Свой концентратор я решил начать делать заранее, с восьми лет — уж слишком много надо было сделать перед этим. Первым встал выбор инструмента. Жезл или посох сразу отпали — слишком сложно и рано, да и приметно. Те маги, кто в курсе, могут задать мне некоторые вопросы, которые мне вряд ли понравятся. Значит, палочка. И в первую очередь, кроме практики и теории артефакторики Лераха, мне необходимо было научиться делать обычные. В теории — ничего сложного. Берешь деревянную палку, вымачиваешь ее в зельях, внутрь засовываешь сердцевину какого-нибудь магического существа, я могу свои волосы засунуть, например, и вуаля, у тебя волшебная палочка. Но то в теории, на практике — хорошо если эта палочка у тебя сразу в руках не рванет, при попытке наколдовать «люмос». Потому что нужен опыт.
Тем более делать обычный концентратор? Это не наш метод! Я захотел добавить функции усилителя, накопителя и носителя. Благо, что мне «всего лишь» нужно добавить эти самые накопители. В кавычках, потому что тут я вступаю на непаханое поле, где мне надо совместить две разные системы магии. Что в итоге выйдет, я не знаю. Но в первую очередь было необходимо подобрать подходящие материалы. И если с древесиной проблем не было — чары для проверки совместимости были в открытом доступе, то вот с сердцевиной все плохо. Нет, стандартные варианты мне подходили, хоть и не идеально. Если бы я делал обычную палочку, этого было бы достаточно. Но учитывая, что я делаю инструмент для себя… Ведь тут в чем дело, нынешние маги ограничены не только применением палочек, но и ими самими. Обычные бытовые и боевые заклятия спокойно кастуются и при помощи них, а вот попробуй выдай что посильнее — и концентратор сгорает в красивом синем пламени. А все почему? Потому что небольшое сопротивление палочки становится фатальным при больших объёмах проводимой энергии за раз, и она сжигает сама себя. Тут что-то зацепило мое сознание, и я полез в свои тексты перевода. Вот оно, костяные артефакты. Некроманты и химерологи часто пользуются такими, но тут важно не это, ведь существует довольно большое количество чар для кости, которые позволят изменить ее как мне угодно. Добавить прочность, магическую проводимость, сделать привязку на кровь и ауру? Пожалуйста. А если к этому добавить и биомантию, то получится сердцевина прочнее стали. Чью кость использовать? Свою, конечно. Как метаморф, я мог бы отключить себе локально нервные окончания и вырастить лишнюю кость в теле, а потом выдавить ее. Но это будет долго и муторно и я не уверен, что потяну такой уровень контроля. В качестве накопителей лучше всего подойдут кристаллы кварца — недорого, доступно, и они легко как отдают, так и принимают ману. Какие-нибудь черные алмазы использовать слишком дорого, пусть они и лучше. Вставлять огромные шары в рукоятку мне не хочется. А что если… точно, сделать тороидальные кольца и распределить их по всей длине палочки. Достаточно пяти, я думаю. А чтобы соблюсти баланс, они будут уменьшаться к концу. Так, теперь древесина. Как сказал простенький ритуал, мне лучше всего подходит… яблоня. Это какой-то заговор! Впрочем, подходи мне другое дерево, готовый порядок действий у меня был. Я-то считал, что их не используют, так как автор книги считал так же. Все-таки книги не панацея и авторы могут ошибаться, как и я. Вот как яблоня была описана в одной из книг о древесине для палочек:
«Волшебные палочки из яблони не производят в больших количествах. Они мощны и лучше всего подходят для людей, исповедующих высокие цели и идеалы, так как плохо сочетаются с Темной магией. Говорят, что обладатель палочки из яблони будет всеми любим и проживет долгую жизнь, и я часто замечал, что очень обаятельным покупателям идеально подходят именно яблоневые палочки. Среди владельцев яблоневых волшебных палочек часто встречается необычная способность общаться с другими магическими существами на их родном языке, среди них и Дилан Марвуд, знаменитый писатель, автор книги «Русалки: полное руководство по их языку и обычаям», — очень на меня похоже. Тем более, кто не любит вейл? Вот и я о чем.
Как и ожидалось, самым простым было получение кварца. У меня даже контакты остались с поставщиком из обычного мира, который оптом продал мне пятьдесят шаров из обсидиана. Мы друг у друга оставили крайне хорошие впечатления — он своей хорошей работой, а я щедрыми чаевыми.
Вытаскивание кости под анестезирующим заклинанием было больше неудобным, чем болезненным. Приходилось есть много витаминов, пить костерост и заедать это все мелом. Кроме этого, перед изъятием я наполнял ее маной и праной до предела, до момента, когда она начинает разрушаться. Исцелялся и начинал заново. Почему кость разрушается? Так маг не телом колдует, а душой, поэтому и нагрузка ложится в большей степени на нее, только небольшой процент в виде отката распределяется на тело. В этом и была идея Лераха — проводить заклинания через тело и душу одновременно. Если же я попытаюсь такой фокус провернуть сейчас, то меня не спасут ни йога, ни метаморфизм, придется потом лечиться от повреждений. Хотя ради тренировки я иногда нагружал свое тело подобным образом — и валялся после этого полдня, восстанавливаясь. Зато тело становилось прочнее и лучше проводило энергию.
А вот с деревом я был счастлив. Нет, серьезно. Если бы мне снова надо было проходить через этапы селекции, я бы не повесился, но было просто лень. Будто ты написал главу в книге, а тебе сказали, что ее потеряли и надо делать снова. А так — пришел к самой крепкой и мощной в аурном зрении яблоне, которой оказалась как раз та, с которой я сливался сознанием, и «попросил» ее вырастить себе ветку в виде палочки. И это не так просто, могу я вам сказать, разума у дерева нет, есть только чувства, я себе чуть вывих мозга не заработал, пока дерево меня не поняло. Надеюсь, никто не узнает, что я разговаривал с ним. А то еще сочтут братом по разуму. Ветка в виде палочки росла медленно, все же я смог показать, что хочу очень сильную «ветку». И судя по энергонасыщенности, она будет очень сильная. Да и я отправлял каждый день доппеля, чтобы он удобрял и наполнял растущую палочку своей маной и праной — так совместимость будет выше, да и яблоне полегче. Наконец, после полугода роста, ветка сама собой отвалилась и у меня появилась идеальная заготовка.
Но и тут мои злоключения не кончились, ведь надо было еще сделать палочку. Пусть за два года предшествующей практики я наделал их достаточно, они все равно уступали палочкам Олливандера и Ровелье, французского мастера, вот что значит опыт. Правда и делал я их из того, что было, так что не все так плохо. Дальше пошло вымачивание отвалившейся ветки деревца в зельях и… моей крови. Кость в этом не нуждалась, потому что прошла через несколько ритуалов и заклинаний магии слова, химерологии и биомантии. Тут тоже все было не так хорошо и просто, но кости коров и свиней добыть легче легкого, так что практика мне в копеечку не обошлась. Только в немалое количество времени. Сборка готовой конструкции была до обидного проста: развернул трансфигурацией древесину, нанес изнутри комплекс рун, который не обязателен, но улучшает свойства палочки, нанизал зачарованные тороидальные кольца кварца на кость, положил в центр, «свернул» древесину, обволакивая получившуюся конструкцию, и «слил» вместе швы. Дальше короткое заклинание привязки на шумерском, короткая боль — и я ощущаю связь со своим инструментом. Все, теперь его у меня не выбить из рук даже мощным экспелиармусом, я буду знать всегда, где моя палочка, и ею не воспользуется враг или другой человек без моего разрешения. Более того, как посохи друидов, моя палочка начала сама поглощать окружающую ману и была живой! Проклятия пока накладывать не буду, мне все же в школу ехать, а то еще глупые детишки покалечатся и мне отвечать.
Стоит все-таки описать, что же у меня в итоге вышло и в чем отличие моего артефакта от обычной волшебной палочки маде ин ширпотреб. Во-первых, мой артефакт идеально подходит мне. Когда я беру палочку в руки, она будто подсказывает, как правильнее и быстрее создавать чары. Она неразумна, конечно, это просто такое чувство. Во-вторых, она может накапливать в себе окружающий эфир и мою личную ману, которую любой маг, который не скрывает свою силу, выделяет в качестве паразитной энергии. Однако при желании, я сам могу наполнять кварцевые накопители, которые содержат где-то десять моих нынешних резервов. Правда, это не из-за крутости накопителей, а моей слабости: я сейчас имею маны примерно столько, сколько чистокровный выпускник Хогвартса, то есть на уровне подмастерья. В-третьих, палочка может выступать носителем свернутых в ней заклинаний. Пять практически любых заклятий, кроме Дланей и других высших, можно засунуть в пять накопителей. Однако, все это хоть и приятные бонусы, главное для меня — это чувство родства с моей палочкой, ощущение, что она часть тебя. Будто продолжение моей руки, что в принципе так и есть, учитывая сердцевину. Благодаря ее почти идеальной совместимости, которая со временем будет только расти, подстраиваясь под меня окончательно, я могу применять любые заклинания, которые смогу выдержать сам. Именно это было моей целью, однако получил я даже больше, чем ожидал, и не жалею о потраченных на это двух годах.
Впрочем, пусть прогресс в остальных дисциплинах и уменьшился, но не сказать, чтобы его совсем не было, благо что доппели и бытовая магия позволили не отвлекаться на мелочи и заниматься более важными вещами. Ариэль поначалу возмущалась, что вокруг бегает много моих копий, но результаты моей деятельности в итоге заставили ее не возмущаться, а гордиться. Например, опыт создания волшебной палочки позволил создать мне и Ариэль два артефакта, ставших краеугольными камнями нашего благосостояния. Я не особо разбирался в нумерологии, создании новых зачарований и рунических связей, а вот моя мать по моей просьбе этим занялась, не мог же я везде успеть? Так вот, сделали мы два относительно несложных браслета, тут ведь вся соль в идее. Именно идея не позволила девушке возмущаться эксплуатированием матери. Первый артефакт представлял собой вывернутый в обратную сторону амулет блокировки чар вейл, то есть он блокировал ауру самой вейлы по ее желанию. Казалось бы, научись ее контролировать, и все. Так, да не так: у кого-то на это уходит пара месяцев, как у меня, а у кого-то пара лет, и страдать от излишнего внимания противоположного пола не очень приятно молодым вейлочкам. А зачастую и опасно. Поэтому браслеты стали раскупать как горячие пирожки, а от Апполин я даже получил поцелуй в щеку, потому что первый экземпляр был подарен ей. Второй браслет представлял собой мощный амулет парализации и усыпления, действующий на носителя в темное время суток во время полнолуния. Он стал еще более популярным, потому что оборотни не контролируют себя во второй форме и обычно им приходилось запирать себя в клетках. Браслет же заранее вводит оборотня в состояние сна и парализует тело, благодаря чему человек или маг просыпается наутро пусть и с затекшим телом, зато живой, здоровый и не ставший каннибалом или преступником. Нет, при желании и долгой тренировке на «живом» материале, я бы мог научиться полностью снимать проклятие оборотничества. Только меня же на коврижки разберут! Похитят и вытянут все секреты, или каждый день, без выходных и пособия заставят снимать проклятия. Я уж не говорю об отморозках, которым нравится оборотничество и которые попытаются убить меня или возьмут в заложники моих близких. Оба браслета запатентовали на имя Ариэль, несмотря на то, что она хотела сделать меня соавтором. Но изобретатель десяти лет… звучит несолидно. Когда были удовлетворены нужды нашего ковена и соседнего клана оборотней, мы стали продавать право на производство и схему зачарования браслетов за долю от их продаж. Благо, что благодаря магическим контрактам нет смысла беспокоиться об обмане — никто не будет подставлять свое здоровье ради жалких десяти процентов, которые они просто могут ввести в качестве наценки. Стоит ли говорить, что деньги потекли рекой? Я даже почти пожалел, что мы не открыли свою компанию, но понимая, какой это геморрой, решил не париться с этим. Тут или магия, или бизнес.
Ариэль в одночасье стала популярна, особенно среди вейл и оборотней, маги же прохладно отнеслись — им от этого ни горячо, ни холодно. Вот если бы метлу новую сделали, тогда да. Но слава девушку не испортила, наоборот, добавила уверенности в себе, которой ей не хватало. Из-за этого у нас возникли поначалу пара конфликтов, когда она снова захотела власть показать и кто в доме хозяин, но я скандалы не люблю, даже слушать их не стал — просто аппарировал к своим любимым яблонькам и зверушкам. Моего зайчика, правда, давно не было, наверное, все-таки попался серый. Немного печально, но не попался бы он — мог умереть какой-нибудь волчок от голода, такова природа. Она не жестока или милосердна, она просто есть, и ей безразличны человеческие оценки, как камню пофигу, как его называют, хоть гранитом, хоть алмазом, хоть куском засохших фекалий. «Ты не можешь постоянно аппарировать, когда я тебе выговариваю!» — сказала она мне потом. Но я мог, и это было офигенно.
*****
10 июня 1971 года.
Апполин и Патрик заканчивают третий курс, так как они на три года меня старше, а я пойду только в этом году. В отличие от Хогвартса, где до школы едут на поезде, и Дурмстранга, до которого добираются на корабле, Шармбатон предлагает выбор: можно полететь на карете, запряженной крылатыми лошадьми, из Парижа в школу, которая находится в двадцати километрах от Барньюр-сюр-Мер вблизи от Балеарского моря. А можно воспользоваться каминной связью. Более того, Шармбатон единственная школа, устраивающая первого сентября день открытых дверей, во время которого родители могут посетить её. Вот и сейчас мы стояли на КПП, вместе с Ариэль, Аленом и Жаклин, в ожидании возвращения Патрика и Апполин.
— Влад! — оглушило меня звуковой волной, и девочка, что обогнала меня в росте, чуть не снесла меня на землю, бросившись в объятия. Чуть, потому что я воспользовался йогой и устоял против проявлений любви пылкой ведьмы.
— Кажется, я тут лишняя. И зачем приходила? — сказала в пустоту Жаклин.
— Мама! Ты не лишняя! Я соскучилась! — теперь атаке подверглась и женщина, правда тут же девочка получила достойный отпор и уже ее затискали в объятьях. По потекшей слюне Алена и Патрика я понял, что у Апполин проснулась аура вейлы.
— Апполин, я рад, что ты рада нас видеть, но, может быть, включишь браслет, а то тут скоро озеро слюней будет, — указал я на источники слюноотделения.
— Ой, прости, забываю иногда! — серебристый браслет в виде Уробороса на краткое время засветился, давая таким образом знать о его активации. — Я теперь взрослая и настоящая вейла!
— Пф, заноза ты настоящая, — сказал я, и мы все вместе засмеялись над надувшейся девочкой.
— Почему на тебе не сработали мои чары? Единственный, на ком… — дальше она забормотала одними губами, но и так понятно, что она не забыла, она специально не включила браслет. Чтобы похвастаться и меня охмурить. Да, я знаю о чувствах девочки. Но блин, мне уже 40 лет, если брать две жизни, я ее больше дочкой считаю и подругой, чем вижу в ней сексуальный интерес. Было бы ей хотя бы 16… я бы подумал, может быть, но уж точно не сейчас. Маловата будет.
— Привет, — Патрик как всегда немногословен. Я пожал протянутую им руку, которую тот тут же сжал со всей силы. Бесполезно, я могу усиливать себя уже в четыре раза йогой, плюс метаморфизмом временно увеличивать количество мышечных волокон. Так что это бесполезно, но он все равно постоянно пытается. — Как всегда силен, что и ожидалось.
— Ты бы разочаровался, если бы я проиграл, — ухмыльнулся я.
— Что есть, то есть. Но мы еще не сражались в спарринге, я тебя уделаю! — бросил он вызов мне.
— Ты каждый год, приезжая из школы, говоришь мне об этом. И каждый раз проигрываешь.
— В этот раз будет иначе!
— В прошлом году ты то же самое говорил.
— Мальчики, не собачьтесь, пойдемте лучше к нам домой, мы с Жаклин стол накрыли, Ален мяса пожарил на углях, отметим ваше возвращение! — примирила нас Ариэль. Спарринг — спаррингом, а обед по расписанию.
***
После сытного обеда, по закону Архимеда, полагается поспать. Но увы, я был атакован самой страшной вещью в мире — женским любопытством.
— У тебя новая палочка? — заметила обнову Апполин.
— Конечно, моя старая была от отца и не совсем мне подходила, — и снова ни слова лжи, она действительно не идеально мне подходила и была от отца, то есть от меня самого. Ранее я ею не светил, потому что себе палочку нельзя купить ранее одиннадцати лет. А Ариэль и так знала, что я ее себе делаю, поэтому не удивлялась. Единственное, что я сказал о сердцевине — что использовал часть себя, коснувшись рукой волос. Кто же виноват, что она подумала о волосах, а не о руке? На самом деле, доставать кость было отвратительно даже мне, поэтому процедуру я доверил доппелю. Он мне своих знаний не передаст, так что я просто отвернулся. Да, не быть мне некромантом, что поделать.
— Какая красивая! А что это за утолщения? — разглядывала она мою волшебную палочку. Но потрогать не просила. Такая просьба в мире магов мало отличается от просьбы потрогать детородный орган или нижнее белье. Для многих это даже более личное.