Когда молчаливая девушка начала помогать мне раздеваться, я повесила портальный ключ, врученный мне Рафаэлем неделю назад, чтобы перемещаться между лагерем и дворцом, себе на шею. До этого я сжимала его в руке даже в портальном зале, где в нём уже не нуждалась. В покоях Рафаэля же я заслушалась пением Арланы: её нежный голосок, принадлежащий совсем юной девушке, пел колыбельную, и слова и мелодия заворожили меня, закружили в пляске слов и звуков. Сколь много в мире было красивого! И почему люди, что способны петь, писать, танцевать, творить, вместо этого желают воевать?
Когда меня искупали и выпустили из купальни, благоухающую, как роза в садах господ, в гардеробную, Арлана находилась на небольшом твёрдом диванчике, предназначенном для того, чтобы сидеть, пока тебя обувают, поправляла на руке кольцо с бриллиантом и задумчиво теребила чёрную тканевую маску с маленькими драгоценными камушками того же цвета. Увидев меня, она улыбнулась, словно и не терзала душу себе и мне нежной песней полчаса назад, и подскочила к подготовленному платью на манекене.
- В этом с тобой никто не сравнится, - гордо заключила принцесса, и я подумала, что, вероятно, она сама приложила руку к выбору наряда, заинтересованная в освобождении брата от проклятия.
Я не представляла себя в чём-то, настолько красивом. Мне, простолюдинке, предстоит весь вечер проходить в произведении мастеров. У платья была телесного цвета ткань, расшитая плотными голубыми и серебряными нитями, образующими узоры вроде переплетения ветвей и корней. Один рукав был полностью телесным, к нему сверху крепился голубой газ, что от рукава струился за спину, обвивал талию и с двух сторон спускался по расшитой юбке.
- У меня… нет слов, - промолвила я, обойдя манекен несколько раз и обнаружив, что ткань на спине создаёт иллюзию обнажённой, как и рукав. И у меня не было ни капли стыда. Лишь преклонение перед очередной красотой из мира богатых. Сколько такой красоты у белых магов? И они её совсем не ценят?
Я задохнулась от обилия запахов. Ослепла от сияния драгоценностей и яркости платьев. Обомлела от количества еды и напитков на столах. Рафаэль привёл меня в зал с намеренным опозданием, чтобы гости были уже пьяны и веселы к нашему приходу, а Арлана задержалась сама с позволения главнокомандующего вражескими войсками, сделав это назло императору и жениху. Она не могла не явиться совсем, но рисковала бунтовать.
Её чёрная юбка мелькнула среди множества роскошных платьев всех цветов и оттенков, дать название которым мне пока не представлялось возможным, а мы с Рафаэлем проследовали в нишу в зале, к которой он вёл меня более чем уверенно, словно точно знал, что никого там не обнаружит. Я его уверенности не разделяла: я не знала развлечений богачей, но могла отличить пьяных людей от трезвых: мужики в деревне нередко пили и устраивали загулы после тяжёлых недель работы. Тогда случалось, что разливали бесплатные водку и медовуху, и брат оставлял меня дома, сам отправляясь гулять. Он запирал дверь, но я выбиралась через окно и в такие дни беспрепятственно тырила яблоки и хлеб.
Здесь на балу царило пьянство, но не деревенское. Люди при дворе императора кружились в танцах, не переставая, когда одна мелодия сменяла другую, разговаривали и смеялись с бокалами искристых напитков в руках. Не думаю, что тут бывали пьяные драки.
Ниша оказалась пустующей, хотя мне думалось, что это идеальное место для уединения.
- Все знают, что это ниша принца и не суются, - улыбнулся мне Рафаэль, сегодня облачённый в тёмный сюртук, вроде чёрный, но с красным отливом. Его красная вызывающая маска не скрывала от меня приятных глаз цвета карамели. Я подумала, что не отказалась бы от карамельного пирожного, но вместо этого неловко спросила…
- О вас ходят особые слухи?
- Я тот ещё сердцеед, - усмехнулся Рафаэль. – И завидный жених. Я уже сказал, как ты очаровательна в этом платье?
- Да, - кивнула я и внезапно добавила, - раз пять точно.
- Кароль умеет не только считать, но и шутить? – улыбнулся брат Арланы, а я пожалела, что нежно-голубая маска прячет лишь глаза, а не щёки. Зачем я вообще сказала то, что сказала?
- Ты слишком напряжена, - заявил Рафаэль и, оставив меня в нише, вернулся вскоре с бокалом с красной, как кровь, жидкостью. – Выпей вина и расслабься.
Мне было неловко говорить, что пить вина я была не приучена, хотя он и должен был это сам понимать.
Меня очаровало это безумство красок. Рафаэль кружил меня в танцах, давал попробовать вкусности, что-то постоянно высматривал, а я, как он сказал, расслабилась и получала удовольствие. Было ли это только вино или его приказ, не могу сказать наверняка.
- Постой здесь и будь красивой, хорошо? – спросил принц империи чернокнижников, приведя меня в какой-то полутёмный пустующий коридор. Я устала и тяжело дышала от танцев, которые сумела повторить лишь благодаря тому, что он меня вёл и придерживал над полом. После моего кивка, Рафаэль вручил мне тарелку с пирожными и скрылся.
С моих губ сорвался протяжный блаженный стон: сладкий-пресладкий крем, нежное и тоже сладкое тесло, а ещё вишни! Даже после знакомства с другой едой вишни не показались мне менее вкусными, чем когда я попробовала их в первый раз.
- Добрый вечер, - когда моих ушей коснулся незнакомый голос, я резко повернулась и увидела Рафаэля в сопровождении мужчины, одетого во всё черноё. Он был старше меня и казался очень сильным.
- Да я скорее запущу эту туфлю вам в голову! – раздалось из-за поворота коридора, и я поразилась, поняв, что так громко кричит Арлана.
- А вы попадёте? – насмешливо спросил тот, кто, кажется, являлся Тиберием.
А после было громкое «Ай!». Рафаэль и мужчина рядом с ним переглянулись.
- Я пойду разниму их, - вызвался брат Арланы. – Но тебе следует всё же подумать о том, насколько выгодна эта помолвка. Лана его терпеть не может.
- Однако уже швыряется в него туфлями, - хмыкнул мужчина, чей низкий голос оказался даже приятнее голоса Рафаэля. - Того и гляди, под каблук загонит.
- Риг, пожалей их обоих, - усмехнулся Рафаэль и вдруг указал ему на меня. – Позволь мне представить тебе Кароль Арангарат. Твоё очаровательное спасение, хочешь ты того или нет.
Глава 6. О бесчувственной сволочи, стрижке волос и главной сокровищнице императора
- Очередное? – тот, кто, по всей видимости, был императором Талеры, хмыкнул и сделал глоток из бокала с вином, только сейчас обнаруженного мною у него в руке.
- На этот раз, я уверен, что всё получится, - его брат блеснул слишком невинной для главнокомандующего войсками улыбкой.
- Ты говорил это и в прошлые разы после каждой неудачной попытки, - хмыкнул мужчина, который являлся кошмаром белых магов. Я должна была его бояться, но вместо этого просто наблюдала за братьями, сжимая в руке тарелку с пирожными и думая, как незаметно слизать крем с пальцев. – Раф, давай уже оба признаем, что я бесчувственная сволочь, и оставим попытки снять это дурацкое проклятие? Лана вступит в брачный союз с Адом, ты обзаведёшься сыном, которого я выберу наследником, и всё прекрасно.
- Нет, не прекрасно! – зло возразил Рафаэль. – Ты и сам знаешь, что, как первенец, обладаешь большим магическим резервом. Твои дети будут сильнее и лучше, чем те, которых родит мне моя будущая жена. Прекрати быть ослом и познакомься с Кароль. А я пойду к Лане, пока они с Тиберием не разнесли дворец.
Рафаэль свернул за угол, оставив нас с великим императором в полутёмном коридоре. Ощущения были… странные. В мою затуманенную весельем и напитками голову пробрались воспоминания об этих трёх месяцах, о том, как белые маги внушали нам, что чернокнижники из империи Талеры – зло, что то, что они променяли магию, дарованную ангелами, на ту, которой их обучили демоны, и то, что они связались с теми, кто вторгся в созданный ангелами Нижний Мир и захватил его, делает их чудовищами, но… Вместо главного чудовища передо мной стоял просто мужчина. Вернее, нет, не так. Передо мной стоял пьяный, усталый и красивый мужчина, карамельные глаза которого выглядывали из под чёрной маски, а тонкие губы изгибались в насмешливой улыбке. Он поднял в мою честь бокал и допил до дна остатки его содержимого, после чего отшвырнул в стену. Звон осколков наполнил звуками тихий коридор: ни Арланы, ни Тиберия, ни Рафаэля почему-то не было слышно. Потом, как хищник, император медленно приблизился ко мне, так, что одна его рука оказалась упёртой в стену рядом с моей головой, а другая – рядом с талией. Единственной преградой и своеобразной стеной между нами являлась сжимая мною тарелка с пирожными.
- Сколько? – хрипло выдохнул он, смотря на меня снизу вверх.
- Что? – я не знала, как действовать в таких ситуациях. И была пьяна, как и он.
- Сколько он заплатил тебе и пообещал заплатить? – спросил император. – Я дам тебе вдвое, нет, даже втрое больше, если ты покинешь мой дворец и больше не вернёшься.
Я сглотнула.
- Боюсь, что это невозможно, - выдавила из себя я и попыталась выбраться из капкана его рук, при этом, не касаясь дорогого чёрного сюртука перепачканной кремом рукой. Сбежать мне не дали: хищник захлопнул капкан, запустив одну руку в каштановые волосы, другой сжав талию.
Тарелка с пирожными выскользнула из рук и разбилась у нас под ногами. Император пошевелил пальцами той руки, что накрывала мою талию, и магическое пламя заставило испариться и осколки, и объедки.
- Сколько? – почти горячее дыхание обожгло моё ухо. – Просто назови ту цену, которой ты ему стоила, те деньги, в которых так нуждаешься, и я дам их тебе. Не нужно будет пытаться полюбить и понять высокомерного монстра.
В его голосе как будто сквозила горечь.
- Дело не в деньгах.
- А в чём? В том, что ты хочешь снять с меня проклятие? – мужчина усмехнулся и переместил руку с волос на шею. Он не душил, зверь внутри меня даже не почувствовал исходившей угрозы, но это было предупреждающее касание. – Просто уйди сейчас с деньгами. Не уйдёшь – значит, будешь согласна на всё. Ну? Берёшь деньги?
Мои ноздри затрепетали. Я была пьяна. Чувствовала себя непривычно и глупо. Не особо подбирала слова. Могла либо молчать, либо сказать что-то, вроде…
- От вас пахнет вишней. Я люблю вишню.
Император на мгновение сжал руку на моей шее, но тут же её оттуда убрал и провёл костяшкой указательного пальца по моей щеке.
- Твоя ошибка.
А потом его губы, все ещё хранившие вкус выпитого им за вечер вина, резко накрыли мои.
Мне было больно. Приятно. Кисло. Сладко. Горько. Его поцелуй оказался переполненным всем, чем только можно, терпким, выбивающим почву из-под ног, таким, что руки мои затряслись, и взметнулись, вцепившись в чёрную одежду. Я боялась упасть.
- Ты не целовалась прежде? – удивлённо спросил он, отстраняясь от меня. Я резко убрала ладони с его тела, заметив, что на плече остался след от крема.
- Извините, - пробормотала, отводя взгляд от испачканного сюртука. Император недоумённо вскинул бровь.
- Это ты за неумение целоваться сейчас извинилась?
- А за него тоже надо?
Он как-то странно хмыкнул и подхватил пальцами мой подбородок.
- Так за что ты извинялась?
Тут пришёл мой черёд удивляться.
- За вашу одежду. У меня был… крем на пальцах, и я… забыла, - пояснила, стыдливо глядя на измазанную чёрную ткань.
Император перехватил мой взгляд и повернул голову, наконец, обратив внимание на то, что меня беспокоило.
- Не имеет значения, - отмахнулся мужчина, вновь пристально уставившись на меня.
За чёрной маской виднелись карамельные глаза, те же, что и у его младшего брата, но вместе с тем другие. В них было что-то, чему я не могла дать названия, потому что слишком плохо его знала. Черты лица у императора, при ближнем рассмотрении, оказались тоньше, скулы выше и острее. В нём было какое-то несовершенство, что-то сложное и далёкое от меня… Умей я рисовать, я бы его нарисовала. Одно в его внешности мне не нравилось: волосы. Мне казалось, они отросли неровно, словно их очень неудачно состригли, да и длина до плеч императору не шла. А вот если короче…
- У тебя интересные глаза, - вдруг заговорил император. – Жёлтые. И бесстрашные. Что именно они видят?
- Красоту, - брякнула я. – Но волосы…
- Что с ними? – напрягся мужчина, не отрывая от меня тяжёлого взгляда.
- Мне кажется, их нужно подстричь. Так было бы… ещё красивее.
Я смущённо улыбнулась и кашлянула. Определённо, во всём был виноват бал, музыка, сладкая еда и оставляющие после себя странное ощущение во рту напитки. Из меня так и летели ненужные слова, и скромность, показывающая внутреннюю слабость.
- Так подстриги, - неожиданно предложил мужчина, погладив меня по щеке. – Хочу знать, что в глазах простолюдинки является красотой. Прежде всех всё устраивало.
Мы с Кареном вместе купались, одевались, заботились друг о друге. Он неловко состригал концы моих волос, я же приводила в приличный вид его. Брат сидел передо мной на лавке, повёрнутой так, чтобы мне было удобно встать ему за спину, и я расчёсывала его волосы сохранившимся от матери резным деревянным гребнем и после стригла железными ножницами. Нередко с ними приходилось воевать не на жизнь, а на смерть, маленькая я ходила с изрезанными в кровь ладонями, прежде чем сумела наловчиться.
В империи Талера даже привычное мне выглядело совсем по-другому, словно из моей памяти взяли одно серое воспоминание и щедро облили его золотой краской. Мужчина, что сидел передо мной, был не братом, а императором, вместо лавки был стул с низкой спинкой, позолотой и бархатом, на столике, к которому прилагалось большое зеркало, лежали посеребренные ножницы и такой же гребень. Стараясь не глядеть в отражение, не встречаться взглядом с императором, я взяла гребень и осторожно принялась расчёсывать тёмные, густые волосы, мягкие, как простынь на здешних постелях.
Двери на балкон в императорских покоях и несколько окон были распахнуты, пропуская в огромные комнаты, где поместилось бы минимум четыре моих старых домика, морозный воздух декабря. Ощущение мороза на коже помогло протрезветь и осознать, в какой ситуации я оказалась. Передёрнув плечами, я самовольно закрыла окна и двери. Когда я вернулась от балкона, на подоле моего платья таяли залетевшие в комнаты с улицы снежинки.
- Я не разрешал их закрывать, - отметил император беззлобно. Глядя на его макушку, я вооружилась гребнем.
- Я не смогу вам помочь, если мы оба умрём от переохлаждения, - ровно произнесла я, сохраняя спокойствие. Мне нужно научиться с ним разговаривать. Мне нужно научиться его любить…
- Правильнее было закончить предложение без «если».
Отложил гребень, я протянула руку за ножницами, но он перехватил моё запястье.
- Боюсь, что это как раз и неправильно, Ваше Величество, - я чуть дёрнула рукой в его хватке. – Позвольте мне продолжить.
- Ригитан, - хмыкнул он, чуть сильнее сжав моё запястье. – Разве тебя не учили, что любовников зовут по имени?
- Привыкла быть осторожной с теми, кто выше меня по положению, - это было несколько… унизительно, но такие мысли следовало держать при себе.
- Ты уже сказала, что тебе не нравится моя прич ёска, - он вдруг улыбнулся, и я поймала эту улыбку в зеркальном отражении. – Не меньшая дерзость, чем назвать императора по имени. Ну же! Дерзни.
Раз просят, то смею ль отказать?
- Ригитан, позвольте мне вернуться к стрижке.
Моё запястье, наконец, отпустили.
С Кареном было уютно молчать, потому что он не говорил много. С ним этому научилась и я. Но осторожно расчёсывать волосы императора, чёрные, словно вороновы крылья, щёлкать ножницами, которые легко лежали в руке и не пытались тебя сознательно ранить, и при этом молчать было… тяжело.
- Чем отличается король от императора? – спросила я, не в силах больше выносить этот взгляд, от которого моя звериная суть, до сих пор непривычная, порыкивала внутри. – Почему правители белых королевств зовутся королями, а вы – императором? Почему Талера – это империя? Почему не королевство?
Говорят, у детей в городах есть возможность ходить в некие школы, где им рассказывают о таком. Но взрослые в деревне никогда не могли мне ничего толкового ответить, потому я и спрашивать перестала. Старший брат тоже не знал.
Моя рабочая рука так и замерла, вцепившись в посеребренные ручки ножниц, когда я столкнулась с задумчивыми карамельными глазами, что смотрели в зеркало, но при этом, определённо, сверлили меня. Моё отражение.