Элайза вдруг ощутила острую боль в бедре и поняла, что шок окончательно прошел: она начала чувствовать порез, оставленный мечом. Клинок пропорол плотную кожу штанов, и когда Элайза провела рукой по разрезу, на руке осталась кровь.
— Это плохо, — пробормотала она. — Это очень плохо.
Пришлось оторвать от футболки кусок и кое-как перевязать ногу. После этого оттягивать было уже нельзя, дороги назад не было: либо вниз, либо вперед по проводам. Элайза выбрала второе.
Учтя ошибки, на этот раз она вывернула куртку подкладкой вверх. Перекинула ее через провод, схватилась руками. И стояла несколько мучительных секунд, не в силах сделать шаг.
— Давай, тряпка, — сквозь зубы прошипела она. — Один раз ты уже сделала это, сделаешь и второй.
Да, но в первый раз она не совсем понимала, что ее ждет! А теперь…
Холодный ветер ударил в спину, и Элайза, подчинившись, шагнула вниз.
Скорость и впрямь была выше. Она летела, изо всех сил сцепив руки и прикусив губы, чтобы не закричать. Несколько секунд — и она уже была на следующей платформе. Дальше дело пошло быстрее. Шока не было: он как будто уместился в маленьком, специально отведенном месте в груди, и действовать не мешал. Остальные пролеты она преодолела без передышки. Теперь под ее ногами был центр Лос-Анджелеса: она могла видеть запруженные машинами улицы, дома с выбитыми стеклами и мертвецов, бродящих между этими домами.
— Здесь их меньше, — отметила она, снова натягивая на себя куртку и застегивая ее до самого горла. — Это дает шансы.
После пережитого спуститься вниз с платформы оказалось легче легкого. Болело раненое бедро, но кровь, похоже, остановилась, и Элайза перестала обращать на него внимание. Она спустилась вниз и огляделась, прикидывая направление. Колесо обозрения было видно отлично: оно возвышалось над домами уродливым сооружением. Смущало только то, что после единственного выстрела никаких сигналов больше не было.
Меч Алисии удобно разместился в ее руке, и отчего-то о нем было приятно думать именно так: не просто меч, а меч Алисии. Элайза сглотнула, крепче сжала клинок и выбралась из укрытия на дорогу.
***
Октавия и землянин сбежали. Первым это обнаружил Миллер, пришедший сменить охранника на посту и сразу увидевший его внутри клетки, связанным — кто бы мог подумать? — женским нижним бельем.
— Что случилось? — спросил он, вытаскивая кляп.
— Эта чокнутая собралась вешаться, я вошел внутрь, и она отобрала пистолет.
Наблюдающий за происходящим Финн не смог сдержать усмешки. Октавия, которую в бункере все называли зверенышем, легко обыграла своего идиота-брата. Может быть, теперь он откажется от самоубийственной идеи идти в ЭлЭй? Ведь без пленника они не смогут пройти через землян.
Финн смотрел, как Белл подходит к Миллеру, как молча выслушивает сообщение, как поворачивается к незадачливому охраннику и с силой бьет его кулаком в лицо.
— С такими методами мы долго не продержимся, — подумал он.
Беллами ударил охранника еще раз и вышел из клетки.
— Финн, — позвал он звенящим от злости голосом. — Вы с Рейв собрали припасы?
Он удивился.
— Да, но… Я думал…
— Ты думал, что из-за Октавии я отменю план? — уточнил Беллами. — Нет. Это ничего не меняет, кроме того, что нам придется взять с собой больше людей.
Миллер, до сих пор слушавший молча, но — Финн видел — не одобряющий мордобоя, вмешался:
— Если ты заберешь с собой людей, то кто останется охранять лагерь?
— А какой смысл его охранять? — возразил Белл. — Эти обезьяны все равно ничего не делают, а если начнут — будет нас здесь двадцать или тридцать пять, это уже не сыграет никакой роли.
Со стороны медпункта подошла Рейвен. На ее спине был рюкзак, еще два она тащила в руках.
— И ты не станешь искать Октавию? — Финн все никак не мог успокоиться. — Что, если ее сожрут?
Белл помрачнел, но ответил:
— Она сделала свой выбор. Никто не просил ее уходить, она ушла сама. Найдем ее позже, если…
«Если на тот момент она еще будет жива».
Военный совет решили провести на улице: рассиживаться за столом не было времени. Собрались все жители лагеря кроме дозорных, оставшихся на башнях у ворот.
— Мы собираемся пробраться в ЭлЭй, — объявил стоящий в центре круга Беллами. — Добудем там боеприпасы и вернемся. Это наш единственный шанс выстоять в войне с землянами.
— А что будет с нами? — спросил один из стариков. — Что будет, если они нападут?
— Вы спрячетесь в здании и забаррикадируете двери. Это задержит их на какое-то время и даст вам возможность продержаться до нашего возвращения.
По мнению Финна, план был так себе, но остальные его поддержали. Беллами объявил имена тех, кто идет на вылазку с ним:
— Рейвен, Миллер, Харпер, Рот, — перечислил он и посмотрел на Финна. — И ты, Коллинз, если все еще хочешь пойти.
Он не хотел. Отчаянно не хотел, но отпускать Рейвен одну он не хотел тоже. Пришлось кивнуть и принять из рук Беллами автомат.
— Как мы проберемся через блокаду землян? — спросил Роттенберг, которого все называли просто Ротом. — Они же не дадут нам пройти.
— Так же, как я пробрался через них пять дней назад, — ответил Беллами. — Через скалы, потом на северо-запад по бульвару Святого Винсента, пересечем шоссе Сан-Диего по бульвару Уилшир и по нему же доберемся до парка.
— Отличная идея, — вмешался Финн. — Особенно в части про бульвар Уилшира. Ты представляешь, что там творится? Все запружено машинами, сотни небоскребов, магазинов и ночных клубов. Может, выберем дорогу потише?
Беллами покачал головой.
— Восемнадцать-двадцать миль. Мы пройдем их за восемь часов. Еще столько же, чтобы вернуться. Если идти окружной дорогой, это займет гораздо больше.
Финн понял, что возражать бесполезно. Он хотел сказать, что за восемь часов они никуда не дойдут, хотел напомнить, что все эти двадцать миль придется пробираться через толпы мертвяков, хотел упомянуть, что они не смогут использовать огнестрельное оружие, но… не стал.
— Выдвигаемся через двадцать минут, — велел Беллами. — Позаботьтесь об одежде: тело должно было максимально защищено от укусов кожей или джинсой. Каждый берет по одному автомату и ножу. Сделаем это быстро и вернемся домой.
Но быстро не получилось.
Беллами оказался прав в одном: через скалы они легко миновали блокаду землян. Однако, стоило им выйти на бульвар Сансет, как начались проблемы.
Рот первым заметил их.
— За мной, быстро! — зашипел он, дергая проржавевшую дверь давно брошенной машины и забираясь внутрь. Финн полез за ним на переднее сиденье, Миллер и Харпер влезли на заднее, к ним же, потеснившись, забралась Рейвен.
— Тихо!
Все замерли, стараясь не шевелиться и затаив дыхание. Мимо них шло стадо. Нет, не стадо, а СТАДО (именно так, большими буквами, мог бы записать свои мысли Финн). Они двигались медленно, глядя под ноги, то и дело натыкаясь на брошенные машины и взревывая от голода.
— Голов триста, не меньше, — с ужасом прошептал Рот.
— А где Беллами?
Финн почувствовал, как его горло будто бы обхватили ледяной рукой. Беллами в машине не было.
Мертвецы проходили мимо них, не замечая, часть наталкивалась на капот машины, и тогда можно было разглядеть вблизи ужасные полусгнившие лица, истлевшие куски одежды и рваные раны на телах.
— Господи… — снова прошептал Рот. — О, господи.
Да, это была плохая идея. Очень-очень плохая идея. Вся: с самого начала.
Финн рукавом протер зеркало заднего вида и посмотрел. За ними, футах в пятидесяти, виднелся старый школьный автобус, на крыше которого стоял Беллами.
— Что он делает? — пронеслось в голове. — Какого черта он делает?
Через секунду он понял. Беллами размахнулся и бросил что-то в сторону, и это «что-то» взорвалось немыслимым фейерверком, затрещало, зашипело искрами.
Мертвяки двинулись в сторону источника шума.
— Готовимся, — скомандовал Финн, поняв, что придумал Беллами. — Когда основная часть уйдет, выходим и прорываемся вперед.
— Как ты себе это представляешь? — зашипел Рот. — Даже если большая часть стада уйдет, оставшихся хватит на то, чтобы нас сожрать!
— Будем двигаться поверх машин, — с заднего сиденья сказала Рейвен. — Мертвяки тупые, пока они сообразят залезть наверх, мы будем уже далеко.
Видимо, Беллами пришла в голову та же мысль, потому что через минуту Финн увидел как он перепрыгивает с автобуса на крышу стоящего рядом фургона, а после — на «Форд», и на еще один. Крыша сверху отозвалась ударом: Беллами приземлился на их машину.
— Давайте, — скомандовал Финн, внутренне поежившись. — Сначала выходим мы с Ротом, прикрываем остальных, пока они заберутся на крышу.
— Черта с два, — крикнул Рот. — Я туда не пойду.
— А куда ты, нахрен, денешься?
Финн ногой открыл дверь и за шиворот вытолкнул Рота наружу. Вылез следом и с размаха вонзил нож в голову одного из мертвецов.
— Скорее! — услышал он крик Беллами. — Давайте руки!
Он работал ножом, не обращая внимания на вопящего рядом Рота. Воткнул — вынул, воткнул — вынул, отпихнул мертвеца, отпихнул еще одного. Гнилые пальцы то и дело касались его тела, но не причиняли вреда: плотная кожаная куртка и армейские штаны служили хорошей защитой. Рот ничем не помогал: он прятался за спиной Финна и орал как сумасшедший.
— Лезь давай, идиот!
За спиной что-то произошло. Финн не успел ничего понять: что-то с силой ударило его в поясницу и толкнуло прямо на мертвеца. Вонючие клацающие зубы оказались прямо перед глазами.
— Конец, — только и успел подумать он.
========== Глава 11. In solis tu mihi turba locis ==========
Элайза медленно пробиралась вперед, прячась между машинами и домами. Мертвецов здесь и впрямь было немного, но она понимала: если ее заметят и навалятся толпой, не спасет ни кожаная куртка, ни кожаные же штаны. Ее просто разорвут на куски.
Только теперь она начала думать о том, что, кажется, это было плохой идеей. Даже если она доберется до выживших, то сможет ли им помочь? И если да, то каким образом, черт возьми, она вернется обратно? О том, чтобы снова лезть на вышку и ползти по проводам вверх, не могло быть и речи.
Но и оставаться на месте было опасно. Она прошла еще немного, пригнувшись, стараясь ступать как можно тише, и наткнулась на мертвеца.
Он сидел спиной, на корточках, и что-то ел (не хотелось даже думать, что именно). Элайза подкралась сзади и с силой воткнула меч в голову.
Это оказалось не так уж легко: клинок с трудом пробил кость черепа, и еще труднее оказалось вытащить его обратно.
— Много я так не навоюю, — подумала она, упираясь ногой в голову и с усилием вытаскивая меч.
В этот момент в воздух снова взмыла ракета. Элайза воспрянула духом: похоже, выжившие продолжали сражаться. Перебегая от машины к машине, она добралась до входа в Гриффит-парк. Большие каменные буквы потрескались от времени, и Элайза с горечью вспомнила, как приезжала сюда с матерью в детстве.
— Слава богу, хотя бы мама в безопасности, — подумала она.
В парке царило запустение и разруха: трава колосилась высокими полями, всюду валялись обглоданные скелеты животных (а, может, и не только их). Дорога, уходящая в горы, потрескалась, теперь по ней не проехал бы даже внедорожник. Элайза прикинула направление и двинулась вглубь парка. Вдали виднелась обсерватория: может быть, там тоже остались выжившие? Но думать об этом было некогда: нужно было спешить к аттракционам.
По дороге ей встретилось всего несколько мертвецов и она убила их, на сей раз легко и быстро. Меч покрылся бурой кровью и гнилью, и она вытерла его о траву. Подошла к ограде одного из аттракционов: вагончики, бывшие когда-то ярко-зелеными, выцвели и превратились в грязно-серые. Каждый из них был покрыт толстым слоем грязи, а на табличке, которая раньше возвещала «Для детей до 6 лет» было написано краской: «Мертвый город».
Что ж, город и впрямь был мертвым. Элайза увидела бывший игровой городок с множеством перекладин и забралась по лестнице наверх, чтобы осмотреть окрестности. Больше всего ее интересовал район колеса обозрения, откуда и были выпущены ракеты. Она прищурилась, разглядывая, и чуть не свалилась на землю от ужаса.
Там были мертвецы. Много, очень много мертвецов: они обступили аттракцион сплошной толпой и тянули вверх полусгнившие руки. Одна из кабинок наверху качалась: похоже, именно в ней и были люди. Подтверждая ее теорию, из кабинки вылетела еще одна ракета. Она взорвалась прямо над Элайзой, и часть толпы, окружающей колесо обозрения, двинулась в ее сторону.
***
— Разве в этом вашем хозблоке не было одежды? — спросил Линкольн. — Почему ты не взяла хоть что-то?
— Потому что не подумала.
Они уже больше часа сидели на траве, укрывшись за густым кустарником, и Октавия дрожала от холода. Линкольн обнимал ее, пытаясь согреть своим телом, но она все равно продолжала мерзнуть.
Он не знал, что делать. Из лагеря они выбрались, но куда идти дальше? К морским людям нельзя — они примут Октавию, но убьют его. К землянам нельзя — они примут его, но убьют Октавию. Получалось, что идти некуда.
— Надо найти какой-нибудь дом, — сказала она. — Оденемся, возьмем ножи и будем пробиваться к твоей командующей.
Линкольн покачал головой.
— До Люмена мы не дойдем, нас схватят раньше. Надо двигаться к океану.
Ему нелегко далось это решение, но выбора не было. В ставке «или он или Октавия» он выбирал Октавию.
Она не хотела отдавать топор и пришлось прикрикнуть, чтобы послушалась.
— Но ты едва можешь идти!
— Я крепче чем ты думаешь.
Он старался не смотреть на нее, но взгляд все равно падал, и это было почти невыносимо. Полуголая грязная девчонка — что может быть лучше? Но сексуальных мыслей это почти не вызывало, скорее желание поскорее ее одеть. Через лес они вышли к поселку. Линкольн пресек идею Октавии забраться в ближайший дом: он понимал, что за прошедшие пять лет небесные люди все из него выгребли. Нужно было зайти подальше, и они поступили именно так. Странно было идти с ней по бывшей улице бывшего поселка. Странно было смотреть на мертвые дома с облупившейся штукатуркой и выбитыми стеклами.
— Туда, — сказал он, указывая рукой на маленький домик, стоящий поодаль. Наверное, раньше в этом доме жил охранник поселка: один или с семьей. И был шанс, что там хоть что-то осталось.
Они осторожно вошли внутрь: Линкольн с топором впереди, недовольная Октавия — за его спиной. Прислушались: никаких звуков.
— Ты обыскиваешь, я прикрываю, — шепотом велел он.
В разломанном шкафу и кладовке со снесенной дверью ей удалось найти только пару одеял и завалившуюся за велосипеды банку мясных консервов. Линкольн топором прорезал в одеялах отверстия, одно надел на Октавию, второе надел на себя.
— Годится, — сказал он, отхватывая топором кусок провода, ведущего от настольной лампы к розетке и обвязывая этим проводом талию Октавии.
— Конечно, годится, — усмехнулась та. — Мы теперь похожи на двух бомжей. Только одеяло колется.
«Бомжей». Линкольн удивился этому слову: слишком давно никто его не произносил, достаточно для того, чтобы оно практически стерлось из памяти. А сколько еще их было, этих слов? Кино, телевидение, закусочные, театры, стадионы… Впрочем, «стадион» они произносили довольно часто, когда в прошлом году решили очистить один из них от трупов и основать там аванпост. Тогда это закончилось плохо, и он не слишком любил об этом вспоминать.
Октавия вдруг обняла его за шею, и он вздрогнул от неожиданности. Ее лицо было совсем близкое: испачканное, серое, губы искусаны и потрескались, зато глаза оставались темными и ясными.
— Эй, — ее губы растянулись в улыбке.
— Эй.
Он не хотел ее целовать, совсем не хотел, и она поцеловала его сама. Просто изо всех сил прижалась к губам и застыла так, будто забыв, что должна шевелиться. Линкольн стоял, нагнув голову и закрыв глаза. Ему было тепло и спокойно, так, как давно уже не было.