– А может он подсыпает отраву в пищу? Как ты можешь знать, что лекарство настоящее?
– Я осторожна.
– Ага, думаешь, он тебя не перехитрит?
Голубая обезьяна вытаскивала на поверхность все её страхи и сомнения. Изучать их, один за другим, было похоже на какое-то упражнение в самоанализе.
– Если бы он и в самом деле хотел причинить мне вред, он мог преспокойно это сделать пока я была без сознания. Даже сейчас, кроме как подсыпать мне яд в еду, у него есть куча возможностей для убийства.
– А может он чего-то ждёт? Ну, подкрепления или ещё чего?
– В таком случае, я пока буду собираться с силами.
– Но тем временем он вкрадывается тебе в доверие. А потом выдаст тебя со всеми потрохами.
– Ну, пока Ракушун будет скрывать свои намерения, я буду притворяться, что доверяю ему.
Обезьяна разразилась громким смехом.
– Ну и ну, поглядите-ка, и откуда такая решительность!
– Я успела кое-что уяснить.
Например, что у неё нет ни друзей, ни союзников. Что ей некуда идти и некуда возвращаться. Что она осталась одна-одинёшенька. И, несмотря на это, она должна выжить. Без друзей, без родного дома, да, ей чертовски не повезло в жизни. Но если все в этом мире хотят, чтобы она умерла – она выживет. И если ни один человек не ждёт её дома – она всё равно туда вернётся.
Она не сдастся. Ни за что на свете она не сдастся. Она сделает всё, чтобы выжить. Она отыщет Кейки. И она вернётся домой. Ей было всё равно, был ли Кейки ей друг или враг. Если окажется, что враг, то, даже если он будет угрожать ей, она заставит его вернуть её назад.
– И что ты сделаешь, если вернёшься домой?
– Поживём – увидим.
– А может лучше махнуть на всё рукой?
– Если всем на меня наплевать, по крайней мере, я сама о себе позабочусь.
– Этот грызун тебя предаст.
Йоко повернулась и посмотрела на обезьяну.
– Если я ему не доверяю, значит, он не может меня предать.
Конечно, было бы намного легче, если бы она поняла это с самого начала. Она была кайкъяку, поэтому её преследовали. Кайкъяку никому не могли доверять, не было места, где они могли бы почувствовать себя в безопасности. Знай она это заранее, никогда бы Такки и Мацуяма не смогли обвести её вокруг пальца. Никогда бы она не доверяла столь легко и не была бы столь легко обманута. Теперь, для того, чтобы выжить, она будет притворяться доверчивой, чтобы вытянуть из окружающих то, что ей нужно. Так-то будет лучше.
Используй тех, кого можно использовать. Что в этом плохого? Не самый этичный подход к жизни. Такки и Мацуяма использовали её для возможности личного обогащения, так с чего же ей стесняться теперь? Нужно проделать то же самое и с Ракушуном, чтобы не расстаться с жизнью.
– А ведь ты потихоньку превращаешься в ту ещё сволочь, верно?
– Просто действую, как надо, – пробормотала Йоко и небрежно махнула рукой, – Я устала. Уходи.
У обезьяны сразу сделалось странное лицо, как у ребёнка, надкусившего кислый лимон. Повернувшись к ней спиной, он в мгновенье ока юркнул в футон и исчез.
Йоко слабо рассмеялась, наблюдая за ним. Всё это были тревоги, о которых ей было страшно даже подумать про себя. Размышлять о них вслух было очень удобным способом собраться с мыслями, и она могла извлечь из этого немалую пользу.
Она вновь рассмеялась, теперь уже с издёвкой.
– Да, я и в самом деле становлюсь той ещё сволочью.
Пусть даже так, она ни за что не позволит кому-либо ещё обмануть себя. Ни за что на свете она не позволит кому-либо ещё причинить ей вред. Она будет защищаться, чего бы ей это не стоило.
– И поэтому, другого пути у меня нет.
Мать и дочь, которые она встретила там, на горной тропе, не предали её потому, что она не предоставила им такой возможности.
И Ракушуну я не дам это сделать.
Только так она сможет выжить.
Но почему было так необходимо, чтобы она попала в этот мир? Почему Кейки назвал её «господином»? Кто её враги? Что им нужно? Почему они её преследуют? Эта женщина – с золотыми волосами, как у Кейки – кто она такая? Почему она так поступила с ней?
Йома никогда не преследуют одного и того же человека, это на них непохоже.
Тогда почему они так охотятся за ней? Та женщина обняла труп чёрной собаки, словно оплакивая его смерть. Может, они были соратниками. Может, у неё тоже были в подчинении йома, как у Кейки, и она наслала их на Йоко, хоть и кажется, что она действовала по чьему-то приказу. Тогда кто отдавал эти приказы? Кейки или кто-то ещё, с ней связанный?
Сейчас Йоко была в полном неведении, но оставаться в нём и дальше она уже не могла себе позволить. Ей нужно было найти кого-то, кто сможет ответить на все эти вопросы. Она неосознанно сжала руки в кулаки. Ногти вонзились ей в ладони. Йоко поднесла руки к лицу, разглядывая свои пальцы.
Обломанные и потрескавшиеся ногти походили на острые, словно ножи, звериные когти.
Только йома и чародеи могут пересекать Къйокай.
Йоко не была ни богом, ни чародеем.
Значит, я йома.
Тот сон про красное чудовище, который она видела, лёжа на берегу Къйокай – был ли это на самом деле сон? Задолго до того, как попасть сюда, ей снилось, что её атакуют йома, и этот сон сбылся. Может, сон про то, как она превращается в йома, тоже предвещал её будущее?
Её волосы стали красными, а глаза – зелёными. Были ли это всего лишь первые шаги к этому превращению? Может быть, всё это означало, что она вовсе не человек, а йома. Мысль показалась ей невероятно страшной, но, в то же время, на удивление приятной.
Она могла орать, кричать, размахивать мечом из стороны в сторону, угрожать совершенно незнакомым людям, и всё это с каким-то странным, внутренним чувством эйфории. В мире, в котором она родилась, она никогда в жизни не осмеливалась повысить голос, или бросить на кого-либо косой взгляд. Это было бы до ужаса непристойно. Но, может, она делала это потому, что глубоко внутри себя знала, кем является на самом деле? Может, всё это было обычным притворством в попытке «быть безобидной», в то же время, в глубине души, зная, что является йома, страшным чудовищем, которое не может жить в этом чуждом для неё мире?
Наверное, поэтому все описывали её как нечто странное и недоступное пониманию.
Переполняемая такими мыслями, Йоко незаметно погрузилась в сон.
Глава 37
Это был самый обыденный бедный сельский домишко. Но в сравнении с теми, которые Йоко довелось повидать – особенно убогий.
Жилища, по соседству с полями, обычно теснились рядом, вместе образуя деревню. Обнаружить такой, отдельно от всех стоящий дом, было из ряда вон выходящим. Да и других домов в этой горной местности больше не наблюдалось.
Если бы она когда-либо попыталась вообразить себе крысиное жильё, ей бы представилось нечто крошечное, но хоть домик и в самом деле был очень маленьким, во всём остальном его размеры были совершенно нормальными. И это касалось не только самого здания. Йоко так же восхитили как кухонные принадлежности, так и различная повседневная утварь, сделанная для человеческого пользования.
– Ракушун, у тебя есть родители? – спросила Йоко, наливая воду в большой чайник на плите.
Она наконец-то смогла встать с постели и начать помогать Ракушуну по дому. Правая рука, которой Йоко поддерживала ведро, была всё ещё перевязана бинтами, хоть и рана под повязками практически полностью затянулась.
Ракушун в это время наполнял очаг дровами и, взглянув на неё, ответил:
– Отца нет. А мама ушла по делам.
– А куда она отправилась? Судя по всему, далеко. Надолго ли?
– Да нет, в ближайшую деревню. Она там работает. Вообще-то, она должна была вернуться ещё позавчера.
Что означало, что она могла вернуться с минуты на минуту, отметила про себя Йоко.
– А кем работает твоя мама?
– Зимой прислугой на дому, а летом на самых разных работах. Обычно, наёмной работницей на ферме.
– А-а.
– Йоко, а ты куда направляешься?
Йоко призадумалась над вопросом. Вообще-то, никуда она толком не направлялась, но и признаваться, что просто бродит по округе, ей тоже не хотелось.
– Ты когда-либо слышал о человеке по имени Кейки? – спросила она.
Ракушун вытащил застрявшую в шёрстке лучинку.
– Ты кого-то ищешь? Думаешь, он откуда-то отсюда?
– Понятия не имею, откуда он.
– Увы, не знаком ни с кем с таким именем.
– Ясно. Хочешь, я ещё что-нибудь сделаю?
– Нет, нет. Садись-ка, отдыхай, ты ещё не совсем здорова.
Йоко устало опустилась на стул. Скрипучие столик и стулья стояли прямо на голой земле в маленькой столовой, одновременно служившей кухней. Меч, завёрнутый в полотно, лежал на стуле рядом с ней. Она ни на секунду не выпускала его из виду, но Ракушун не задавал по этому поводу лишних вопросов. Она понятия не имела, что он на самом деле думает об этом.
– Йоко, скажи мне, – спросил Ракушун своим детским голоском, повернувшись к ней блестящей, гладкой спинкой, – Почему ты притворяешься мальчиком?
Он не мог не догадаться об этом, переодевая её в ночную рубашку.
– Девушке опасно путешествовать в одиночку, – ответила она.
– Что верно, то верно.
Он принёс на стол глиняный чайник, в котором заварил нечто, что наполнило маленькую комнатку насыщенным ароматом. Поставив на стол ещё две чашки, он поднял на неё глаза.
– Я тут подумал, почему у тебя нет с собой ножен от меча?
– Я их потеряла.
Отвечая на этот вопрос, она вспомнила, как потеряла ножны. Когда они пересекли Къйокай, ей было сказано, никогда не разделять меч и ножны, но ничего такого уж страшного при этом не случилось. Наверняка это было сказано, чтобы уберечь камень.
Ракушун, бормоча что-то себе под нос, вскарабкался на стул. Все его жесты явно напоминали крысу, пытающуюся изобразить человеческое дитя.
– Если не раздобудешь хоть какие-нибудь ножны для этой штуки, этак можно и поранить кого-нибудь.
– Да, можно, – вяло согласилась Йоко.
Ракушун, склонив голову набок, посмотрел на неё.
– Ты ведь сказала, что пришла из Хайро?
– Верно.
– Но Хайро находится не в Кей. Разве это не деревня в графстве Шин, у Восточного побережья?
Наверняка он знает, о чём говорит, безучастно подумала Йоко, но ничего не ответила.
– Кажется, там недавно был какой-то переполох.
Йоко упорно молчала.
– Вроде бы выбросило на берег кайкъяку, которая потом, кажется, умудрилась сбежать.
Йоко нахмурилась и, сама того не замечая, потянулась за мечом.
– К чему ты ведёшь?
– Красноволосая девушка шестнадцати-семнадцати лет, в последний раз её видели с мечом без ножен. Вооружена и очень опасна.
Он помолчал и добавил.
– Ты покрасила волосы, Йоко.
Сфокусировав внимание на Ракушуне, она сжала рукоять меча. Из-за того, что его лицо было так не похоже на человеческое, ей было слишком трудно понять, что оно выражало.
– Ну, по крайней мере, так объявил местный магистрат.
– Местный магистрат…
– А с чего вдруг такая паника? Если бы я хотел тебя выдать, я бы подождал полицейских. Говорят, за тебя назначена большая награда.
Йоко сбросив покров с меча, встала и направила на него обнажённый клинок.
– Что тебе нужно?
Грызун, подняв на неё чернильно-чёрные глазки, пошевелил шелковистыми усиками.
– Ну и характерец у тебя.
– Зачем ты меня спас?
– Зачем я тебя спас? Ну, видишь ли, если уж я нахожу какого-то несчастного, валяющегося посреди дороги, то не могу просто пройти мимо, вот и привёл тебя домой. Разве то, что я тебя выходил не говорит само за себя, что я не собираюсь выдавать тебя властям?
Но Йоко просто не могла ему поверить. Стоит вот так довериться людям, и ты сразу же угодишь в ловушку.
– Всех кайкъяку отсылают в столицу графства. Если они хорошие, их просто заключают под домашний арест. Если плохие, их ждёт топор, и, как мне кажется, ты из последних.
– С чего ты взял?
– Говорят, ты какая-то страшная колдунья. Ты приказала йома атаковать конвой, который тебя сопровождал, и воспользовалась случаем, чтобы бежать.
– Ничего я йома не приказывала.
– Так я и думал, – согласно кивнул грызун. – Сомневаюсь, что можно так легко командовать йома направо и налево. Если честно, не думаю, что это ты отдавала приказания йома. Думаю, что как раз ты была их целью.
– Я… я не знаю.
– Ладно, в любом случае, ты плохая кайкъяку. Любой, кого преследуют йома, должно быть, с гнильцой.
– И что если так?
– В девяти случаях из десяти, если кайкъяку попадает к губернатору, о нём больше ни слуху, ни духу. Так что, ничего удивительного в том, что ты сбежала. Но ты хоть знаешь, куда тебе нужно бежать?
Йоко не нашлась, что ответить.
– Разумеется, нет. Тебя совершенно случайно занесло в наш тихий уголок. А идти-то надо было в Эн.
Йоко пристально посмотрела на грызуна, но, опять-таки, ничего не смогла понять из выражения его мордочки.
– Зачем?
– Видишь ли, не нравится мне сидеть и смотреть, как кого-то убивают, – рассмеялся Ракушун. – Конечно, проливать слёзы по каждому бандиту, отправленному на виселицу, я тоже не собираюсь. Но казнить кайкъяку только за то, что они кайкъяку, это уж чересчур.
– Но, я же плохая кайкъяку, не так ли?
– Ну, так говорят местные власти. Но мне кажется, что среди кайкъяку есть как плохие люди, так и хорошие – как и везде. Трудно определить такие вещи, полагаясь только на собственные догадки.
– Плохие кайкъяку приносят царству одни несчастья.
– Бабушкины сказки.
Быстрота ответа и голос, которым это было сказано, сразу зажгли у неё в голове красную лампочку. То же самое она уже слышала от другого человека в этой же стране, только в тот раз, это была женщина.
– Значит, по твоим словам, если я пойду в Эн, мне там помогут?
– Конечно. Царь Эн предоставляет кайкъяку убежище. В Эн они могут вести как все, обычную жизнь, в доказательство того, что это людибывают и плохими и хорошими, а не кайкъяку. Поэтому-то тебе надо идти в Эн. А теперь, может, опустишь, наконец, эту страшную штуковину?
Йоко, несколько поколебавшись, опустила меч.
– Присаживайся. Чай стынет.
Йоко снова опустилась на стул. Она понятия не имела, что у Ракушуна на уме, но как только обнаруживалось, что она кайкъяку, ей следовало обычно быстро делать ноги. В то же время, ей так хотелось узнать побольше об этом самом Эн.
– Ты хоть имеешь представление о том, где сейчас находишься?
Йоко покачала головой, и Ракушун понимающе кивнул. Не выпуская чашку из рук, он спустился со стула и подошёл туда, где Йоко всё ещё держала меч, протягивая лапку к земляному полу.
– Мы находимся в графстве Анъйо в провинции Юн, это место называется Кахоку. – говоря, Ракушун быстро рисовал своего рода карту на земле. – Это Къйокай, а здесь графство Шин. Хайро находится приблизительно здесь. Это означает, что всё это время ты шла на запад, прямо в глубину царства Ко. Если твоей целью было бежать, бежать из Ко, то ты шла явно не в том направлении.
Йоко разглядывала карту со смешанными чувствами. Можно ли ей доверять? Может, он пытается её запутать? Но, несмотря на все сомнения, она просто жаждала узнать ещё, и, на данный момент, эта жажда превозмогла её опасения.
– На западе Юн граничит с провинцией Ней. Если следовать по главной дороге, попадешь в графство Хокуръйо. Ну а затем, двигаясь на северо-запад, ты попадешь в Аган. Это большой портовый город на Синем Море, одном из внутренних морей.
Продолжая чертить приблизительную карту, Ракушун также писал названия местности удивительно красивым почерком.
– Ты можешь сесть на корабль в Агане, идущий на север через Синее Море. Так ты попадешь в Эн.
Ракушун написал слово «Энкоку» как Царство Эн, используя китайский иероглиф «Дикий гусь».