертвым.
— У нас дела ведут не полицейские. В города введены армейские части, в некоторых местах полицейские участки закрыты и все полицейские уволены. Теперь копы в тех районах работают на нас, потому что другой работы нет, а армия пытается навести порядок. Вот и наводят.
— Как все запущенно… И все так и я не понимаю.
— Господи, да не строй из себя Шерлока Холмса. Отца убили, потому что кто-то заплатил за его смерть. Вот и все.
— Кому заплатили, военным?
— Им самым. Ты мало знаешь о нашей стране — и в то же время хочешь сунуть голову в петлю.
— Моя голова… Не думаю, что в вашей стране хуже, чем в Афганистане.
— Ошибаешься. В нашей стране те, кто должен охранять закон и порядок, те кто и есть закон и порядок — полиция и армия, те кто должен быть на твоей стороне — выстрелят тебе в спину не задумываясь, как только кто-то заплатит им несколько тысяч долларов за твою смерть. Это сделает любой, каждый первый. Вот почему я говорю, что это страшнее Афганистана. Я не сомневаюсь, что ты хороший pistolero, amigo, даже очень хороший, возможно лучший из тех, кого я знала. Но это тебе не поможет, если тот с кем ты будешь вместе работать улучит момент и выстрелит тебе в спину.
— Приму к сведению. Но тогда скажи — кто заплатил тогда военным? Ведь это должно было быть довольно дорого — убить человека такого уровня, как твой отец, это не пристрелить рядового «мускула».
— Не знаю. Кто угодно мог.
— Э.-э-э… Врешь! Вот сейчас ты врешь! — победно заключил я — кому же ты собралась мстить? Как же ты собираешься мстить, если не знаешь, кто заказал твоего отца? Не полковнику же Абимаэлю Ларедо ты собираешься мстить? Кстати, он и в самом деле полицейский?
— Не совсем… У них нечто среднее. Типа военной полиции, в американской армии подобного подразделения нет.
— Хорошо. Повторяю — мне нужно имя. Кто приказал убить твоего отца?
Мария отложила рыбу, уставилась куда то вдаль. В глазах отражалось пламя костра, зрачки были неподвижны и расширены, будто она накурилась гашиша.
— Если хочешь умереть… я назову тебе имя. Но не говори, что я потом тебя не предупреждала…
— Хватит пугать! — раздраженно сказал я — меня уже многие пытались завалить и ничего у них из этой затеи не вышло. Кто?
— Карлос Кортес…
— Кто? — домашнюю работу я сделал, просмотрел открытые файлы, касающиеся Мексики и состояния дел в ней, но человека по имени Карлос Кортес из главарей…не помню, не было такого.
— Карлос Кортес.
— Кто это такой? Не думай, что я осведомлен в деталях обо всем, что происходит в вашей милой стране…
— Это дистрибьютор — неохотно ответила Мария — понимаешь… Наркотики, которые перевозят через границу… их должен кто-то встречать, хранить, расфасовывать и наконец, продавать. А полученными деньгами расплачиваться с картелем. Крупнейший дистрибьютор на территории Штатов — Кортес, у него сеть распространения по всему Югу США.
— Откуда ты знаешь его имя?
— Папа… сказал мне, что если что с ним… то виноват будет Карлос Кортес…
— Когда он это сказал… — подобрался я
— Два месяца назад…
А вот это была действительно ценная информация. Если старый мафиози предчувствовал свою смерть — значит он знал и за что. И хоть его теперь не спросишь — все равно это очень важная деталь…
— Кортес мексиканец?
— Нет. Кубинец. Начинал в Метро Дейд [прим автора — округ на юге Флориды, предельно криминальный].
— Интересно… а почему вы с ним начали работать? Почему не попытаться построить собственную сеть?
— А зачем? — Мария успокоилась и даже снова взяла кусок рыбы — отец в последнее время вообще старался отойти как можно больше от наркотиков. Он кредитовал производителей, он обеспечивал транспортировку через Мексику, немного переработки — но и только. Даже за транспортировку по территории Мексики он всегда настаивал, чтобы платили деньгами. Некоторые в оплату транспортировки брали товар по оптовым ценам и потом торговали сами — но отец всегда требовал только деньги, даже когда это было невыгодно. У него был легальный бизнес… я думаю, он вообще хотел отойти от наркотранзита…
Как мило… Щас заплачу…
— И все равно. Почему стали работать именно с кубинцем. Не с мексиканцем? Кстати — давно работать то начали?
— Лет шесть, может семь. Нет, не знаю, почему. Просто так решили. Отец старался держать меня подальше от всего этого и никогда не рассказывал о том, почему принимается то или иное решение.
Это я отметил для себя — подозрительная странность. Просто так в преступную группировку, построенную по национальному признаку чужака не пустят, на это должна быть причина — и весьма серьезная.
— Хорошо. Теперь второй вопрос. Зачем Кортесу убивать твоего отца?
— ???
— Смотри. Предположим, ты производишь… лимонад, а я им торгую через сеть своих магазинов. Зачем мне убивать тебя, ведь когда ты умрешь, у меня не будет лимонада на продажу? Как я буду торговать, если нет больше товара? Может, он задолжал твоему отцу и не собирался расплачиваться?
— Этого не может быть. Торгует не отец, торгует картель. И если он задолжал, то задолжал не лично отцу, а всему картелю. Убивать моего отца в таком случае нет никакого смысла — деньги все равно придется отдавать. Для этого и создан картель — иначе было бы очень просто работать: взял крупную партию товара на реализацию, продал, а поставщика убил, чтобы не отдавать деньги.
— Хорошо. Тогда, может быть твой отец задолжал ему?
— Не может быть. У отца не было личных дел с этим мерзавцем, все дела велись через картель, на то он и создан, чтобы не допускать обмана ни с какой стороны. Может, кто-то из руководства картеля приказал Кортесу убить?
Мария втянулась постепенно в разговор — и это было хорошо, а то сидишь, информацию как клещами вытаскиваешь…
— А смысл? — пожал плечами я — какой в этом смысл. Почему к такому делу нужно было привлекать постороннего, да еще и не мексиканца? Почему не сделать это самому, почему не нанять киллеров самостоятельно? Ведь в этом случае Кортес будет знать заказчика — и сможет при случае шантажировать его этой информацией.
— Может, потому что этот кто-то опасался, что киллер придет к отцу и заложит его?
— А что мешало тому же полковнику Ларедо пойти к твоему отцу и заложить? Пусть бы он заложил посредника, Кортеса — ну и что? Все равно — Кортеса можно было найти, он ведь приезжал в Мексику?
— Неоднократно. Он раз в месяц обязательно выбирается на другую сторону границы — кивнула Мария
— Вот видишь. Его можно захватить, пытать и узнать имя настоящего заказчика. Кстати, часто такое бывает. Что киллеры вместо того, чтобы убить заказанного берут деньги, а потом идут и получают еще денег с заказанного за то, что называют ему имя заказчика?
— Полно таких случаев — презрительно скривилась Мария — сейчас вообще мало порядочных людей, даже порядочных киллеров почти нет. С моими деньгами мне бы хватило нанять целую армию — но они скорее всего пришли бы к Кортесу и рассказали ему все, а потом схватили бы меня, сдали и получили бы еще деньги за это. Поэтому, я и уцепилась за тебя — ты все-таки военный, а американские военные в основном порядочные, не то что наши. Кстати, я могу заплатить и не только деньгами…
— Спасибо, как нибудь потом — отказался я
Мария сверкнула глазами
— Смотри, ты уже второй раз отказываешься, говоришь мне «нет». Я могу и обидеться…
— Давай, сначала покончим с делами. Вопрос номер два. Предположим, что я мафиози…
— Ты не похож — прищурилась Мария — мафиози больше делают, а ты болтаешь. Много.
— В деле ты меня видела — отрубил я — не отвлекайся…
— Смотря в каком…
— Не отвлекайся, сказал! Предположим, что я мафиози. Богатый, влиятельный, куча денег, телохранители, наемные убийцы, и все такое. Пусть я узнаю, что кто-то замыслили меня убить. Так почему бы мне не сделать ход на опережение и не попытаться убить того, кто меня заказал, чтобы снять заказ. Ведь ты сама мне сказала — отец тебе сказал о том, что его может убить Кортес два месяца назад. Почему он за два месяца ничего не предпринял? Почему он наконец не сообщил никому в картеле, что Кортес его заказал, ведь это как я понимаю грубейшее нарушение норм деловой этики в вашей среде. Почему он ничего не предпринял, хотя знал, Мария?
— Может, попытался договориться? — неуверенно пробормотала Мария
— С кем? С Кортесом? Это признак слабости, если попытаться в ответ на заказ договориться, проявить слабость — это верная смерть без вариантов. Что он мог ему сказать — пожалуйста не убивай меня?
— Отец бы никогда такого не сказал…
— Вот именно!
Вывод из этого всего можно было сделать только один. Отец Марии столкнулся с чем-то таким, с чем он не мог справиться — при всех его деньгах и возможностях. С чем то, что больше и опаснее мафии. Возможно он что-то узнал, а потом они узнали что он знает — и ликвидировали его.
Но что же это тогда такое…
— Кто тебя пытался захватить в Эль-Пасо? Ты их знаешь? На кого они работали?
— Предполагаю… Скорее всего, это люди из СОА [прим автора — Сапатистская освободительная армия, террористическая организация, троцкистско-коммунистического толка].
Сообщение было столько неожиданным — что я чуть не выронил очередной кусок из рук
— Сапатисты? Ты уверена? Больше они были похожи на ликвидаторов.
— Ликвидатор там был. Тот самый, с длинными волосами, собранными в пучок. Его я никогда не видела и не знаю, кто это. Но он не мексиканец, хотя не знаю, кто. Остальные — сапатисты — в этом я уверена.
Номера… Это что же у нас получается. В одной связке — кубинец-наркомафиози из Метро-Дейд, коррумпированный полковник мексиканской армии, промышляющий убийствами, наркокартель, крупнейший в Мексике. Опасное сочетание. Сам не могу понять, почему меня это интересовало — но почему-то интересовало…
А еще меня интересовало то что метрах в ста от меня минут десять назад сорвалась с ветки птица и улетела. А сейчас еще одна — хотела сесть туда же, куда и первая — но передумала…
— Мария, сделай кое-что для меня… — спокойно заговорил я — сейчас ты будешь сидеть и улыбаться, а я начну считать от пяти. Как только я досчитаю до нуля — ты падаешь на землю и откатываешься вон за то бревно, до него метров десять. Не поднимайся, просто катись по земле, не бойся ничего порвать или испачкать. Лучше измазаться в грязи, чем в своей крови. Итак, я начинаю. Пять, четыре, три, два, один…
На счет «один» Мария с поразительной, кошачьей ловкостью оказалась на земле, покатилась под прикрытие лежащего рядом толстого бревна. Я ушел в противоположную сторону, распластался по земле, выхватив пистолет. Между Марией и стрелком теперь было бревно, между мной и стрелком — горящий костер — пулю не остановит, но прицелиться нормально помешает.
Вот только пистолет… С пистолетом много не навоюешь, надо перебираться к дому, там есть и винтовки и даже автомат.
Орел. Крик орла — гортанный, хриплый. Интересно…
Я откликнулся тем же самым криком — и орел ответил мне четырьмя, один за другим. Я снова крикнул, подражая уже не орлу, а одной местной неприметной птичке, похожей на дрозда, даже не знаю, как ее называют — и мне тотчас ответили тем же.
— Поднимайся… — я встал с земли, начал тщательно отряхиваться — свои…
От деревьев отделилась фигура, одетая в лохматый камуфляжный костюм с накидкой «Гилли» — снаряжение снайпера. Маскировочной сеткой завешено было даже лицо, сам человек был большим и массивным, похожим на медведя — но двигался он с удивительной грацией и ловкостью.
В руках у снайпера было нечто бесформенное, замотанное лоскутной камуфляжной лентой — но я сразу понял, что это такое. Это была спецмодификация винтовки М16А1, переделанная на заводе Кольт для бойцов "Группы исследований и наблюдений", воевавших во Вьетнаме. Характерная ручки для переноски была убрана, вместо нее был поставлен оптический прицел — это кстати была первая винтовка М16, со ствольной коробкой «флэт-топ», столь сейчас модной, а еще на заводе смонтировали глушитель — длинный и тонкий, на удивление хорошо глушащий…
— Ты все не меняешься, дядя Мартин… — проговорил я — а если шериф увидит?
— Шериф… — голос у великана был гулкий — шериф сможет меня увидеть только в одном случае. Догадайся в каком?
— В том случае если вас выберут шерифом?
— Умный мальчик… — гигант перехватил винтовку, откинул маскировочную сетку с лица, его лицо было чернее ночи, и все в морщинах — вот только квалификацию ты потерял. Я наблюдал за тобой минут пятнадцать, прежде чем ты понял, что дело неладно. В Дурной земле ты был бы уже мертв.
— Я тебя заметил, дядя Мартин. Ты спугнул птицу, когда устраивался на лежку. Но я не придал этому значения…
— Старею… — вздохнул великан — угостишь рыбкой?
— Присаживайся… Кстати, это Мария…
— Очень рад, мадам… — гигант церемонно поклонился ошеломленной Марии и даже поцеловал ручку, как на дипломатическом приеме. По глазам я видел, что она просто в шоке.
Великан выбрал кусок рыбы, отправил в рот, закатил глаза…
— Хорошо…
— Что-то случилось? — спокойно спросил я
— Случилось… — дядя Мартин взял еще кусок рыбы — старик Дейв велел передать тебе, что за тобой приходили.
— Кто?
— Двое. Темный седан, городские костюмы. Показали удостоверения свиней.
Очаровательно… ФБРовцев здесь по-прежнему звали свиньями. Дело было в том, что во время Вьетнамской кампании у нас была призывная армия и тот, кто не хотел умереть от рук дядюшки Виктора-Чарли [прим автора Виктор-Чарли, VC, Вьетконг] бежал в Канаду, спасаясь от призыва. Тогда ФБРовцев, разыскивавших беглых студентов и пацифистов прозвали свиньями. Один из путей бегства проходил через эти места.