– Но разве они пишут не иероглифами?
– Да, ими. Но китайскими знаками. В порту работали несколько китайцев, и они разговаривали в том же духе.
– Но это невозможно! – Йоко смотрела на старика, обуреваемая смятением чувств, – У меня не было никакой проблемы с языком с тех самых пор, как я попала сюда, ни одной. Если бы они разговаривали на любом другом языке, кроме как японского, я ни за что не смогла бы их понять.
– Значит, ты поняла, о чём они там внизу разговаривали до того?
– Конечно.
Старик покачал головой.
– Что бы ты не слышала, это не мог быть японский. Никто здесь не говорит по-японски.
Что, чёрт возьми, происходит, удивилась Йоко, всё более сбившись с толку. Она нисколько не сомневалась, что язык, который она слышала, был японским. Но старик продолжал утверждать, что это не так. Она не могла обнаружить никакой существенной разницы между тем, что она слышала повсеместно и языком, на котором разговаривал он.
Она сказала:
– Это царство Ко. Слово Копишется иероглифом, означающем «умелый», верно?
– Да.
– Мы кайкъяку и мы пришли из-за Къйокай. Слово Къйокай означает «море пустоты».
– Снова верно.
– Этот город – столица префектуры.
– Столица префектуры? Это крепостной город. Феод, ты имеешь в виду.
– Нет, как префектурные власти в Японии.
– Как префектурные власти?
– Ну, где живёт губернатор.
– Губернатор, говоришь? Нет здесь никакого губернатора. Тут самый главный это мировой судья.
О чём это он, пробормотала себе под нос Йоко.
– Я всегда слышала, как его называли губернатором.
– Нету такого.
– Зимой люди живут в местечке, а, с приходом весны, возвращаются в деревню.
– Люди живут в деревнях, а весной возвращаются обратно в поселения.
– Да, но я…
Старик свирепо уставился на неё.
– Кто ты такая, чёрт побери?
– Я…
– Ты не такая же кайкъяку, как я! Я здесь один, в этой странной стране, уже целую вечность! Заброшенный сюда посреди войны, не зная ни языка, ни всех этих обычаев, ни жены, ни детей, один-одинёшенек!
Почему это так?Йоко отчаянно пыталась найти ответ. Но как бы она не старалась, ничего из того, что она слышала до сих пор, не давало ей ни малейшего объяснения.
– С огня да в полымя, вот как было со мной! Мы столько перенесли во время войны, а вам досталась лёгкая жизнь! За что?!
– Я не знаю! – закричала Йоко в ответ.
Из коридора за дверью донёсся голос:
– Что-то не так?
Старик поспешно приложил палец к губам. Йоко повернулась к двери и сказала:
– Ничего, извините.
– Здесь люди пытаются заснуть.
– Я буду по тише теперь.
За дверью послышались удаляющиеся шаги. Йоко вздохнула. Старик с изумлением посмотрел на Йоко.
– Ты поняла, что он сказал?
Он имел в виду язык, на котором это произнесли. Йоко кивнула.
– Поняла.
– Ты говорила на нашем языке!
– На каком языке я говорила?
– Ты говорила по-японски!
– Но человек, с которым я разговаривала, он меня понял.
– Кажется да.
Йоко говорила на том же языке, что и раньше, она слышала те же слова, что и раньше. Что могло объяснить столь странный феномен?
Лицо старика несколько смягчилось.
– Как бы то ни было, ты не кайкъяку. Нисколечко. Уж во всяком случае, не обычная кайкъяку.
Он произнёс слово «кайкъяку» как-то иначе, и дело было не только в интонации. Теперь, когда Йоко привыкла к его голосу, стало заметно, что он немного по-другому произносит слова.
– Как это ты их понимаешь?
– Я не знаю.
– Хм, не знаешь?
– Честное слово, понятия не имею. Я не знаю, как я вообще сюда попала, и почему мы отличаемся друг от друга.
И почему изменилась её внешность?Задав себе этот вопрос, она коснулась своих, теперь жёстких на ощупь, крашеных волос.
– Как мы можем вернуться обратно? – спросила она.
– Я тоже искал выход. Все они говорят, никак. Это единственный ответ.
Он бросил на Йоко удрученный взгляд.
– Если бы была какая возможность вернуться назад, я бы давно уже это сделал. Теперь же, если бы я вернулся, то был бы как Урашимо Таро. Так что… куда путь держите, девушка?
– Да никуда собственно. Могу я вас кое-что спросить?
– Что именно?
– Вас арестовывали, когда вы сюда попали?
– Арестовывали?
Сейзо распахнул на неё глаза, затем призадумался.
– Верно. Здесь же арестовывают кайкъяку. Нет, меня нет. Меня выбросило на берег в Кей.
– Что? А какая разница?
– А та, что разные царства обращаются с кайкъяку по-разному. Я попал в Кей и там получил свои документы. И проживал там до прошлого года. Затем умер царь и всё царство пошло прахом. Жить там стало невозможно, и я сбежал, пришёл сюда.
Йоко вспомнила беженцев, которых она видала в городе.
– Значит… в Кей можно жить, не будучи арестованным?
Сейзо кивнул.
– Верно, но жить там сейчас нельзя. Там идёт гражданская война, повсюду беспорядки. На местечко, в котором я жил, напали йома, и убили половину людей.
– Их убили йома? Не на войне?
– Когда царство летит в тартарары, вот тогда-то йома и появляются. И не только йома. Засуха, наводнения и землетрясения, вдобавок. Одни только напасти. Так что я быстро оттуда сбежал.
Йоко отвернулась. Значит, в Кей можно было жить, не будучи постоянно преследуемой. Оставаться беглянкой в Ко или рисковать жизнью в Кей, что безопаснее? Сейзо прервал её размышления.
– А женщины, они уже давно оттуда ушли. Не знаю, о чём там себе думал царь, но он уже давно выгнал их из Кей.
– Вы шутите.
– Это правда. В своё время ходили слухи, что если какая женщина останется в Гъйотене – это столица – её убьют. Царство превратилось в нехорошее место и большая часть тех, кого я знал, постарались унести ноги, пока возможно. Лучше быть подальше оттуда. Теперь это самое гнездовье йома. Одно время множество людей пытались сбежать оттуда, но, с недавних пор, всё утихло. Они начали перекрывать границы.
– Вот оно как, – пробормотала Йоко.
Сейзо насмешливо фыркнул.
– Я знаю как дела в Японии, лишь расспросив тебя, а тебе рассказываю, что происходит здесь. Видно, я всё-таки, становлюсь одним из них.
– Вы, конечно, несерьёзно.
Сейзо поднял руку.
– По сравнению с Кей, в Ко намного лучше. Но стоит только донести, что ты кайкъяку и тебе тут же оденут наручники. Так или иначе, у тебя нет большого выбора.
– Но я…
Сейзо засмеялся. Он смеялся так, что казалось, он плачет.
– Я знаю, я знаю. Ты не виновата. Я знаю, но всё равно мне обидно до слёз. Не стоит, пожалуй, вымещать это на тебе. Тебе, всё время в бегах, тоже, должно быть, нелегко.
Йоко только покачала головой.
– Мне снова надо работать. Готовить завтрак. Береги себя, куда бы ты не направилась, ладно?
С этими словами он выскользнул из комнаты и исчез.
Йоко хотела было снова его позвать, но сдержалась.
– Спокойной ночи, – это было всё, что она сказала.
Глава 28
Йоко сняла футоны с полки. С покорным вздохом приготовила себе постель. Она уже давно не спала на футоне, но всё равно никак не могла уснуть. Так много вопросов занимали её.
Каким образом у неё не было никаких проблем с языком? Если бы она не могла понять, что говорят окружающие, она даже представить себе не могла, как бы всё для неё обернулось. И она никак не могла понять, почему же всё обернулось именно так.
Если местная речь была вовсе не японской, тогда она никоим образом не могла бы ничего понять. Когда она обратилась к тому человеку за дверью, каким ещё языком она могла воспользоваться? Старик слышал Японский, а тот мужчина – язык, на котором здесь говорят.
Те несколько слов, которые знал старик из местного наречия, звучали для неё лишь чуть иначе. Но даже это было странным. И заявить, что слова «губернатор» не существует. Если так, тогда, как же она слышала не раз произносимым это слово?
Йоко уставилась на низкий потолок. Перевод. Каким-то образом слова переводились для неё так, чтобы она могла их понять.
– Джойю? Это твоих рук дело?
Разумеется, в ответ на её бормотание, не последовало никакого ответа.
Как всегда, она спала, крепко прижав меч к груди. Проснувшись, она обнаружила, что рюкзак, который она оставила в углу комнаты прошлым вечером, исчез. Йоко вскочила на ноги и осмотрела дверь. Замок был закрыт накрепко.
Она отыскала управляющего и объяснила, что произошло. Дверь и комната были тщательно обследованы двумя мужчинами, одарившими Йоко подозрительным взглядом.
– Твоя поклажа действительно была здесь?
– Да. Внутри был мой кошелёк. Кто-то украл его.
– Да, но дверь была заперта.
– А как же запасной ключ?
Мужчины вновь обменялись недоверчивыми взглядами.
– Ты хочешь сказать, что кто-то из нас украл твои вещи?
– Мы не могли этого сделать, даже если б хотели. А может, ты с самого начала хотел взвалить на нас вину, чтобы не оплачивать счёт?
Мужчины придвинулись к Йоко поближе. Она положила руку на рукоять меча, – Неправда!
– В любом случае, ты всё равно должен нам заплатить.
– Я же сказал, мой кошелёк тоже украли.
– Тогда давай позовём полицейских.
– Подождите, – Йоко начала снимать чехол с меча. Она сказала, – Позовите старика, который был здесь прошлой ночью. До неё неожиданно дошло, что он может замолвить за неё словечко.
– Старика?
– Из Кей. Его зовут Мацуяма.
Мужчины обменялись взглядами.
– Что тебе от него нужно?
– Спросите его. Он видел мой рюкзак.
Один из мужчин встал на страже у входной двери и кивнул младшему напарнику, который побежал по коридору. Он спросил Йоко, – Что это там у тебя в левой руке?
– Ничего, что касалось бы денег.
– Может, мне лучше решать.
– Только после того, как мы поговорим со стариком.
Мужчина недобро взглянул на Йоко, судя по её резкому ответу, что она что-то скрывает. Вскоре послышались приближающиеся шаги, и в дверях показался молодой человек.
– Его здесь нет.
– Нет?
– Его вещей тоже. Судя по всему, он смылся.
Мужчина, заслонявший дверь стоял, прищёлкивая языком. Этот звук заставил Йоко вскипеть. Это был он.Тот старик сделал это. Она закрыла глаза. Несмотря на то, что они оба были кайкъяку, он предал её.
Может, он не смог простить ей то, что она выросла после войны, не зная бед, или, что она могла понимать здешний язык, в отличие от него. А может, он с самого начала намеревался её ограбить. Она-то думала, что нашла родственную душу. Он тоже заставил её в это поверить. После того, как её так обманула Такки, у неё не хватало духу доверять кому-либо из этих людей, а теперь она позволила себе быть обманутой таким же кайкъяку, как она сама.
Боль раздирала её горло, гнев, подобный бушующему морю. Когда такое происходило с ней, она знала, что готова превратиться в какое-то чудовище. Под натиском этих волн, она выпалила, – Онукрал их.
Молодой человек ответил, – Это был всего лишь бродяга. Ему надоело здесь работать.
– Хватит выдумывать оправдания и давай сюда эту штуку. Я буду решать, чего она стоит.
Йоко схватила меч.
– Я здесь пострадавшая сторона.
– А у нас здесь бизнес. Мы не можем позволить людям ночевать здесь бесплатно.
– Тогда вам стоило бы вести его получше.
– Заткнись и давай это сюда.
Вдвоём они перекрыли ей путь. Йоко встала в оборонительную позицию и лёгким движением руки скинула покрывало с меча. Луч солнечного света, просочившийся сквозь маленькое окошко, отразился ярким бликом от лезвия.
– Что за чёрт…
– Прочь с дороги. Я же сказал, что я здесь пострадавшая сторона.
Молодой человек взвизгнул и бросился прочь. Оставшийся мужчина колыхался взад-вперёд, в явном беспокойстве.
– Двигай. Если тебе нужны деньги, догоняй того старика.
– Ты это спланировал с самого начала!
– Я уже рассказал тебе, что случилось. Поймай старика и все деньги в рюкзаке твои.
Она выставила перед собой меч, и мужчина отступил. Когда она продвинулась еще на три шага, он быстро развернулся и побежал. Йоко притворилась, будто гонится за ним, а затем бросилась бежать прочь.
Призванные на помощь его напарником, подбежали несколько мужчин с обнажёнными мечами. Высыпав из трактира, они стали пробираться сквозь толпу. Йоко заметила, что у неё сильно болит рука, в том самом месте, за которое так крепко держался старик прошлой ночью.
Она никогда и никому не будет больше доверять, поклялась она.
Глава 29
После этого она стала ночевать на открытом воздухе.
Без особой на то причины, она проследовала по дороге в следующий город. Без денег она не могла снять комнату или купить поесть. Она бы предпочла ночевать под крепостными стенами вместе с беженцами, но стражники у ворот были начеку, а смешаться с толпой было совсем непросто. Она оставила эту идею.
Никто не будет твоим союзником. Никто тебе не поможет. Здесь нет никого, кто бы сделал для тебя хоть что-нибудь.
В любом случае, стоило ей лишь подумать, как её обманут и предадут, так по ней было предпочтительнее ночевать под звёздами и отгонять йома мечом.
После смены одежды, вместо того, чтобы признать в ней девочку-подростка, её всё чаще принимали за мальчика. Здесь было много проблем с правопорядком. Ей не раз приходилось сталкиваться с тёмными типами, но она уже потеряла какую бы то ни было щепетильность, если приходилось применять меч для угрозы.
Днём она шла, не спуская глаз с прохожих. Ночью ей приходилось идти, сражаясь с йома. Она не могла спать ночью из-за риска нападений, так что, она превратилось в ночное животное, бодрствуя ночью и спя днём.
Некоторые семьи продавали еду прямо из хижин вдоль дороги, но делали это только в дневное время, да и в любом случае, у Йоко не было денег, так что, её трапезы состояли из воздуха.
Когда голод стал совсем невыносимым, она, сдерживая негодование, стала искать работу. Но города были переполнены беженцами, и работы не хватало на всех. Да и трудно было ожидать, что её наймут, если она выглядела для всех, как беспомощный ребёнок.
Йома появлялись каждую ночь, и, что ещё хуже, иногда даже днём. Ко всему прочему, постоянно возникали видения на мече и, издевающаяся над ней, голубая обезьяна.
Было невыносимо смотреть, как плачет её мать. Она не могла отделаться от соблазнительной мысли о том, как всё обстояло лучше, если бы эта обезьяна умерла. Тем не менее, желание просто увидеть свою мать, место, где она жила, всегда преобладало. Так же, как и желание поговорить с кем-нибудь, хоть о чём-нибудь.
Видения меча посещали её по ночам, в ответ на её страстную тоску по дому. Йоко не знала, происходило ли это потому, что необыкновенные силы меча проявлялись только ночью, или же оттого, что в это время она чаще бодрствовала.
Ночи, когда постоянные атаки йома не оставляли ей времени подумать о доме, эти ночи оставляли измученным её тело. Ночи, когда у неё было на это время, они заставляли болеть её сердце. Она знала, что лучше бы ей было не обращать внимания, когда меч начинал светиться, но ей не хватало решимости так поступить.
И этой ночью, мерцающее свечение вновь возникло вокруг клинка. Йоко сбежала от йома, пробилась в горы, и отдыхала под белым деревом.
Она встречала эти белые деревья то тут, то там глубоко в горах. Они были не похожи ни на одно дерево, которые ей довелось видеть. Кора ослепительно белая, а ветви шириной с дом, хоть и не очень высокий. Верхние ветки, на её взгляд, возвышались над землёй не более чем на шесть или семь футов.
Голые ветви гнулись низко к земле, тонкие, но невероятно твёрдые, настолько, что даже меч не мог их разрубить. Казалось, что эти ветки сделаны из какого-то белого металла. На них зрели жёлтые плоды, но и те были словно приварены к месту.